Да, моя канавка оказалась куда глубже, чем я предполагала.
Наивная… Я-то думала: получу паспорт, устроюсь на работу, все-таки я много лет
проработала на "Скорой помощи", и с трудоустройством проблем не
будет. Сниму какое-нибудь сверхдешевое жилье вроде комнаты в коммуналке в ветхом
доме. И начну заново выстраивать свою жизнь, потихоньку, маленькими шажочками,
ан нет, Вероника Амировна, обломалось вам.
Сидела я в своей грязной глубокой канаве и озиралась по
сторонам в поисках тропинки, по которой мне придется ползти дальше. Тропинка
первая - вернуться в Ташкент, хотя квартиру я продала и жить мне там негде, но
зато на работу возьмут без вопросов. Тропинка вторая - остаться в России и
попытаться как-то выкрутиться. Но как?
Смехотворность ситуации заключалась еще и в том, что если
для москвичей, равно как и для жителей любого другого российского города, я
была и есть "приезжая нацменка" Вероника Амировна Кадырова, несмотря
на типично славянскую внешность, то для узбеков я была и останусь русской,
несмотря на узбекский паспорт. Был в моей жизни момент, когда можно было пойти
по одной из двух дорог. По рождению я Вероника Андреевна Мельникова, так было
записано в свидетельстве о рождении, и родители мои были русскими. Когда мне
было шесть лет, мама вышла замуж второй раз, и отчим-узбек меня удочерил. Меня,
само собой, никто не спрашивал, да если бы и спросили, вряд ли я смогла бы дать
осмысленный ответ, ведь своего родного отца я не знала и никогда не видела.
Мне сменили документы, и я превратилась в Веронику Амировну
Кадырову. Дорогу за меня выбрали взрослые, я могла остаться Мельниковой, но они
решили, что лучше пусть я буду Кадыровой. И вот эта выбранная ими дорога
привела меня к тому, к чему привела. Я, в общем-то, понимаю ту паспортистку в
перманенте: стоит перед ней тетка с отчеством Амировна и с фамилией Кадырова и
утверждает, что она русская и у нее есть российское гражданство. Ну как тут
поверить? Ясное дело, что справка о гражданстве липовая. И никаких документов о
том, что по рождению я Мельникова, у меня, естественно, нет.
Правда, дорога, проложенная мамой и отчимом, привела меня к
Олегу, которого я очень любила и с которым была счастлива, а если бы я осталась
Мельниковой, то неизвестно, как сложилась бы моя жизнь. Может, лучше.
А может, и хуже. Нам знать не дано.
Потом был еще один момент, когда я могла принять решение и
выбрать одну из двух дорог. Это была регистрация нашего с Олегом брака. Можно
было сменить фамилию и стать Вероникой Седых. Можно было остаться Кадыровой. И
почему я не взяла фамилию мужа? Все-таки легче было бы. Паспорт у меня был бы
по-прежнему узбекским, но хоть фамилия была бы в нем русская.
Впрочем, еще неизвестно, куда меня привела бы та невыбранная
дорога. Возможно, канава, в которой я очутилась, оказалась бы еще глубже и
грязнее. Нам знать не дано.
Я вообще люблю эту тему - тему дорог, которые мы выбираем.
Началось все давно, когда мне было лет семь или восемь. Мама нарядила меня в
красивое платьице, повязала в волосах роскошный бант и повела в театр на
детский спектакль. Как я ждала этого дня! И вот дождалась. Мы, такие нарядные и
радостные, вышагиваем в театр. А навстречу, как назло, топал мой заклятый враг
одноклассник Мишка. Я успела заметить взгляд, который он кинул сначала на мое
чудесное платьице, потом на лужу… Это уже потом, много лет спустя, у меня
выработалась мгновенная реакция, без которой на "Скорой помощи"
просто нечего делать, а тогда я ничего не успела предпринять, и через какую-то
секунду мое восхитительное голубое платье пришло в такой вид, что ни о каком
театре не могло быть и речи. Я ревела во весь голос, мне было не только обидно
оттого, что я не увижу спектакль, но и отчаянно стыдно, потому что люди
оглядывались на меня и, наверное, думали, что я нищая замарашка. Я попросила
маму отвести меня домой закоулками. Мама искренне жалела меня и старалась
утешить, как могла.
- Смотри, Ника, какие красивые цветы, - сказала она,
показывая мне желто-фиолетовые ирисы, росшие за забором в чьем-то садике.
Я тут же забыла о своем горе и уставилась на это чудо.
Прежде я никогда не видела ирисы, и цветы показались мне просто волшебными.
- Если бы мы с тобой не пошли по этой улице, -
продолжала мама, - ты бы не увидела эти сказочные цветы. А мы ни за что не
пошли бы по этой улице, если бы Миша не испортил твое платье. Так что давай не
будем на него сердиться, лучше скажем ему спасибо.
- Если бы он не испортил платье, я бы сейчас смотрела
спектакль, - возразила я, все еще всхлипывая.
- Мы можем пойти в театр в следующее воскресенье, но ты
никогда не оказалась бы на этой улице и не увидела бы ирисы, если бы не Миша.
Понимаешь?
Как ни странно, я поняла. И с тех пор все события в своей
жизни, даже самые малозначительные, обдумывала и оценивала с точки зрения
дороги, по которой меня вынуждали идти эти события. Вся человеческая жизнь
представлялась мне в виде постоянно разветвляющихся тропинок, и на каждой
развилке - момент принятия решения, момент выбора, порой совсем простого и
очевидного, порой сложного и мучительного, а порой и просто по принципу
"чет-нечет", потому что совершенно неясно, каковы будут последствия
того или иного выбора, ты ничего не можешь спрогнозировать и принимаешь решение
наугад. Это как в преферансе, когда противник играет мизер и ты знаешь, что при
раздаче и после взятия прикупа у него оказались три ловленые карты. Две он
снес, одну оставил, но какую? Угадаешь, какую карту он оставил, - заставишь его
взять взятку, а то и целый "паровоз", не угадаешь - он эту карту
снесет и сыграет свой мизер. И вот начинаешь вдвоем с партнером гадать, что же
именно игрок снес, а что оставил. Бывает, что помогает логика. А бывает, что и
нет. И приходится просто гадать, как монетку подбрасывать.
Но это так, к слову. Экскурс в детство. Сейчас я уже
взрослая, мне тридцать шесть лет, и сижу я в своей неуютной канаве и гадаю, то
ли в Москве остаться, то ли в Ташкент возвращаться. И в том, и в другом решении
есть свои плюсы и огромное количество минусов. А времени для принятия решения
все меньше и меньше, через два месяца закончится срок последней полугодовой
регистрации по адресу моей квартирной хозяйки. Хорошо хоть у Олега совести
хватило заплатить ей за два месяца вперед, чтобы у меня было время на разгон.
Но разгоняться можно только по дороге или, на худой конец, по тропинке, сидя в
канаве, не больно-то разгонишься.
После месяца беготни по инстанциям с подъемом в четыре утра,
чтобы в пять уже занять очередь, оказаться тысяча триста пятнадцатой и к концу
рабочего дня убедиться, что тебя не примут или в очередной раз откажут, я
поняла, что с паспортом и гражданством мне никак не прорваться. Надо было
искать какой-то другой путь.
И мне показалось, что я его нашла. По крайней мере,
теоретически.
Мне нужно устроиться домработницей с проживанием. Тогда
будет крыша над головой и зарплата. А если будет место, где спать, и деньги,
чтобы жить, можно постепенно решать вопрос с оформлением своего гражданского
статуса. Но для этого надо найти семью, где не будут обращать внимание на
неопределенность этого самого статуса и на отсутствие российских документов.
