Все это разум отмечает как-то отстраненно. Нет ничего, ни ярости, ни сострадания. Только холод. И камень вместо сердца. Насквозь промороженный булыжник с самых северных гор, где полгода не видно солнца. Попавшие на лицо капли крови заставляют оторвать взгляд от изуродованного тела. Снова набор кадров. Четверо личностей, что жмутся в углу. Еще одно тело с распоротым горлом, быстро увеличивающаяся лужа крови. Мэт долбит кого-то головой о камень. Человек уже мертв, вместо лица кровавое месиво, но парень не останавливается, исступленно нанося удар за ударом. Обрюзгший голый мужик, что судорожно пытается запихнуть сизые внутренности в распоротый живот. Элеандор, с каким то ненормальным любопытством наблюдающий это зрелище. Сабля его в крови по рукоять. Кровью заляпан даже висящий за спиной лук. Еще труп. Этот без головы. Девица, расширившимися глазами смотрящая на собственное сердце. Тиана, слизывающая кровь с пальцев. Алое на золотом. Сердце все еще трепыхается в ее правой руке. Два трупа. Мужчина и женщина. Кажется, они совокуплялись.
Хватит. Мне нужны живые. Ментальным ударом привожу в чувство Мэта и Элеандора. На Тин ментальный удар, похоже подействовал не до конца. Добавим обычный. Перехватываю летящую к горлу руку. Тин шипит от боли, падая на колени. Никаких эмоций. Холод.
— Помоги Софье, — смотрю демонессе в глаза, — забирай ее, Мэта и прыгай в Киан.
Холод.
— Мэт, первым делом бежишь к мэтру Альберту. Он должен помочь. Делай что хочешь.
Камень.
— Эл, вернешься к лошадям. Уводи всех. Кошмар послушается. Гони на пределе, до Аршана не останавливайся.
Вьюга.
Элеандор произносит несколько резких непонятных фраз для склонившейся над целительницей Таны. Потом уходит. Мэт, вяло передвигая ноги, шатается по комнате, затем ногой переворачивает один из трупов и произносит только одно слово:
— Мелихеж.
Четверо в углу. Девушка и какой-то молодой человек без сознания. Еще двое пытаются спрятаться за их телами, дрожа от страха. Этих хватит. Они понадобятся; потом. Нужно чтобы не разбежались. Какое-то время тупо смотрю на левую руку. Скованный льдом разум с трудом осознает отвлеченную информацию. Ах да, я же готовился к тихому проникновению. Парализую всех четверых и оглядываюсь. Жив еще один — тот, кого я ударил первым. Присев, резким движением сворачиваю ему голову.
Тиана продолжает перекачивать Софье энергию. Пора заняться делом. Выхожу в коридор. Эта комната слишком грязная, нужно найти другую. Соседняя не уступает по размерам, но полностью пуста. И пол достаточно ровный. Подойдет. Перетаскиваю сюда два трупа и кровью начинаю рисовать узор. Круги, руны, стяжки, контрфорсы, узлы и сопряжения — последние страницы книги ан-Тори. Посреди работы чувствую колебание силы — телепорт. Теперь все.
Оглядываю расчерченный пол — все ли верно? Все. В классическом варианте требуется еще десяток ингредиентов, но этот ритуал можно вытащить и на чистой силе. Сколько я возился? Не знаю. Понятие времени потеряло всякий смысл. Есть только цель. Теперь тела. В центральный круг девушку. Так вернее. У нее меньше сил, но она более чувствительна к боли. Центральный круг вписан в треугольник, вершины которого тоже представляют собой фиксирующие печати. Туда помещаю остальных. Это защита. Снятым с какого-то трупа кинжалом вырезаю на теле каждого сеть рун и узоров. Паралич я снял, чтобы жертвы могли чувствовать боль и страх — это тоже часть ритуала. Медленные напевные заклинания настраивают внутреннюю энергетику на нужный лад и к тому же помогают отмерять время. С последним закончено. В воздухе начинает сгущаться энергия хаоса. Пока еще еле заметно. Аккуратными, неторопливыми движениями вскрываю вены жертв. Вытекающая вместе с кровью жизнь будет питать защитный контур.
Вернуться в центральный круг. Теперь выход за его пределы означает для меня смерть. Я ни разу не проводил ритуал стены духов, но помню описание каждого действия. Внутри холод и пустота. Нет ни страха, ни волнения, ни жалости — это к лучшему, так меньше вероятность ошибки. Девушку я освободил от остатков одежды заранее. Теперь можно начинать. Медленно провожу первый разрез. Тело жертвы выгибается от боли, рот раскрыт в крике, но звука нет. Все тонет в оглушительной тишине бесконечной пустоты. Несколько нажатий под короткий речитатив. Себя я тоже не слышу, но губы сами произносят нужные слова. Снова конвульсии и расширенные от боли зрачки. Глупая, это только прелюдия.
Плавно веду мелодию боли, сплетая отдельные темы, заставляя их звучать контрапунктом или сливаться воедино, исчезать, появляться, затихать и вновь набирать силу. Эта беззвучная мелодия резонирует, заставляя двигаться тончайшие потоки силы, вплетая их в свою композицию. Я уже не обращаю внимание на тело жертвы. Это всего лишь инструмент, что рождает музыку под моими пальцами. Я чувствую его. Знаю когда ослабить нажим, чтобы мелодия звучала как нужно.
Вокруг постепенно формируется серый туман. Вот он пытается проползти через линию защиты. Меняю тональность, ускоряю ритм, и туман начинает закручиваться, образуя вокруг меня стену серого вихря. Усиливаю воздействие. Теперь это не легчайшая игра на болевых окончаниях. В симфонию вплетается тяжелые, басовые нотки магии крови. И стена начинает расширяться. Для нее нет преград. Первыми на ее пути встречаются двое стражников за дверью. Резкий звон оборванной жизни. Едва успеваю подхватить, вплести в общую мелодию. Души умерших словно две стрелы проходят через мое тело. Через мою душу, оставляя рваные раны. Боль чуть не заставила сбиться, сфальшивить. Нет, справился с секундной слабостью и духи вливаются в окружающую меня серую стену. Та становится плотнее, ее вращение еще ускоряется. Она растет одновременно вверх и в стороны. Еще одна вспышка боли — слуга, что непонятно зачем пошел в соседнюю часть подвала посреди ночи. И еще одна, и еще. Кухня, людская, казармы…
Симфония все набирает силу, заставляя вибрировать призрачные струны реальности. Поток чужих жизней рвет мою душу, оставляя жалкие ошметки. И в то же время, каждая поглощенная стеной душа питает ее силой. Давление все продолжает расти. Управляющие нити рвутся из рук, раня воображаемые пальцы. К действиям моего тела, что методично продолжает терзать «инструмент» это не имеет никакого отношения.
А удерживать в подчинении стену духов становится все сложнее. Боль туманит разум. Пелена расширяется все больше. Замка уже нет. Бьющееся в агонии сознание отмечает все новые и новые вспышки чужих смертей. Деревня, что возле замка. Этого я не учел. Духи дают слишком много энергии. Изначально стена должна была рассеяться гораздо раньше.
Теперь проблема не подпитать заклинание своей энергией, а удержать под контролем лавинообразно увеличивающуюся силу. Безумное крещендо перекрывает дребезжание лопнувшей струны — умер один из «якорей» защитного контура. Душа корчится от боли, в глазах темнеет. Последним усилием гаснущего сознания направляю стену духов вниз, в землю. Там она не сможет подпитываться все новыми смертями и, наконец, погаснет. Только я этого уже, наверное, не увижу.
Сколько я пролежал без сознания — не знаю. Дальнейшее вспоминается урывками. Помню как шел, проваливаясь в хрустящую, ломкую словно наст землю. Падал. Поднимался. Снова шел. Снова падал. Карабкался, ломая белую, словно соль корку, раня руки об острые грани. Холод все никак не хотел отпускать. Мысли путались. Я не всегда понимал куда иду и зачем. Эмоции скользили по растрепанным обрывкам души. Первое осознанное чувство — боль. Солнце, сжигающее кожу. Это еще только первые лучи, но все чувства болезненно обострены. Плохо слушающимися руками накидываю капюшон, прячу руки в рукава плаща и двигаюсь дальше. Недалеко. Меня уже ждут.
