- Ладно, пап, пошли программу ставить, - заторопился
юный националист.
- Успеем, я еще чай не допил, - спокойно ответил
Владимир Петрович. - Ника, вы мне не нальете еще чашечку? У вас дивные пирожки,
просто не могу остановиться, еще хочется.
- Спасибо, - я расцвела улыбкой. - Может, вы голодны?
Могу предложить бараньи котлеты, суп, салат, рагу из телятины.
- Я бы с удовольствием пообедал, если вас не затруднит.
- Пап, ну ты что, жрать сюда пришел, что ли? -
возмутился Денис. - Пошли делом займемся.
- Денис, не будь грубым. Я тебя люблю, ты мой сын, но
ты не центр вселенной. Я поставлю тебе программу, но дай же мне пообщаться с
привлекательной женщиной.
- У тебя жена есть, какие еще женщины?!
- Кроме жены, с которой я живу и ращу детей, есть
огромное число людей, с которыми я общаюсь. И приятных среди них куда меньше,
чем неприятных. Мне есть о чем поговорить с Никой, а если тебе скучно слушать
наш разговор, ты можешь пойти к себе.
Ох, ничего себе папаша у нашего Дениса! Ну и характер.
Интересно, что получилось бы, если бы ему пришлось жить вместе с Адочкой? Зато
я теперь понимаю, почему Мадам от него ушла и предпочла куда менее красивого
(хотя, безусловно, очень привлекательного) и менее яркого Гомера. Наталья с
таким мужиком просто не справлялась. Ей с ним было плохо. А мне было бы,
пожалуй, хорошо, я не стремлюсь к лидерству, зато ценю ум, характер и
самобытность.
Недовольный Денис гордо покинул пищеблок, а я принялась изображать
гостеприимную хозяйку. Эдакую маленькую хозяйку эдакого большого дома. Я
порхала по просторной кухне, подавала, наливала, накладывала, улыбалась и
щебетала. Владимир Петрович ел и нахваливал.
- Вам трудно здесь, Ника?
Я на мгновение задумалась. Трудно ли? Не знаю. Я не думаю об
этом. Потому что, когда у меня есть цель, я не оцениваю процесс с точки зрения
трудности, я оцениваю его только с точки зрения эффективности.
- Нормально, - коротко ответила я. - Это обычная хорошо
оплачиваемая работа, с которой я справляюсь.
- Но ведь она вам не нравится?
- Нет, - честно ответила я. - Не нравится. Мне нравится
лечить людей и спасать тех, кто нуждается в экстренной помощи. Это моя
профессия, и это я умею делать.
- Наташа вас сильно достает?
В его словах было больше утверждения, чем вопроса.
- Нет, не сильно. Мы с ней нормально ладим. Чай или
кофе?
- Кофе, если можно. А Денис? Он вас не обижает?
- Володя, меня трудно обидеть, я ведь не барышня, я
взрослая женщина, достаточно умная, чтобы не обижаться на детей Я правильно
догадалась, за глаза Денис называет меня нацменкой?
Он не ответил, из чего я сделала вывод, что догадалась
правильно.
- Не беспокойтесь, в глаза он этого не говорит. Правда,
частенько подшучивает надо мной, но беззлобно.
- Как именно? - встревоженно встрепенулся Владимир
Петрович.
- Видите ли, я родилась и выросла в Ташкенте, я люблю
пить чай из пиалы и с орехами, а арбуз ем ложкой и с белым хлебом. Ему это и
многое другое кажется смешным, и он называет это восточными примочками. Это не
обидно, честное слово.
- Я поговорю с ним.
- Не нужно, - испугалась я, - ни в коем случае, прошу
вас, Володя. Не надо ничего говорить Денису. Я же сказала, мы с ним нормально
ладим. Да мы, в сущности, почти и не общаемся, так только, на кухне, по поводу
еды.
Неожиданно он взял меня за руку и погладил ладонь.
Пальцы у него были теплыми и сильными, и у меня снова
мелькнула мысль о том, что с таким мужчиной мне, наверное, было бы очень
хорошо.
- Вы замечательная, Ника.
- Спасибо, - прошептала я.
Вообще- то, я собиралась сказать это нормальным голосом, но
от волнения горло у меня перехватило и звуки из него вылетали какие-то
невнятные и сипящие.
- Я хотел бы снова с вами увидеться. Это возможно?
"Да, да, да!!!" - кричала я маленьким язычком. Уже
больше года я не улыбалась мужчине как именно мужчине, а не хозяину, продавцу
или случайному прохожему.
Уже больше года никто не брал меня за руку, не говорил, что
я замечательная и не гладил мою ладонь. Уже больше года я не чувствовала себя
женщиной. Но большим языком сказала совсем не то:
- Вряд ли. Я очень привязана к дому, не могу оставлять
Николая Григорьевича одного. И потом, врать я не люблю, а если скажу правду,
это может не понравиться Наталье Сергеевне, и она меня уволит. Мне нужна эта
работа, я без нее пропаду. Мне жить негде.
- Уверяю вас, Наталье глубоко безразлично, с кем я
встречаюсь, мы расстались восемнадцать лет назад.
- Володя, если бы ей было безразлично, она не уходила
бы из дома и не избегала бы вас. Поверьте мне, я все-таки женщина. Я не могу так
рисковать.
- А если бы не все эти обстоятельства, вы бы
согласились?
- Да, - твердо ответила я.
- Но я могу вам хотя бы позвонить?
- Безусловно. Но желательно, чтобы Натальи Сергеевны и
Дениса при этом не было дома.
Сердце у меня колотилось как безумное, я утратила навык
флирта и сейчас с трудом его восстанавливала.
И снова удача! Едва я отняла свою руку, как снова появился
Денис.
- Я только что матери звонил, она через час будет дома,
- хмуро и нервно заявил он, - Пошли уже, хватит общаться.
Не хотела бы я видеть его лицо, если бы он заметил, что его
батюшка самым интимным образом держит за ручку их прислугу.
- Иди к себе, Денис, - холодно ответил Владимир
Петрович, - я сейчас приду.
- Вы всегда так строги с ним? - спросила я, когда Денис
вышел.
- Нет, но иногда приходится. Мне действительно пора,
надо поставить программу и уйти, пока Наташа не вернулась. Не хочу ее
нервировать своим присутствием. Так я позвоню вам?
- Буду рада, - коротко ответила я и стала убирать со
стола.
Как только Владимир Петрович скрылся в комнате сына, я
судорожно метнулась к зеркалу. И замерла перед ним, словно оглушенная ледяным
душем. Целых полчаса я улыбалась, разговаривала, двигалась и даже думала, как
та Ника, которая была ухоженной, хорошо одетой, сытой, благополучной и замужней.
Как Ника, привыкшая к мысли о своей привлекательности и не удивляющаяся
вниманию мужчин. Во что же я превратилась? Стильная стрижка стала невнятными
лохмами, стыдливо забранными заколкой (жаль денег на парикмахерскую), лицо без
привычного макияжа кажется блеклым и невыразительным, кожа, оставшаяся без
ухода косметолога и без хороших кремов, масок и лосьонов, потеряла упругость и
нежный цвет, которым я всегда так гордилась, в ушах нет изящных сережек, на
руках, шершавых и покрасневших, нет колец и браслетов. И пахнет от меня кухней,
уборкой и нищетой, а не дорогими духами. Куда меня занесло? Какой флирт? Кому я
могу понравиться в таком виде? Ника-Женщина осталась в прошлом, а в настоящем
есть только Ника-Домработница, упорно идущая к своей цели и экономящая на всем,
на чем возможно, в том числе и на внешности. А Володя… Ну что ж, с каждым
мужчиной это бывает, и нередко. Он начинает заигрывать с женщиной, которая ему
совсем, ну просто совсем не нужна, и даже не нравится ни капельки, просто
настроение такое. Назло кому-то, а порой и самому себе. Или из дурацкого
принципа: мол, ты считаешь ее ничтожеством, а я использую каждую возможность,
чтобы показать тебе, что ты кругом не прав и вообще полный дурак, поэтому буду
оказывать ей знаки внимания.
