Покончив со вторым, я тоже расхрабрился, за что чуть не поплатился головой. Только отчаянный прыжок Царга помог мне избежать беды. Один из «обезноженных» рапаитов незаметно подобрался сбоку. Пес вцепился в руку уже тянувшуюся ко мне. С тупым безразличием рапаит ударил Царга о землю. Секундное замешательство сменилось во мне бешеной яростью. Всю ненависть я вложил в удар ногой. Армейский ботинок с хрустом пробил горло слизня.
Царг без движений лежал в стороне. А я все бил и бил ногами, пока на месте головы не осталось одно кровавое месиво, но и тогда пальцы твари в агонии продолжали скрести землю. С остальными расправились без меня. А я, не замечая ничего вокруг, сидел на корточках, убаюкивая чуть дышашего пса.
Лишь под утро Царг впервые глубоко вздохнул и приоткрыл глаза.
— Держись, дружище.
Слезы радости потекли по моим щекам.
— Это все из-за меня. Прости!
Смачно зевнув, буль шершавым языком лизнул мою руку.
За ночь нас с Царгом никто не потревожил, и я был благодарен своим спутникам за их чуткость, хотя видел, как по-мужски скупо они переживают за жизнь буля. Отшельник бродил по берегу, Клайв с Клифом сбросили в болото трупы слизняков, и оно уже поглотило их. Леший суетился возле костра.
— Улла! — радостно возвестил дух о том, что Царг проснулся.
Лешачок примчался, прижимая к груди кусок вяленого мяса. Пес благосклонно принял подношение. Подошли остальные. Глаза у всех радостно блестели, каждому хотелось потрогать пса, сказать ему что-нибудь ободряющее. Царг бесстыдно выслушивал похвалы в свой адрес и нежился в лучах всеобщего внимания.
После завтрака я попросил Отшельника кое-что мне пояснить, но он отказался, сказав, что нужно уходить и на разговоры нет времени. Час за часом мы пробирались по буро-зеленой жиже. К гнусу добавились отвратительные, с палец размером, пиявки. Избавиться от них удавалось с большим трудом. В придачу около полудня мы подверглись нападению водяных змей. Я изрядно устал, перед глазами плыли радужные круги. Думаю, что и остальные чувствовали себя не лучше.
— Улла!
Крик духа выражал беспокойство. Царг завозился в упряжке, тихонько поскуливая. И тут мы увидели! По протоке, приподняв над водой головы, к нам устремилось с десяток змей.
— Аспид!
— Что?
Несмотря на весь ужас ситуации, я с удивлением посмотрел на Клифа. Это практически первые услышанные мной из его уст слова.
Ярко-красные, с поперечными черными кольцами, окантованные зеленой каемкой змеи достигали в длину сантиметров шестидесяти.
— Нам конец. Их укус смертелен. Противоядий нет. Болотный аспид: страшней этой змеи только…
Расстояние между водяными гадами и отрядом стремительно сокращалось.
— Смотрите, смотрите, — леший тыкал пальцем в том направлении, куда мы шли.
— Найя, — упавшим голосом сообщил Клайв.
Новая «гостья» плыла наперерез аспидам.
— Царица змей!
Отшельник восхищенно замер.
— Не шевелитесь. Возможно, нам повезет.
Между тем, четырехметровая найя молниеносно напала на аспидов. Схватка была недолгой, но кровавой. Найя перекусывала своих собратьев и с жадностью пожирала. Скрыться едва ли кому удалось.
Невероятная битва завораживала своей беспощадностью. Покончив с аспидами, найя проплыла не более, чем на расстоянии вытянутой руки от нас. Парализованный страхом я даже при желании вряд ли смог бы отразить ее нападение.
— Ух, пронесло!
— Давайте поскорее убираться отсюда.
Лишь часа через три мы нашли небольшой клочок суши, где смогли передохнуть.
— Отшельник! Почему аспиды напали на нас?
— Я думаю, что их кто-то специально растревожил.
Он озабоченно почесал затылок.
— А эта, как ее — найя, она ядовита?
— Это сама смерть. На наше счастье питается она почти исключительно змеями.
Я прилег, лениво пережевывая кусок вяленого мяса. Дрень-Брень раздал всем какие-то корешки. На вкус сено — сеном.
— Пожуй, можешь не глотать.
Опасаясь подвоха, я украдкой взглянул на Отшельника. Он с сыновьями усердно жевал корешки.
— Дурман-трава. Снимает усталость.
Царг с удовольствием разминал затекшие лапы.
— Меня смущает наше избавление от аспидов.
Клайв сплюнул пережеванный корень.
— Отец, ты когда-нибудь видел царицу змей так близко?
— Нет, мало того — она даже не взглянула на нас.
Что до меня, то я просто ненавижу всяких пауков, пиявок, змей, но, видя испуганных братьев, до меня постепенно начал доходить весь ужас предыдущей встречи.
— Либо ты везунок, либо тебя охраняют боги.
Пристальный взгляд Отшельника мне не понравился. Но еще больше мне не нравилось, что с тех пор, как я его повстречал, от меня ничего не зависело. Меня куда-то вели по болоту, ничего не объясняя. И вообще — кто же они такие? Почему пошли с нами?
— Нужно одолеть еще пару миль до сухой гряды.
— Успеть бы до темноты.
Я изловил Царга. Мною владело неестественное нервное возбуждение. Показалось даже, что я стал четче все видеть, движения приобрели быстроту и точность. Корешки? Надолго ли хватит их действия? Поскольку после любых возбудителей наступает период депрессии и упадка сил.
Идти пришлось даже дальше, чем предполагал Клайв. Только с уходящими лучами солнца мы достигли сухой гряды. Я с безразличием подумал, что нам предстоит еще одна беспокойная ночь. В то же время росла уверенность, с чего бы ей взяться, что основная опасность подстерегает меня не здесь.
Ближе к полуночи призрак возник над кольцом костров, которыми мы оградили себя по настоянию Отшельника.
— Улла, — тревожный крик поднял всех на ноги.
Мы едва успели подремать в полглаза, а Клайву с братом и этого не удалось.
— Рапаиты, — прислушиваясь, пробормотал лешачок.
Повода не доверять острому слуху лесного следопыта у нас не было. А вскоре показались бледные силуэты, мерно шагавшие по трясине.
— Тяжкая предстоит работенка, — Отшельник огляделся по сторонам.
— Не впервой, батя!
Дрень-Брень с завистью оглядел близнецов.
— Нужно уходить.
— Отобьемся.
Лешачок подбежал к костру и, выхватив полыхающее полено, швырнул его в болото. То, что мне удалось увидеть за мгновения, пока оно с шипением не погасло, отбило всякую охоту спорить. Болото, охватывающее гряду буквально бурлило от обилия всевозможных гадов. Нечего было и думать соваться в воду. Вдобавок часть этих тварей уже выползла на берег.
