– Я должна его убить, совратить? Что я должна сделать, чтобы вернуть моего мальчика домой? Живым и здоровым? Что? – Татьяна говорила, чеканя слова.
– Вы должны просто сообщить мне, – сказал он. – Опять же я не могу настаивать, это просьба. Я надеюсь, что вы выполните ее, а также оцените мою помощь. Вам ничего не нужно говорить. Здесь, на столе, я оставлю некоторые подсказки. – Он достал еще два исписанных листка. – На одном написано, как вам разыскать сына. На другом – как сообщить мне. – Он встал: – Не смею больше надоедать вам своим присутствием, – почтительно поклонился и вышел.
Татьяна осталась одна. Пару минут она сидела, не шевелясь, а потом упала на диван и разрыдалась.
Ближе к вечеру Татьяна решила выйти пройтись. Оделась, бросила взгляд в зеркало. Выглядела она неважно. Ну и пусть. Не на свидание, чай, собралась. Она бродила по улицам просто так, без цели. Мимо проходили люди, проезжали машины, она не видела их. Нет, конечно, она замечала, что мимо кто-то проходит или что-то проезжает, но ничего конкретного, смазанные лица, неясные силуэты. Она не заметила, как оказалась в парке. Они любили ходить сюда с Сашкой. На глаза снова навернулись слезы. Татьяна с трудом сдержала их.
– Извините, леди, вы не подскажите, который час? – К ней подошел молодой парень.
Она пожала плечами и пошагала дальше, часов у нее не было, а телефон остался лежать на тумбочке в прихожей. Глубоко погрузившись в свои мысли, она не заметила, что парень был нетрезв и что чуть дальше стояло еще несколько таких же молодых людей. Тот, который спрашивал время, что-то втолковывал остальным, поглядывая на Татьяну и жестикулируя. Те заржали, выслушав его, и уверенно направились следом за ней. Этого Татьяна тоже не видела. Они догнали ее почти в конце аллеи.
– Извините, мадам, позвольте составить вам компанию, а то одна, в таком месте, да и темно уже совсем.
Татьяна недоумевающе уставилась все на того же молодого человека. Она нехотя возвращалась из своих воспоминаний, в которых они с Сашкой первый раз поехали на море.
– Ну так как насчет интересной компании? А? – Он глуповато захихикал, оглядывая ее с головы до ног. Татьяна глянула на него, заметила остальных, которые подошли вплотную, и ей стало страшно…
…Макс не торопясь шел по тому самому парку, где его нашли. Выйдя из больницы, он еще раз вспомнил все, что с ним приключилось, тщательно прокручивая каждый эпизод. Любопытного было много. С мыслью, что все приключения есть плод его больного воображения, он расстался еще в больнице. Может, он и мог, заработавшись, галлюцинировать, но чтобы его галлюцинации передались доброй половине сотрудников одной из городских больниц – это точно нереально. Он остановился, аккуратно потрогав сквозь рубашку правую сторону груди, где теперь навсегда останется шрам.
– Это ничего, – пробормотал он, – шрамы – украшение джигита! – и зашагал дальше. Его влекла в этот парк крайняя степень любопытства, та, что толкает полуголодных людей совершать великие открытия и называется жаждой знаний. Макс специально выбрался сюда попозже, когда уже почти стемнело, чтобы меньше было гуляющих и он бы мог спокойно подумать и осмотреть то место, куда его выбросило после стычки с зубасто-когтистой тварью. Вдруг он замер, прислушиваясь. Да! Точно. Ему не почудилось. Где-то кричала женщина. Прежде чем Макс успел что-либо сообразить по этому поводу, ноги уже несли его в том направлении, откуда слышались крики. Он остановился на мгновение посреди аллеи в некотором раздумье, потому что крики вдруг прекратились. Но почти сразу он услышал сдавленные стоны в стороне, за обширным кустарником, и бросился туда. Предчувствие его не подвело. На земле копошилось несколько тел. Шестеро парней пытались удержать упорно отбивавшуюся от них женщину.
– Эй, алло! – громко, но спокойно сказал Макс. – Помощь не нужна?
Его услышали и мигом обернулись.
– А пошел ты! – Перекошенное озверелое лицо брызнуло слюной.
– Вот я и иду, – так же спокойно сказал он и сделал шаг вперед. «И почему я так спокоен?» – успел подумать он…
…«Слава тебе, Отец-Вседержитель, я успел! – подумал Гредислав, соскочив с коня и намеренно спокойной походкой шагая к группке людей у старого раскидистого дуба. – Все-таки везунчик ты, Гредислав, сын хромого кузнеца и лекарки», – думал он.
– Эй, почтенные, помощь не нужна? – спокойно обратился он к бородатым грязным мужикам, застывшим при его появлении. Сейчас застывшим, а еще несколько мгновений назад усердно копошившимся в траве и пытавшимся прижать к земле молодую девушку, которая была не кто иная, как дочь наместника Великого князя в Заозерном крае. Что с того, что дева была своенравна и взбалмошна? Что с того, что за ней глядело с добрый десяток всяких нянек, из-под носа которых она и удрала сегодня ночью? Что с того, что он, командир сотни белогривых всадников из личной охраны самого наместника, не должен лично гоняться за обезумевшими молодыми девами по окрестным лесам? Что с того? Ведь если с этой дурехой что случится, кто поручится, что не полетят повинные и неповинные головы направо и налево, как листва с деревьев. Крут был нравом наместник. Крут. Вот и разослал Гредислав еще засветло две дюжины самых опытных белогривых в разных направлениях искать непутевую дочь наместника. Да и сам рванул отыскивать сбежавшую. Слава тебе, Отец-Вседержитель, успел!
Тем временем мужики, поначалу струхнувшие, увидев дружинника, теперь приободрились, поняв, что тот один. А их как-никак шестеро. И все они уже не первый год держатся за кистени, а Волк и Самогуд – так те вообще ходили в старшинах у «лесных волков», а старшинство здесь просто так не дается.
– Ты бы шел куда стороной, служивый, – предложил Волк, все еще не желая связываться с дружинником. Его-то они положат, как не положить вшестером одного? Да только он ведь может кого-нибудь из его людей покалечить, а то и вовсе в верхние миры прихватить, а этого не хотелось.
– Вот я и иду, – так же спокойно сказал Гредислав, отстегивая наборный боевой пояс с мечом – марать добрую сталь об этих падальщиков не хотелось. Лесовики, увидев это, ехидно заржали, тыча в незнакомца грязными пальцами. Да, никто из них не знал Гредислава, а жаль. Потому как если бы знали они его, рванули бы через подлесок и остались бы топтать землю грешными своими ногами, а так… Все совершают ошибки. То, что эта ошибка стала для них роковой, лесовики осознали не сразу. Первые двое так вообще ничего не успели понять, отправленные на свидание с предками умелой рукой сотника. Остальные четверо успели удивиться. И все. Гредислав подобрал пояс с мечом, пристегнул на место и подошел к дочери наместника.
– Испугалась? – спросил он, глядя в ее большие зеленые глаза.
Татьяна безуспешно пыталась вырваться, паника уже накрыла ее с головой. «Ну почему? Ну почему это все происходит со мной?» Грубая потная ладонь, закрывавшая ей рот, мешала дышать, и она поняла, что сейчас потеряет сознание. «Оно и к лучшему», – мелькнула мысль. Но ладонь вдруг оставила ее в покое, секундой позже исчезла навалившаяся на нее тяжесть чужого тела, а вскоре и руки и ноги ее оказались свободными. Вокруг слышалось копошение, какие-то ахи-охи, ругань и невнятные реплики. И вдруг стало тихо. Она осторожно открыла глаза. В нескольких шагах от нее стоял незнакомый мужчина и тупо рассматривал свои руки. Тех, кто пытался ее изнасиловать, видно не было. Татьяна с трудом приподнялась на локтях, ее всю трясло. Тут же она увидела нападавших. Они преспокойненько лежали вокруг, все шестеро. Парень отвлекся от своих рук и поднял на нее тяжелый взгляд. Страх с новой силой прильнул к Татьяне, потому что в глазах неведомого ей спасителя застыл черный лед. Это был взгляд скорее неведомого зверя, чем человека. Он пристально смотрел на Татьяну, она инстинктивно попыталась натянуть разорванную блузку на грудь, ей стало холодно. Человек вдруг смешно мотнул головой, быстро потер лицо ладонями и снова посмотрел на нее. Обычный взгляд. Обычный человек. Он улыбнулся.
