Она быстро убрала со стола, вымыла посуду, оделась,
накрасилась. Внимательно и придирчиво, как и каждый день, оглядела свое
отражение в зеркале. Ну и дал же бог ей внешность! Нарочно не придумаешь. Отец,
кореец из Казахстана, наградил дочь раскосыми темно-карими глазами, широкими
скулами, жесткими прямыми волосами цвета воронова крыла и сухощавым компактным
телом с сильными мышцами. Мать, наполовину грузинка – наполовину молдаванка,
подарила крупный нос с горбинкой, который Нана ненавидела, красиво изогнутую
верхнюю губу и потрясающую кожу, которую Нана считала своим единственным
достоинством. Сколько же времени ей приходится каждый день проводить за
макияжем, чтобы лицо не казалось таким широким, а нос – таким большим! Хорошо
хоть с фигурой пока еще все в порядке. Просто удивительно, почему мужчинам так
нравится ее внешность, которая ей самой кажется далеко не самой удачной.
К Дворцу спорта они подъехали без десяти семь.
– Ну что, Никитос, решил задачку?
– Нет. Может, подскажешь?
– Ладно, – засмеялась Нана, – подскажу. Когда
ты заканчиваешь круг, в момент переходного толчка, ты вместе с опорной ногой
поворачиваешь бедро свободной ноги. Это ошибка. Свободную ногу надо оставлять
строго над следом. Понял? Помнишь, у тебя в простых кругах при старте
назад-наружу перекрещивались стартовые дуги? Это была та же самая ошибка. Следи
за свободным бедром.
– Точно?
– Точно, – уверенно ответила Нана.
Уж у нее-то со «школой» всегда был полный порядок. Кроме
характерной внешности, она унаследовала от отца, чемпиона Европы по спортивной
гимнастике, отличную координацию, умение чувствовать каждую мышцу и владеть ею,
полностью контролировать свое тело.
Она развернулась на сиденье, подала сыну лежащую сзади сумку
с формой, коньками и учебниками: после тренировки Никита побежит в школу.
– Пока, сынок, до вечера.
Он уже почти вылез из машины, но вдруг остановился и
повернулся к ней:
– Мам, если ты так хорошо все знаешь, почему же ты не стала
чемпионкой?
– Чемпион, сынок, это не только отличная подготовка.
Чемпион – это особенный характер. У меня такого не было.
– А у меня есть?
– У тебя есть, – засмеялась она. – Пока,
чемпион.
Нана вела машину по темной зимней Москве и улыбалась. У нее
действительно было почти все для того, чтобы стать чемпионкой. Именно почти,
потому что не было самого главного: честолюбия и склонности к борьбе.
Целеустремленность, собранность, трудолюбие, умение мобилизоваться и
контролировать себя – эти необходимые для фигуриста качества у нее были даже в
избытке, а вот честолюбия и желания бороться за первенство не было совсем. Она
просто любила кататься, наслаждалась каждой минутой пребывания на льду,
радовалась, когда ее хвалили, но никогда не стремилась побеждать в соревнованиях
и быть первой. Может быть, именно поэтому в ней всегда ценили то, что
называется соревновательной надежностью: у Наны Ким никогда не сдавали нервы,
она была на удивление стабильной спортсменкой, но при этом даже при лучших
своих прокатах оставалась второй или третьей. Первой – никогда, даже если
находилась на пике формы. В ней не было азарта и склонности к риску, ей было
все равно, какое место занять, и в соревнованиях она участвовала только потому,
что «так надо», так принято, иначе вообще кататься не дадут, отлучат от льда и
возьмут в группу более перспективного спортсмена. Нана хорошо помнила, как
много лет назад к ним на тренировку пришел знаменитый в те годы тренер,
подготовивший нескольких олимпийских чемпионов. Все в группе знали, что он
пришел высматривать талантливых ребят, и всем ужасно хотелось ему понравиться.
Во время разминки в зале их тренер Вера Борисовна всех предупредила о том, что
придет «сам», а потом отозвала Нану в сторонку.
– Скажи, ты хочешь быть чемпионкой? – заговорщическим
шепотом спросила она.
– Нет, – честно ответила девочка, – не хочу.
– Почему?
– Не знаю, – пожала плечами одиннадцатилетняя
Нана. – Не хочу, и все. А зачем?
– А чего же ты хочешь? Зачем занимаешься?
– Хочу просто кататься. Мне нравится.
Вера Борисовна мягко улыбнулась:
– Ты просто еще маленькая. Я хочу тебя предупредить:
если сегодня ты понравишься «самому» и он возьмет тебя к себе, никогда и никому
не говори, что не хочешь быть чемпионкой. Иначе тебя не будут тренировать, и ты
не сможешь кататься. Поняла?
Нана сосредоточенно кивнула. Ладно, она никому не скажет.
Нельзя так нельзя. Слово тренера – закон.
«Сам» простоял у бортика два часа и ушел. А через месяц в их
группе осталось вместо пяти человек только четыре: великий тренер отобрал для
своей группы очень талантливого мальчика. Мальчик этот стал впоследствии
олимпийским чемпионом в танцах на льду. Тогда Нана еще мало что понимала в
жизни, она просто тихонько порадовалась, что не нужно лгать, что-то скрывать, а
главное – не нужно менять тренера и привыкать к новым порядкам и новым людям.
Теперь же она точно знала, что, даже если бы «сам» ее тогда забрал к себе, она
все равно не стала бы чемпионкой, несмотря ни на его бесспорный тренерский
талант, ни на свои способности. Чемпион – это характер.
– Просто поразительно, – тихонько вздыхала тренер
Вера Борисовна. – При таких родителях у девочки нет ни капли честолюбия и
стремления быть первой. Ну как такое может быть?
Под «такими родителями» подразумевались папа и мама –
чемпионы по спортивной гимнастике. Нана тогда сделала вывод, что не иметь
честолюбия – плохо, стало быть, это стыдно, это недостаток, который надобно
тщательно скрывать, чтобы ее не сочли неполноценной. Она не хотела огорчать
Веру Борисовну, к которой была привязана всей душой, и честно, в полную силу
каталась на соревнованиях, но все равно оставалась второй или третьей, потому
что для победы нужно еще и желание победить, которого у Наны никак не
обнаруживалось. Но главную свою задачу она выполняла: входила в десятку, потом
в пятерку, потом в тройку сильнейших, скрывая от всех, кроме тренера, свой
главный дефект – отсутствие стремления побеждать. Все, что она делала, она
старалась делать на «пять с плюсом», но ей никогда не хотелось, чтобы ее
пятерка с плюсом оказалась весомее, «круче», чем у других.
Зато Никита, слава богу, пошел не в нее. Он в свои
двенадцать лет достаточно стабильно выполняет пять тройных прыжков и изо всех
своих мальчишеских сил борется с тройным акселем – единственным прыжком,
который пока еще получается плохо. У него есть кумир, он хочет быть «как
Плющенко», который в таком же возрасте безошибочно исполнял все шесть прыжков.
Да, здесь ее сынишка пошел в отца, у того честолюбия – хоть лопатой выгребай…
* * *
К концу совещания Нана почувствовала, что утреннее ощущение
«не в ногах» было не случайным. В горле першило, разболелась голова, начали
слезиться глаза. Черт, неужели грипп? Надо бы уйти домой и срочно приняться за
лечение, но она столько всего напланировала на сегодня… Она перелистала
ежедневник, отметила крестиками дела, которые можно перенести на три-четыре
дня, а галочками – те мероприятия, которые перенести никак нельзя. Таких
оказалось всего два, одно намечено на 13:30, второе – на 17:00. Сейчас без
четверти двенадцать. Нана быстро прикинула расклад и попросила секретаря
созвониться с человеком, встреча с которым назначена на 17:00, и попробовать
договориться с ним на более раннее время. Отстреляться – и домой, нечего по
всему издательству бациллы разносить.
