— Я не отрицаю сами эти понятия. Я считаю, что война — настолько грязное дело само по себе, что допустимо все. Можешь ударить врага в спину — ударь. Иначе он убьет твоего друга. Все средства хороши, и не может быть милосердия к человеку, который ворвался в твой дом, чтобы убивать и грабить.
— Да, но к вам будут относиться так же.
— Несомненно. Как говорится: только враг никогда не предаст.
— Но если вы пощадите врага, возможно, он пощадит вашего друга. И являя благородство, вы побуждаете других поступать так же, возвышаясь таким образом и ведя мир к справедливости и процветанию.
— Справедливость — это миф. В подобных играх побеждает тот, кто первым нарушает правила.
— Рассуждая таким образом, вы будете выигрывать битвы, проигрывая войну! — повысил голос Зигфрид, — Можно застрелить рыцаря, выкликающего поединщиков. Но враг потеряет одного воина, а вы всех. Ибо никто не будет сражаться на стороне подлеца! Людям важно чувствовать, что правда на их стороне! Тогда они готовы совершать подвиги и жертвовать собой.
— Я не готов жертвовать ими! Я не собираюсь развязывать войн и искренне считаю, что пожертвовать немногими можно, только если ты сам входишь в их число! И на войне хороши любые средства, — это не турнир и не состязание в благородстве! Отпущенный тобой враг завтра вонзит нож в спину твоего брата.
— Это рассуждения наемника, а не риттера! — командор перешел на крик.
— Да! Я лучше буду презренным наемником, который пьет за победу с живыми соратниками, чем благородным рыцарем, который смотрит в мертвые глаза тех, кто ему доверился! — я тоже уже почти кричу.
Прикосновение теплой девичьей ладошки я чувствую даже сквозь броню. И ярость уходит.
— Прикрытый лаврами разбой,
И сухопутный и морской
Не стоит славословья.
Готов я кровь отдать свою
В том жизнетворческом бою,
Что мы зовем любовью. —
Раздается в наступившей тишине, -
— Я славлю мира торжество,
Довольство и достаток.
Создать приятней одного,
Чем истребить десяток!
— Прекрасно сказано, маэстро! — салютую Котику кубком.
Сейчас мне и в самом деле не помешает выпить. Риттер тоже тянется к вину и, кивнув мне, выпивает. Киваю в ответ. Мир.
На закате хороним павших. Зигфрид читает молитву Горейшу и Райторну, прося достойного посмертия для погибших в битве. Каждый риттер, оказывается, еще и священник. Риттер-командор, таким образом, что-то вроде епископа. Дальше начинается, собственно тризна. А если быть точнее — большая пьянка. Уже через полтайса гальдорцы, затащив в свою компанию Тин пили за героическую победу, вспоминая детали этого побоища. Еще через некоторое время (в третий раз оттащив Тивала, все порывавшегося набить мне морду) к ним присоединились и литийцы.
Покинутые дамы, посидев некоторое время для приличия, разбрелись спать.
— Простите, Софья, а Тиану мы оттуда забирать не будем? — кивнул я в сторону костра, где уже перешли к песням.
— Зачем? — девушка замерла на пороге «женской половины» шатра.
— Пьяная солдатня не лучшая компания для юной леди. Как бы не обидели, — интересно, почему я об этом думать должен?
— Обидели? Её?! Сил не хватит, — похоже целительница уже спит на ходу, потому и соображает с трудом.
— Ну, знаете. Выпившие девушки такие сговорчивые… а поутру выясняется, что она на самом деле была против.
— Ах, вы об этом! Не волнуйтесь, это физически невозможно.
— То есть? — опешил я.
— В человеческом облике самки демонов вообще не имеют… этой детали. Не зря же второй облик у них называется «облик любви». А перекинувшись, Тин порвет любого насильника. Так что не забивайте себе голову глупостями и идите спать.
Так, размышляя о чудесах природы-матушки, я и уснул.
Глава 12
— Дарри, ты чего вскочил в такую рань? — приподнял голову от подушки Эл.
Ничего себе рань! Я уже успел умыться и хорошенько размяться.
— Солнце давно уже встало, собираться пора.
— Да забудь! Все равно большая часть воинов оклемается не раньше полудня.
— А что случилось?
— Доблестные воины решили показать маленькой девочке, как пьют настоящие мужчины.
— Идиоты! — послышался из-за перегородки хриплый спросонья голос.
— Доброе утро, мэтресса, — вежливо поздоровался я, — а почему идиоты?
— Тин практически не пьянеет.
— Но доблестные гальдорцы этого не знали! — счастливо засмеялся Элли, — мэтр, это нужно было видеть! Хрупкая девчушка по очереди перепила ту половину отряда что еще соображала хоть что-то, а потом фыркнула и пошла спать как ни в чем не бывало!
— А можно я еще посплю, а? — раздался недовольный голос Тин, — раз уж эти слабаки еще дрыхнут.
Элеандор недооценил чувство долга наших охранников. Они все-таки встали. Правда, похожи были скорее на десант зомби.
— Представляете, Серебряная Звезда согласилась нас сопровождать! — поделилась новостью Софья после завтрака.
— Хреново, — буркнул я, наблюдая, как Тин пытается закрепить здоровенный череп на крыше нашей кареты.
— Вас чем-то не устраивает мое присутствие? — раздалось из-за спины. Да что же это такое!
— Скажите, леди, а что вы делали в Гальдоре? Да еще и умудрились подоспеть так вовремя?
— Я не собираюсь перед вами отчитываться!
— Мэтр, на что вы намекаете? — недоуменно переспросила Софья.
— Скажите, какова вероятность того, что знаменитая наемница, которая известна своими подвигами на территории Литии и баронств, окажется именно в Гальдоре, на перевале «левой руки» и именно в тот момент, когда на нас напали йотуны? Которых, кстати, в этих местах не видели уже давненько. Я специально уточнял.
— Вы меня в чем-то обвиняете? — угрожающе спросила Талиона.
— Подозреваю. Имею право, между прочим, — я пожал плечами, — но все недоразумения можно легко разрешить. Дайте слово, что не собираетесь покушаться на жизнь или здоровье Алисии тайСевенторн, а также ее спутников, и не собираетесь препятствовать доставке упомянутой леди в замок лорда-риттера Дерека Лагорского.
— А если нет? — в голосе зазвучала насмешка.
Угу, а рука как бы невзначай легла на рукоять меча. Привычно соединяю наши с Элли сознания в одно целое, но парень рвет связь.
— Даркин, ты с ума сошел? — орет он, вскакивая на ноги, — какое «блокируй Солу, если что», разорви тебя Разрушитель? Успокойся немедленно! И прекрати отращивать когти, демон ты недоделанный!
