И равнодушный ответ:
— Нет.
Мне оставалось лишь сквозь слезы смотреть, как бледная Лора вошла в портал, следом за ней попытался пройти отец с каким-то мешком. Но был остановлен пренебрежительным:
— Вашего присутствия не требуется, айсир Ароиль. Передайте артефакты айсиру Девари.
Сам Девари, покачиваясь, уже встал и, придерживая рукой голову, подошел к отцу. Забрал мешок. А я взглянула на отца… в последний раз.
— Ваше величество, — простонал король Оитлона.
— Я придерживаюсь прежних договоренностей, айсир Ароиль, — сухо произнес кесарь, — Лориана будет новой императрицей, с Катрионой вы можете… проститься. Но полагаю, этот процесс не доставит удовольствия вам обоим, так что прощайте, айсир Ароиль.
* * *
Мы вышли из портала все в том же придворцовом парке. Лора, с неестественно прямой спиной, со слезами в прекрасных изумрудных глазах, Девари, гневно на нее взирающий и потирающий внушительную шишку, я, судорожно пытающаяся найти хоть какой-то выход из ситуации, и… ну, лица кесаря я не видела, он продолжал удерживать меня сзади, обнимая за талию.
А дальше произошло нечто странное.
Кесарь развел ладони так, чтобы я видела, как из его руки к другой руке понесся белый свет с золотыми искрами…
— Это магия светлых, нежная моя, путь между мирами приоткрыт, моя сила возвращается.
— В каком смысле «приоткрыт»? — переспросила, неотрывно глядя на мириады сверкающих искорок.
— В прямом, коварная моя.
— В каком «в прямом»?
Но кесарь не ответил. Его руки вновь обняли меня, губы прикоснулись к шее, и какое-то время мы просто стояли в прекрасном саду, где цвели цветы и деревья, раздавалось пение сотен птиц, журчали фонтаны, сладкий аромат кружил голову, а шелест листьев успокаивал. Столько раз я мечтала вырваться в этот парк, оставив все дела хоть ненадолго, побродить по аллеям, прикоснуться к фонтанам, вдохнуть аромат всех цветов, и особенно хотелось полежать на голубой траве, которая ровным ковром покрывала участки под деревьями, или хотя бы побродить босиком… Сколько раз я бросала взоры на парк из окон своей спальни, своего кабинета, зала заседаний Альянса… как жаль, что мне так ни разу и не удалось осуществить исполнение этого желания, прогулку по парку я вечно откладывала на потом… И вот дождалась — этого самого «потом» у меня уже не будет!
Кесарь, несомненно, считавший мои мысли, усмехнулся, его губы вновь осторожно коснулись моей шеи, и он прошептал:
— Я же предупреждал, что все реформы в Правде бессмысленны. Ты бездарно истратила отпущенное тебе время.
Судорожный всхлип вырвался из груди против моей воли, потому что я хочу жить! Смерть никогда не была в числе моих приоритетов… Я не готова умереть, совсем не готова…
Тихий смех был ответом на мою мысленную истерику.
А затем… весь мир раскололся…
В буквальном смысле!
Сначала земля начала дрожать, словно изнутри нее рвалось что-то огромное. Я удержалась на ногах только благодаря объятиям кесаря, неколебимого даже столь чудовищным землетрясением. И мы так и остались стоять в этом бушующем буйстве, а вот Лора и Девари грохнулись на землю, затем послышался отчаянный визг… Лориана, встав на четвереньки, скептически посмотрела на лорда… Девари визжать перестал и даже смутился. Я хмыкнула, загордилась стойкостью сестрички и передумала устраивать истерику — я же Астаримана.
Однако мои мысли и по поводу истерики, и по поводу принадлежности к гордому роду Астаримана испарились вмиг, едва по саду… моему прекрасному саду зазмеились трещины! Огромные, раскалывающие весь парк трещины!
— Не-е-ет! — закричала я, не в силах сдержаться.
Однако дальше кричать не получилось — я буквально лишилась дара речи, едва деревья и кусты моего парка начали срываться и падать в стремительно образующиеся расщелины! Мои прекрасные цветущие деревья с птичьими гнездышками, с кормушками, с комьями земли и участками голубой травы… Когда же в эти все увеличивающиеся трещины начали проваливаться и фонтаны и клумбы, я поняла, что по щекам текут слезы… Мой парк… мой прекрасный парк, о котором я столько мечтала, над его планами и эскизами я просидела не один вечер… От величественного подарка кесаря теперь остались лишь вздыбленные участки земли, огромные трещины, глубокие овраги и только место, на котором стояли мы, сохранялось неизменным.
— Это всего лишь сад! — раздраженно произнес кесарь.
— Это был мой сад, — прошипела злая я, — мой. Я всегда мечтала именно о таком, я мечтала о нем с детства… ведь даже в Ирани был разбит парк в соответствии с планами мамы, а я… я свой всегда хотела. Вот такой.
Он ничего не сказал. Протянув ладонь, кесарь позволил лучу ослепительно-яркого света устремиться к земле…
И земля содрогнулась, вспыхнули огнем разломы, затем вполне предсказуемо со стороны дворца раздался страшный треск, и вскоре послышались крики выбегающих из строения людей… А почва продолжала исторгать нечто, что грозило разрушить все вокруг…
Меланхолично наблюдая эпическое светопреставление, я не удержалась от вопроса:
— Объясните мне, зачем вы построили парк, если планировали его разрушить?
Ответом вновь было молчание, но меня, раздавленную, уничтоженную и просто шокированную происходящим, сие не остановило:
— И все же, — я развернулась к супругу, крутанувшись в кольце его рук. — Между прочим, сад мне нравился! И я его любила!
Вместо ответа по губам кесаря скользнула легкая и в то же время грустная улыбка.
— И это все?!
Меня молча развернули обратно, но из объятий не выпустили.
Дальнейшее мое возмущение было пресечено явлением храма! Именно храма. Это строение без крыши и с колоннами, расположенными в форме восьмиконечной звезды, взметнулось посреди озера… которое я тоже успела полюбить, не говоря уж о том, что вырыто оно было в соответствии с моими эскизами и без всякой магии! И даже заселено рыбками! Золотыми! Стоимость у них была соответствующая! И вот мое персональное озеро ныне корежилось явлением какого-то гоблинского храма, который явился не просто так, а в облаке дыма, в снопах искр, в огне с одного бока… и вся вода, соответственно, исчезла в этих огромных трещинах, что раскололи мой парк! И мой дворец! И даже дороги… мои, между прочим! А там только ремонт дорожного покрытия сделали!
— Я вас убью! — искренне призналась кесарю.
И что же мне ответил царствующий супруг?
— Нежная моя, ты восхитительна.
После его слов, пока я хватала ртом воздух от ярости и возмущения, от нас и до самого храма выстроилась сверкающая дорожка, по виду сотворенная изо льда. И я даже не сомневаюсь, для кого сия тропа была предназначена. Это был мой персональный путь на плаху!
— Одно мгновение, — раздраженно выдала я и протянула обе ладони в сторону дворца.
