Слушать пояснения было скучно. Куда интереснее было узнавать
то, что выходило за рамки сухой подписи к снимку.
- А почему Аделаида Тимофеевна так тепло одета, не по
сезону? - спрашивала я. - Ведь выпуск всегда бывает летом, в конце июня, вот и
дата здесь стоит: 28 июня 1969 года.
- Может быть, лето было холодным? - предположил Главный
Объект.
- Да нет, вот смотрите, все выпускники в легких
платьицах и в рубашках с короткими рукавами - ясно, что погода теплая А
Аделаида Тимофеевна в твидовом костюме и плаще - Да, действительно, - рассеянно
согласился он. - Я как-то не замечал.
- Может быть, ее знобило, она болела, плохо себя
чувствовала?
- Не помню…
- Может быть, она прилетела из командировки утром того
же дня и приехала на выпуск прямо из аэропорта? - продолжала допытываться я. -
Может, она летала куда-нибудь в Заполярье?
- Не помню… Хотя да, вы правы, Никочка, она
действительно летала в Мурманск, да-да, теперь я вспоминаю, именно в Мурманск,
там проходили испытания на полигоне, а Адочка была головным разработчиком
нового сплава. Она еще тогда замерзла ужасно, простудилась…
Да, конечно, именно так все и было. Я еще помню, - оживился
Николай Григорьевич, - к концу церемонии выпуска она уже так плохо себя
чувствовала, что не досидела до конца вручения дипломов, извинилась, вызвала служебную
машину и уехала домой. Павлушеньке было десять лет, он тогда, помнится, страшно
испугался, ему показалось, что мама умирает…
Вот ради таких деталей я и задавала свои вопросы.
Слушая Старого Хозяина, я начинала лучше представлять себе и
даже понимать не только его покойную жену, но и Павлушеньку, и подрастающего
Женечку, и юную Наташеньку, ушедшую от мужа с годовалым сыном на руках.
- А вот это Женечка на субботнике, в десятом классе.
Они убирали строительный мусор на спортплощадке.
Узнаю, узнаю, как же! Та самая спортплощадка, на которой я
разминаюсь во время вечернего "собакинга". Когда младший сын
Сальниковых заканчивал школу, Семья уже жила здесь, в этом доме, и школа
находилась неподалеку. На фотографии Евгений стоял с граблями в руках в
окружении двух одноклассниц, модненьких и хорошеньких. Судя по остальным
фигурам, попавшим в кадр, а было их не менее пятнадцати, это были самые
красивые и хорошо одетые девочки в классе. Да и Сальников-младший выделялся
среди других высоким ростом, мощными плечами и уже сформировавшимися чертами
красивого мужественного лица. И куда только все девается? Глядя на него,
шестнадцатилетнего, не сомневающегося в том, что вся жизнь принадлежит
исключительно ему и будущее его будет веселым, счастливым и богатым, трудно
поверить, что этот красивый высоченный парень превратится в никчемного алкаша,
спекулирующего внешней привлекательностью, чтобы доить очередную женщину,
стреляющего у брата деньги на опохмел и бездарно растрачивающего свое здоровье
и всю свою такую, в сущности, короткую жизнь.
- А кто эти девочки рядом с Женей? - спросила я как-то.
- Не знаю.
- А вот эта девочка? А этот мальчик?
Но Николай Григорьевич ничего не знал. Он не знал никого из
одноклассников своих сыновей. Ни единого человека. В околоальбомных беседах
выяснилось, что ни он сам, ни его сверхзанятая судьбами Отечества супруга ни
разу не посетили ни одного родительского собрания и не были знакомы ни с одним
учителем. Мальчики учились хорошо, дисциплину не нарушали, родителей в школу не
вызывали, чего же еще? А одноклассники к ним в гости не ходили.
- Знаете, Никочка, это было не принято, - объяснял
Старый Хозяин. - У нас жилищные условия были значительно лучше, чем у других
детей, я бы сказал, это был принципиально другой уровень. Адочка занимала
высокие должности, я служил сами знаете где. Огромная квартира, хорошие дорогие
вещи, дефицитные продукты на столе - наша жизнь очень резко отличалась от той
жизни, которой жили одноклассники мальчиков. Зачем вносить разлад в детские
души, порождать зависть, недоброжелательство? Вот если бы Павлушенька и Женечка
учились в какой-нибудь элитной школе, где много детей из семей высшего
руководства, тогда другое дело.
- Почему же они не учились в элитной школе?
Моему любопытству не было пределов. Но Старого Хозяина это,
кажется, не смущало, он был рад поговорить о былом, тем более если это кому-то
интересно.
- Адочка хотела, чтобы дети учились поближе к дому.
Она считала, что это дисциплинирует.
- В каком смысле?
- Видите ли, Никочка, когда школа далеко от дома, то
всегда велик соблазн после уроков куда-нибудь пойти с друзьями, в кино или
просто погулять, пошататься без дела. Тем более такие школы в Москве находились
в основном в самом центре, а там красивая жизнь очень на виду. Вы понимаете, о
чем я? А когда от школы до дома всего пять-десять минут ходьбы мимо обшарпанных
домов без магазинов и кинотеатров, то соблазн не так силен.
Стало быть, Адочка в своих сыновьях не была уверена. Что-то
подсказывало ей, что мальчики не так надежны, как можно было бы предполагать,
исходя из хороших оценок и отсутствия записей в дневниках о нарушениях
дисциплины. Ну что ж, не знаю, как насчет Гомера, а насчет младшенького она не
ошибалась, и если бы драгоценный Женечка учился в элитной школе в центре
Москвы, то спился бы, вероятно, куда раньше.
За Женечкиными метаморфозами, запечатленными на фотографиях,
тоже любопытно было наблюдать. Если на ранних снимках его лицо и вся его фигура
отражали уверенность в том, что он все сможет и всего добьется, то с годами эта
формула сменилась уверенностью в том, что все сделается само. Потом уверенность
сменилась надеждой на то, что "сами все дадут, еще и умолять будут, чтоб
взял". Потом - разочарованием. Вероятно, оттого, что никто ничего не давал
и уж тем более не умолял.
Однако сегодняшний просмотр семейного архива Николай
Григорьевич посвятил полностью Алене. И я догадывалась почему.
С Аленой что-то творилось. На самом деле мне-то, старой
опытной ящерице, было совершенно очевидно, что она в очередной раз влюбилась.
Все симптомы были налицо: и загадочная томность в лице, и неземная печаль во
взоре, и ленивые движения, и долгие разговоры по телефону, когда трубка
уносится в комнату и плотно закрывается дверь, и кое-что другое, например, ежедневная
смена всего облачения, включая белье. Но мои наблюдения могут показаться
субъективными, и тогда на арену умозаключений выходят объективные факторы, с
которыми не могут поспорить ни влюбленный во внучку дед, ни даже полностью
ослепший (в целях самообороны) Гомер. Алена плохо сдала выпускные экзамены. Уже
начало июля, а она до сих пор не только не подала документы на поступление в
институт, но даже и с выбором вуза не определилась. Во всяком случае, на
встревоженные вопросы родителей она отвечала, что никак не может окончательно
решить, куда ей поступать, хотя в течение всего последнего школьного года
никаких сомнений вроде бы не испытывала и институт давно уже выбрала.
