Утром малявка пытается повторять за мной комплексы мак-ши. Естественно сбивается. Начало она пропустила, а «четыре стихии» — танец не для новичков. Качаю головой и медленно прохожу все связки «пробуждения потоков». Зачем — не знаю.
Наконец выходим на какую-то дорогу. Первого человека видим только через полчаса. Крупный, толстый крестьянин в штопаной рубахе из грубого небеленого полотна восседал на телеге с видом падишаха, изредка погоняя вожжами гнедую лошадку. Лошадка на вожжи не реагировала совершенно, она, казалось, вовсе спала на ходу.
— Уважаемый, — окликнул я крестьянина, когда телега приблизилась, — не подскажете, куда ведет эта дорога, и где я могу найти ближайший постоялый двор?
— А ну пшел прочь, бродяга! — Мужик замахнулся кнутом.
Что за манеры? Что ж, я пытался быть вежливым. Удар кнута принимаю на наруч, и, перехватив, дергаю. Не успевший выпустить рукоять хам валится мне под ноги. Сапогом ему по толстой харе! Не с целью покалечить, так, для острастки, раз уж он слов не понимает.
— Я ведь по-хорошему спросил, — укоризненно говорю я мужику, который размазывает по лицу кровавые сопли, — но могу и по-плохому.
Нож сам собой скользнул в руку. Блеск лезвия производит впечатление.
— Помилосердствуйте, добрый господин! — заголосил мужик неожиданно тонким голосом, — детки малые! Не оставляйте сиротами! — при этом он ползал на коленях и пытался схватить меня за ногу.
Поморщившись от крика, отступаю на пару шагов назад.
— Я тебя о дороге спрашивал, а не о семейном положении! — напоминаю я, — куда ведет?
— Так это, да. Я скажу, все скажу, не убивайте только! Туда вот прямиком к таверне Тоха, а там уже и тракт недалече, стал быть. Не убивайте, только. Детки малые…
Про деток он, кстати, врет. Съездив сапогом по морде уже просто для удовольствия, направляюсь в указанную сторону. За время нашей «беседы» лошадь утащила телегу довольно далеко, и останавливаться не собиралась. Но проблемы этого засранца меня не волнуют.
Через некоторое время действительно показалась таверна. Массивное двухэтажное здание из толстых бревен, почерневших от времени, явно принимало путников уже не первое десятилетие. Тяжелая дверь поддалась с трудом. Пожалуй, в случае чего, этот домик вполне может быть использован в качестве крепости. Полутемный зал был заполнен едва ли наполовину. В углу перебирал струны какой-то музыкант. В нос ударил запах подгоревшей пищи, прокисшего пива и местного табака.
— Здравствуйте, уважаемый, — подхожу к стойке, где трактирщик протирает грязные глиняные кружки не менее грязной тряпкой, — мне нужна комната с двумя кроватями, горячая ванна и ужин на двоих.
— Платить есть чем? — недружелюбно буркает хозяин, — две литки, или убирайся.
Я настолько плохо выгляжу, или вежливое обращение сразу же провоцирует местных на хамство? Молча кладу на стойку серебряную монету эранийской чеканки.
— Вот ваша комната, господин, — молоденькая служанка распахивает дверь, — ванна будет готова через три нима. Вода уже греется. Что-нибудь еще?
Последнее слова произносится с особой интонацией, но я делаю вид, что не заметил.
— Если вы сможете найти приличное платье для этой девочки, я буду благодарен.
— Я попробую, господин, — улыбается служанка и исчезает за дверью.
Вполне приличная бадья с горячей водой установлена в соседней комнате. Как же приятно снова почувствовать себя цивилизованным человеком, а не обросшим грязью бродягой! Когда я уже почти собрался вылезать из ванной, в дверь протиснулась все та же служанка.
— Я нашла платье, но дверь вашей комнаты закрыта.
— Отлично. Оставь здесь. — «И выметайся» не произношу, но даю понять тоном.
— Потереть вам спинку, господин? — нет, намеков эта девица не понимает.
Ну и черт с ней. Встаю из ванны и начинаю вытираться полотенцем, отвернувшись к окошку. И мне насрать на правила приличия и девичью стыдливость. Тем более что она тут и не ночевала.
Узкая ладошка игриво проводит по спине, горячее дыхание обжигает шею.
— Господин точно больше ничего не хочет?
Прах и пепел! Я же не железный! Неимоверным усилием воли гашу эмоции и беру организм под контроль. Умение управлять собственной кровью иногда очень полезно.
— Послушай, красавица, — оборачиваюсь к девушке, — ты, несомненно, привлекательна и очень соблазнительна (девчонка действительно очень даже ничего). Я даже готов поверить, что дело не в деньгах, и я тебе просто очень понравился, но видишь ли в чем дело…
А в чем дело? Ладно, будем импровизировать.
— Я… дал обет (О, неплохо! По-рыцарски, как в романе) в память о… (погибшей жене? Нет, могут раскусить — я понятия не имею, какие здесь могут быть символы вдовства) погибшей подруге. Так что прости.
Чмокаю девушку в щечку и продолжаю одевание. Кажется, съела. Эмоции говорят не об обиде, а скорее о романтической мечтательности.
— Сколько с меня за платье? — интересуюсь я, когда мы заходим в комнату.
— Два эри.
Эри здесь называют, кажется, медные монеты эранийской чеканки.
— Держи три и помоги этой юной леди привести себя в порядок.
Новое платьице моей спутнице идет. По моим меркам простовато, но для местных крестьян, похоже, это праздничный вариант. Кстати, оказывается, девочка все же блондинка. Эдакий голубоглазый ангелочек.
— Вам ужин сюда подать, или вниз спуститесь?
Пока я раздумываю, голос подает белокурое чудо:
— А можно вниз? — робко спрашивает она, — там музыка.
Последнее слово произносится с благоговением. Я бы слышанное бренчание музыкой не назвал.
— Ты любишь музыку? — быстрый кивок в ответ, и два синих озерца полные мольбой. Ну как можно отказать таким глазам? — Идем.
Договариваюсь со служанкой о том, чтобы постирать и заштопать наши вещи и мы спускаемся в общий зал.
Ужин был неплох, а вот пиво здесь откровенно паршивое. Вторую кружку уже вливаю в себя через силу маленькими глотками. Музыка тоже не впечатляет, но от сидящей рядом девочки идет такой поток чистого, незамутненного счастья, что увести ее спать рука не поднимается.
— Тебе действительно это нравится? — спрашиваю лениво.
Та кивает. Странные у нее представления о хорошей музыке. Хотя, где она в своей глуши могла музыку-то слышать? Небось, один раз и видела музыкантов на какой-нибудь ярмарке, вот и запечатлелось в памяти. Детские воспоминания — самые яркие.
— Ну, тогда поблагодари маэстро, — кладу на стол два эри.
Девочка смотрит на них неверяще. Для нее это, похоже, неимоверное богатство. Какое-то время идет внутренняя борьба, затем малявка с важным видом подходит к музыканту и вручает ему монетки. Смущается, и обратно возвращается уже почти бегом. Маэстро раскланивается и исполняет веселую детскую песенку «для щедрой маленькой леди» — как он выразился.
