- Зачем вам ключи? Возьмите фонарик и посветите в щель.
Если машина там, вы ее увидите.
Смысл происходящего остался для меня пока неясным, но я
взяла за правило в этой семье не задавать лишних вопросов, чтобы, не дай бог, в
один прекрасный момент не стать неудобной.
Я достала из шкафчика в прихожей фонарик и потянулась за
поводком, но Наталья меня остановила:
- Ника, сначала посмотрите машину, вернитесь и скажите
мне, а потом пойдете с Аргоном.
Да что ж это такое-то! Почему она не может подождать, пока я
выгуляю собаку? Если ей так не терпится, пошла бы сама да и посмотрела, стоит
машина в гараже или нет, а не гоняла меня туда-сюда. Ладно, Кадырова, заткнись,
ты прислуга, и твое дело телячье.
Аргон, крутившийся рядом, посмотрел с обидой, когда я стала
открывать дверь. Что же это делается, граждане-товарищи?! Время самое что ни
есть "гулячее", половина одиннадцатого, и Ника уже оделась и даже
поводок трогала - и что теперь? Все отменяется? До утра, что ли, терпеть?
Я спустилась вниз, подошла к "ракушке" и посветила
в щель. Странно, но машина Гомера действительно была на месте. А где же он сам?
Может, он ее и не брал с утра?
Но тогда это означает, что Павел Николаевич уже с утра знал,
что собирается "нарушать режим". Ох ты, доля моя горькая, выходит,
мне еще и встречать его придется!
Прощайте, мечты о горячем душе и теплой постели, о покое и
тишине.
- Машина на месте, - сообщила я как можно спокойнее,
вернувшись в квартиру.
- Ника…
Ну все понятно. Как я и предполагала.
- Наталья Сергеевна, вы хотя бы приблизительно знаете,
когда вернется Павел Николаевич?
- Не знаю. - Она отвела глаза. - Но зато я знаю, где он
и с кем. Он в сто десятой квартире на девятом этаже.
Там живет его одноклассник. Вернее… Он там раньше жил, он
уже давно уехал в Австрию, здесь осталась его сестра. Когда он приезжает в
гости, он всегда звонит Паше… Павлу Николаевичу…
- И сейчас он в Москве? - уточнила я.
- Я его видела вчера. Он здесь. Я думаю, они
столкнулись случайно, у подъезда, когда Павел Николаевич уже шел домой. Ну и
Миша затащил его к себе. Иначе Павел Николаевич предупредил бы меня, что
задерживается.
А так знаете ведь как бывает… Кажется, что заходишь на
минутку и что уже сейчас уйдешь, и еще минутка, и еще…
И не замечаешь…
Ты моя золотая. Как же ты его оправдываешь! Интересно
только, перед кем - передо мной или перед собой? Квартира на девятом этаже. И
что мне делать-то прикажете? Идти вызволять его оттуда? Или сидеть на девятом
этаже и караулить, когда Гомер соизволит прекратить накачиваться водкой и
соберется домой? И тащить его оттуда на себе, чтобы он не свалился в пьяный
беспробудный сон где-нибудь возле лифта? Ну хорошо, допустим. А собака? Кто и
когда будет с ней гулять, если мне придется занять пост внутри здания? Черт бы
вас взял, Сальниковы большие и маленькие, с вашими тайными и явными проблемами,
с вашим гонором и вашими претензиями!
- Хорошо, Наталья Сергеевна, не волнуйтесь, я все
сделаю.
Нежно- салатовый пеньюар всколыхнулся вокруг делающего
поворот тела, Наталья, вполне удовлетворенная моим обещанием, вернулась в
гостиную, к телевизору и журналам. Взяв Аргона на поводок, я вышла из квартиры
и поднялась на девятый этаж. Здесь тоже были две тамбурные двери, на каждой по
два звонка. Найдя две единички и нолик, я решительно надавила на кнопку. Не
открывали довольно долго, мне даже пришлось позвонить еще раз. Наконец
загромыхали замки, и мне открыла приятная женщина лет пятидесяти.
- Вам кого?
- Извините, пожалуйста, Павел Николаевич Сальников не у
вас случайно?
- А вы кто такая?
- Домработница. Жена Павла Николаевича волнуется, он до
сих пор не пришел с работы, но она видела вашего брата вчера и подумала, что
они, наверное, встретились.
- Еще как встретились, - обреченно вздохнула женщина. -
Каждый раз как встретятся, так расстаться не могут, пока все не выпьют. Вы
хотите его забрать?
Она так и сказала: забрать. Как забытую в гостях вещь,
книгу, например, или зонтик. Вероятно, смысл этого глагола состоял в том, что
Павел Николаевич уже плохо передвигается на своих двоих и транспортировать его
можно только с посторонней помощью.
Соблазн был велик. Схватить Гомера в охапку, дотащить до
квартиры, сдать с рук на руки Наталье и отправиться на "собакинг".
Через полчаса вернуться и…
Но нет, нельзя. Вытаскивать мужа из пьяной компании
дозволяется только, жене, а никак не домработнице.
Престиж главы семьи, репутация, чувство собственного
достоинства - существует множество слов и понятий, при помощи которых
выстраиваются аргументы, объясняющие, почему мне нельзя входить в эту квартиру
и забирать Гомера.
- Как вы думаете, Павел Николаевич у вас еще долго
пробудет? - спросила я.
- Там еще много есть чего выпить, - очень серьезно
ответила сестра Гомерова одноклассника. - Я думаю, не меньше часа еще.
- Понимаете, мне нужно с собакой погулять, - торопливо
заговорила я. - А потом…
- Да я все понимаю, - женщина скупо улыбнулась, - я же
сколько раз видела, как вы с ним, с пьяным, на лавочке у подъезда сидите.
Гуляйте спокойно, час я вам гарантирую.
- А вдруг он раньше соберется?
- Не соберется. Я их знаю. В крайнем случае я его
задержу. Года два назад Паша так нажрался с моим Мишкой, что заснул прямо в
лифте. Кто-то из жильцов на него наткнулся, выволок на первом этаже из лифта,
так Паша до утра там и проспал. Правильно, конечно, что вы его в таком
состоянии одного не отпускаете. Это из-за детей, да?
- Нет, дети в курсе. Они уже большие, их этим не
удивишь. Но у отца Павла Николаевича больное сердце, и ему совсем не нужно
видеть сына в таком состоянии.
- Понимаю, - снова повторила женщина. - Так вы идите
гуляйте. Вы его где караулить будете? На своем этаже или на нашем?
- Лучше на вашем, так надежнее.
- Ладно, возвращайтесь, как погуляете, я вам стульчик
вынесу.
Горячо поблагодарив неожиданную помощницу в моем деликатном
деле, я вывела страдающего и поскуливающего от нетерпения Аргона на улицу. Черт
с ним, с пьяным Гомером, зато у меня есть целый час тишины, кислорода и общения
с собственными мыслями, с которого меня постоянно сбивают, когда я нахожусь
дома. ан нет, Кадырова, рано ты размечталась! Если уж везет, как вчера, то во
всем, а если не везет, то тотально.
Даже такую малость, как час молчаливой прогулки, у меня
отняли.
