– Да, ты прав. – Он осторожно поднялся. Встряхнулся, словно воробей, искупавшийся в пыли, и снова посмотрел на Макса уже чистым спокойным взглядом. – Ты прав, – повторил он, – надо разобраться, поэтому оставим наш разговор на потом. – Он протянул вперед руку.
Макс посмотрел на открытую ладонь размером с голову годовалого ребенка и с опаской осторожно пожал ее, в любой момент ожидая подвоха. Подвоха не случилось. Стиснув руку Макса, монах тут же ее отпустил.
– Оружие где? – коротко выдохнул он.
– А черт его знает. – Макс пожал плечами. – Пойдем осмотримся, там трупы в коридоре.
– Угу, – кивнул монах, совершенно не удивляясь новости, и пошел вслед за Максом.
Да. Так бывает. Люди, которые только что готовы были порвать один другого, вполне мирно обмениваются рукопожатиями и идут вместе. Нет, они не преисполнились любовью друг к другу и противниками насилия в один момент не стали. Но так бывает. Вот и все. И никто не знает, сколько продлится их мирное сосуществование.
Товарищи-враги осторожно приблизились к лежащему человеку. В том, что он был мертв, сомневаться не приходилось. С разодранной грудной клеткой не живут.
– Наш парень поработал, знакомая картинка, – пробубнил Макс.
Они заглянули в ближайшую комнату. Дверь, вышибленная страшным ударом и расколовшаяся надвое, валялась у противоположной стены. Все было разгромлено. И еще два человека. Мужчина и женщина. Макс присел на корточки около мужчины. Покачал головой:
– Мертв.
– Женщина тоже, – откликнулся Горан.
Неизвестно зачем, Макс дотронулся до плеча убитого. Перед глазами полыхнуло…
…Дверь в коридор открылась, и там появился человек. Высокий парень в изодранном грязном камуфляже. Правда, костюм его знавал и лучшие времена. Впрочем, как и его обладатель. Лицо было напряжено. Скулы остро проступали через бледную кожу. Волосы были немыты и взъерошены. На щеке грязь. Глаза в окружении красноватых воспаленных век болезненно щурились. Руки вошедшего мелко дрожали. Он сделал пару шагов, и тут одна из дверей открылась, и в коридор вышел мужчина. Он шел, на ходу изучая какие-то бумаги. Увидев парня, остановился.
– Никита? Ты? Господи, что с тобой? Ты неважно выглядишь. Что же мы стоим, – засуетился мужчина, – я сейчас…
Договорить он не успел. Камуфляжный оскалился и молча прыгнул. Это был скорее бросок кошки, нежели прыжок человека. Мужчина уронил бумаги и с ужасом уставился на того, кого назвал Никитой. Тот летел на него, выставив вперед руки, которые на глазах обрастали буграми мышц, ногти удлинялись, превращаясь в звериные когти. Человек даже не успел закричать. Когтистая ладонь ударила его в грудь, пробивая ее насквозь. Он опрокинулся навзничь, захлебываясь кровью…
– Эй, да что с тобой? – Горан тряс Макса за плечо.
Тот понемногу приходил в себя.
– Я видел, – прохрипел он, – видел, как это было.
Видения стали мелькать перед Максом. Вот вылетает дверь. С удивлением на лице поворачивается сидящий за столом мужчина и в следующую минуту падает со свернутой шеей. Истошно кричит женщина, опрокидывая стул, и тоже падает, отброшенная страшным ударом к ближайшей стене. Она еще пытается ползти, но неправдоподобно мускулистые руки хватают ее, и волчьи клыки рвут шею.
– Он не случайно попал сюда, они знали его, и он вернулся сюда убивать. – Макс поднялся. – Не хочу паниковать раньше времени, но мне кажется, в этом доме нет живых.
Тут его взгляд зацепился за исписанные листки. Он наклонился, поднял один. Тупо уставился на него.
– Монах, ты можешь прочитать это? – спросил он, показывая листок Горану.
Тот посмотрел и отрицательно помотал головой:
– Я никогда не видел такие письмена.
Макс закивал:
– Конечно, конечно, не видел, потому что это написано по-русски. Понимаешь, ты, дурья твоя башка, ПО-РУ-УС-СКИ! – растягивая слова по слогам, сказал Макс. – Господи, я уже стал родное письмо забывать. Мы в России! Мы там, откуда меня закинуло к вам! Я дома! Понимаешь ты, человек в монашеской рясе, – я дома! – Макс резко замолчал.
Монах понимал. Как и то, что он-то как раз не дома, а совсем наоборот.
Они пошли дальше, и повсюду их встречала одна и та же картина: разгром, кровь и мертвые тела. Вышли к площадке возле лифта, поднялись по лестнице наверх. Отодвинутый в сторону стеллаж. Перевернутые полки, разбросанные книги. Библиотека. Здесь Неправильному, как Макс продолжал называть незнакомца, попробовали дать отпор. В столешнице опрокинутого стола виднелись следы от пуль, чуть дальше валялся окровавленный дробовик, а поодаль лежало еще одно тело. Такого Макс никогда не видел. Парня просто разорвали. Рядом засопел монах, покрепче стискивая обломок металлической вешалки, взятый им за неимением другого оружия.
В следующие полчаса они обошли весь дом. Живых нигде не было. В одной из комнат задержались подольше. Лежащий здесь мужчина умер очень плохо. Его явно пытали. Поломанные в нескольких местах руки и ноги, содранные лоскуты кожи и, как завершение картины, отсутствие головы. Макс зажмурился, увидев, как это происходило. И еще он увидел Неправильного. Он шел, опустив окровавленные руки, в одной из которых держал голову убитого, плечи его подрагивали, изо рта вырывались всхлипы. Он рыдал, растирая по лицу, ставшему вновь человеческим, слезы вместе с кровью.
– Ненавижу тебя, ненавижу, – твердил он, – ненавижу!
Видения Макса на этот раз разительно отличались от предыдущих. Картинки происшедшего появлялись, не вытесняя реальности, словно невидимый оператор направлял луч проектора, и Макс видел сквозь происходящее реальную картину.
Обойдя дом, вышли на улицу. Погода не радовала. Все небо было затянуто быстро движущимися тяжелыми свинцовыми тучами, которые постоянно меняли очертания. Казалось, что они устроили между собой состязание – кто изобразит фигуру пострашнее. Ветер, не столько сильный, сколько неприятный, с озлобленным удовольствием рвал деревья, которые в ответ возмущенно шумели. Все. Быть грозе!
– Не ахти погодка, – буркнул Макс, – невесело встречает меня родина: то больницей, то непогодой. Ну что, сделаем обход территории? – обратился он к своему компаньону.
Тот молча кивнул.
Осмотр парка ничего неожиданного не принес, только еще несколько трупов у пруда.
– Он охотился на них, как на баранов.
– Похоже, – задумчиво произнес Макс, рассматривая мраморную девушку, сброшенную с постамента. Она стояла у самой дорожки, а теперь валялась поперек нее, расколотая на две части. Верхняя была опрокинута на спину. Лицо ее пострадало от пуль, но все так же улыбалось. И так же белая точеная рука протягивала гроздь мраморного винограда. Только теперь небесам.
– И что дальше будем делать? Я лично ума не приложу, где и как его искать. А искать надо. Если его не найти, он тут такого натворит. Мой мир – а мне кажется, что это мой мир, – совсем не такой, как твой. У нас люди с оружием по улицам не ходят. Простые обыватели просто не смогут дать ему отпор. Да наши менты пока разберутся, что к чему, он полгорода на тот свет отправит! Ладно. Что-нибудь придумаем. Неплохо было бы переодеться и разобраться, где мы.
