– Большой Фил – это кто? – не поняла она.
– Да Филановский, кто ж еще.
– Он что, в одно и то же время обедает?
Раздался дружный хохот, причины которого остались для Кати
неясными.
– Нет, обедает он как бог на душу положит, но его
водила работает строго по часам, у него каждый чих по минутам расписан. Ровно
за пятнадцать минут до выхода шефа из здания он выходит из комнаты охраны,
садится в машину и включает климат-контроль, чтобы к моменту появления Большого
Фила температура в салоне была ровно такая, как он любит, ни градусом меньше –
ни градусом больше. Вон, смотри, он в машину садится, видишь?
– Вижу, – кивнула Катя, наблюдая за одним из двух
сменных водителей Филановского, Пашей, которого знала в лицо.
– Значит, точно через пятнадцать минут Большой Фил
куда-нибудь поедет.
Она произвела в уме необходимые вычисления. От кабинета
Александра до выхода – две минуты максимум, если не останавливаться и ни с кем
не разговаривать. Отсюда до приемной – тоже минуты полторы-две. Нужен некоторый
запас на тот случай, если Филановский выйдет чуть раньше. Одним словом, еще
пара минут – и самое время отсюда уходить. Хорошо бы Анна Карловна уже уползла
в столовую, тогда в приемной никого не будет и никто не помешает ей перехватить
Александра, сделав вид, что она только что вошла и надевает дубленку. Самое то
получится! Но если Карловна еще там, то задержаться она не даст, собака
сторожевая. Что же придумать? Если только одного из мальчиков использовать… А
что, это мысль! Значит, так: выходить надо немедленно, чтобы не разминуться с
Филановским, и если Карловна в приемной, просто постоять с мальчиком в
коридоре, якобы поболтать, это не вызовет ни у кого ни удивления, ни
подозрений. Не станет же она стоять в коридоре одна, как полная дура! Это сразу
бросится в глаза, начнут вопросы задавать и вообще…
– Я, пожалуй, пойду, – лениво протянула она,
соскакивая с подоконника. – Только пусть кто-нибудь меня проводит до
приемной, а то я в ваших переходах запутаюсь.
– Как, Кать? – загалдели компьютерные
гении. – А обедать с нами?
– Я уже давно в столовые не хожу, – высокомерно
пропела она. – Красивые девушки обедают в ресторанах.
– И не за свой счет, – ехидно подколол кто-то из
присутствующих.
– Это уж само собой, – согласилась Катя со
снисходительной улыбкой. – Так кто меня проводит?
Проводить ее вызвался тот же паренек, который приходил за
ней в приемную. Уже в дверях они столкнулись с мужчиной, при одном взгляде на
которого у Кати почти остановилось сердце. Вот это да! Такой красоты она
отродясь не видела. Куда там братьям Филановским до него, что одному, что
другому. Темные глаза смотрели ласково и тепло, и ей показалось, что ее плавно
закутали в шелковистую мягкую меховую накидку. Красиво очерченные губы
незнакомца дрогнули, и Кате показалось, что сейчас он скажет ей какие-то очень
важные слова, после которых они вместе умчатся в прекрасное королевство…
Но мужчина посторонился, пропуская ее, и произнес нечто
совершенно будничное:
– Ребята, на крыше много снега. Чтобы не было протечек,
через час начнем сбрасывать снег. Кто машины близко к зданию поставил –
давайте-ка быстренько убирайте их подальше.
Иллюзия чудесной сказки развеялась так же быстро, как и
возникла.
– Кто это? – негромко спросила Катя, когда они с
сопровождающим отошли подальше.
– Сергеич-то? Это наш инженер. Отвечает за техническое
состояние здания. А что? Приглянулся? – молодой человек хитро прищурился и
лукаво подмигнул. – У нас половина баб издательских по нему тайком сохнет.
Хочешь примкнуть к стройным рядам?
– Очень надо, – фыркнула она.
– И правильно. Он для тебя старый. И денег у него мало.
Мало денег – это, конечно, весомый аргумент, с которым Катя
не могла не согласиться. А вот насчет того, что старый, – это еще как
сказать. При первом взгляде она даже не смогла определить, сколько ему лет.
Обильная седина, но при этом гладкая кожа, так что с равным успехом ему может
быть и тридцать пять, и пятьдесят. Всмотреться повнимательнее у нее не было ни
времени, ни возможности. Впрочем, какая разница, сколько лет какому-то там
инженеру Сергеичу, пусть он хоть трижды красавец писаный, ее цель – Александр
Филановский.
Катя непроизвольно ускорила шаг, и к дверям приемной
директора она уже почти подбегала. Вот сейчас все решится…
Но ничего не решилось. Потому что дверь была закрыта.
Заперта. Катя подергала ручку и принялась стучать в дверь кулаком.
– Ну чего ты молотишь? – укоризненно произнес ее
спутник. – Видишь же, что заперто. Шеф уехал, Анна Карловна ушла на обед.
– Но там моя дубленка! – Катя чуть не плакала, и
вовсе не оттого, что не могла уйти без своей дубленки, а оттого, что ничего не
понимала. Почему дверь заперта? Куда делся Александр, если, по самым щедрым
расчетам, он должен выйти из здания только минут через семь-восемь?
Компьютерщики сидят на первом этаже, и разминуться с Филановским она никак не
могла, она шла ему навстречу, и лифт в здании только один. Неужели он спустился
по лестнице как раз в тот момент, когда она села в лифт? Как глупо! Всего
каких-то несколько секунд…
– Никуда твоя дубленка не делась, – спокойно
заметил провожающий, – вот, смотри, специально для тебя написано.
Он ткнул пальцем в листок бумаги, прикрепленный двумя
канцелярскими кнопками к двери. Листок, что удивительно, оказался прямо перед
Катиным носом, но она его почему-то сразу не заметила. Текст набран на
компьютере и отпечатан жирным шрифтом: «Екатерина! Ваша одежда находится в каб.
24. С уважением, А.К. Тидеманн».
– В двадцать четвертом кабинете, – растерянно
пробормотала девушка.
– Ну да, вон дверь, прямо по коридору, напротив
туалета.
Почему-то Катю добил именно этот туалет, точнее, не он сам,
а тот факт, что кабинет, куда отнесли ее дубленку, находится строго напротив
этого столь важного и необходимого всем, но повсеместно вызывающего смущение
помещения. «Она бы еще в уборную дубленку швырнула!» – с ненавистью твердила
про себя Катя, с трудом сдерживая слезы. Слезы сдерживались плохо, они наползли
на глаза огромными мутными пузырями и мешали видеть ступеньки лестницы и кнопки
в кабине лифта.
Первым, что она увидела, выбежав на улицу, была машина
Филановского, выезжающая с парковки. Никаких тонированных стекол Александр не
признавал, и ей было отлично видно, что в салоне нет никого, кроме водителя.
Значит, Саша никуда не уехал, а водителя отправил с поручением. Он никуда не
уехал, он здесь, в издательстве, но запер дверь и велел Анне Карловне выкинуть
Катину дубленку из приемной и вывесить эту оскорбительную записку. Поступок, не
имеющий двойного толкования. Он не хочет ее видеть. Она ему не интересна. Более
того, он разгадал ее замысел и посмеялся над ней. Может быть, посмеялся вместе
с этой жуткой стервой Карловной. Господи, какой стыд! Какое унижение! Что же
теперь делать?
