Положим, я так не считала, на фотографии были пять девочек,
все в джинсах, футболках, кроссовках и бейсболках, словно сговорились одеться
одинаково. Все пятеро - холеные, физические развитые, с круглыми попками и
изящными гибкими девическими спинами, стоят спиной к объективу, обнявшись и
повернув головы, словно оглядываясь. И мордашки у всех симпатичные и озорные.
Нет, Алена определенно не лучше всех, они все хороши, а одна из них, та, что с
краю, длинноволосая брюнетка, - просто супер. Ей самое место в модельном
бизнесе. Но, впрочем, любящий дед видит все по-иному.
Недаром же говорится, что красота - в глазах смотрящего. Для
него Аленушка всегда лучше всех.
- Очень красивая, - подтвердила я. - А почему она вас
беспокоит? По-моему, с ней все в порядке.
Ну вот, уже и дед заметил, не хватало только, чтобы он начал
волноваться и переживать. Нам этого нельзя.
Сейчас начну вдохновенно врать и разубеждать его. О ее
поздних возвращениях он вряд ли знает, в двенадцать ночи он уже спит, стало
быть, и о ночных телефонных переговорах тоже знать не должен. О том, что она
ежедневно меняет белье, причем за последние три недели Алена как минимум дважды
брала у матери деньги и делала покупки в "Дикой Орхидее" - престижном
и дорогом магазине женского белья, - он тоже знать не может.
То, что она там покупала, было верхом одновременно
дороговизны и эротизма. В этом белье она расхаживала по квартире, когда отца и
брата не было дома (дед не в счет, он все равно не выходит), а я регулярно во
время уборки извлекала из ее комнаты отрезанные и небрежно брошенные на пол
бирки и ценники. В лучшие времена я и сама покупала белье в "Дикой
Орхидее", потому хорошо представляю себе, что почем.
Так, что еще мог заметить неугомонный чекист? Что внучка
встает поздно? Вполне объяснимо: школу закончила, никуда спешить не надо, можно
и отоспаться. Что не готовится к поступлению в институт? Устала, сомневается в
правильности выбора, хочет годик поработать и потом уже поступать. Ничего
страшного. Здесь тоже можно отбиться. Что еще? Долгие разговоры по телефону? С
подружками. Почему уходит к себе, ведь раньше она никогда не пряталась,
разговаривала из гостиной, из прихожей или из кухни, где стоят аппараты? Так
ведь выросла девочка, школу окончила, почувствовала себя взрослой. Годы-то
идут…
- Ника, мне кажется, у Аленушки появился молодой
человек, который плохо на нее влияет.
Вот так, приплыли! Я-то готовлю защитительные речи, пытаясь
выгородить девчонку, только чтобы дед не волновался, а он, оказывается, обо
всем догадался. Да уж, в КГБ - ФСБ не пацаны работали, это точно. Беззаконий
они, само собой, натворили выше крыши, но ведь профессионалы, черт возьми! Это
ж надо, сидя в своей комнате и покидая ее считанные разы за сутки, общаясь с
сыном, невесткой и внуками по пять минут в день, - и так владеть ситуацией! А
может, он подслушивает? Снимает трубку в своей комнате, когда Алена воркует со
своим любезным, и слушает? Да нет, не может быть. Это же…, и вообще, это непорядочно.
И потом, Алена обязательно услышала бы, если бы кто-то снимал параллельную
трубку, это всегда слышно.
Или не всегда? Судя по тому, что нам показывают в кино,
далеко не редки ситуации, когда кто-то подслушивает по параллельному телефону,
а говорящие ни сном ни духом…
И конечно же, я не придумала ничего умнее, как задать самый
банальный из всех банальных вопросов, которые задают всегда именно для того,
чтобы потянуть время и посмотреть, можно ли вывернуться из опасной ситуации:
- С чего вы взяли, Николай Григорьевич?
На вопрос он не ответил, только усмехнулся:
- Ника, я не привык обсуждать путь, которым я прихожу к
своим выводам. И сами выводы я тоже не обсуждаю. Обсуждению подлежат только
дальнейшие действия, обусловленные сделанными выводами.
Вот тебе, Кадырова, за твое молодое зазнайство. Ах,
семьдесят лет, ах, старик, ах, больной и немощный! Да он таких, как ты, которым
и сорока еще нет, пачками за пояс затыкать будет и не устанет. А уж таких, как
его внученька ненаглядная, вообще ногтем раздавит и не заметит. Кто сказал, что
мир принадлежит молодым? Враки!
Мир принадлежит тем, кому за пятьдесят пять. Это они
принимают решения о том, как нам жить, а мы, молодняк, просто пляшем под их
дудку, самоуверенно полагая, что это мы сами такие резвые и бравые. Фигушки. Мы
резвые и бравые ровно настолько, насколько мудрые старики нам позволяют, чтобы
мы не чувствовали себя совсем уж пешками в чужих играх. Они щадят наше дурацкое
самолюбие, диктуют нам условия игры и насмешливо наблюдают над нашими потугами быть
или хотя бы выглядеть крутыми. Ах, как им, наверное, смешно!
- Хорошо, я не буду подвергать сомнению ваши выводы,
хотя я с ними и не согласна. А в чем вы видите дурное влияние этого мифического
молодого человека? Я, например, ничего плохого в Аленином поведении не
замечала.
Я все еще хваталась за соломинку, но, кажется, не очень
удачно.
- Аленушка всегда была очень целеустремленной девочкой,
она вся в Адочку. Собранная, деловитая, хорошо училась и твердо знала, чего
хочет. А сейчас она отказывается поступать в институт, хотя еще месяц назад
была настроена сдавать экзамены и точно знала, в какой именно вуз. Что
произошло? Кто ее так расхолаживает? Если она не поступит в этом году, то что
будет делать до следующего лета?
- Как что? Работать.
- Где? Кем? Ника, вы хотя бы приблизительно
представляете себе рынок рабочей силы?
О да, уж что-что, а эту проблему я представляла себе очень
хорошо, сама не могла на работу устроиться. Правда, у меня проблема с
документами… Но за время поисков работы, а я готова была работать кем угодно,
не обязательно по специальности, мне кое-что стало понятным.
Например, то, что брать на хорошо оплачиваемую работу
вчерашнюю школьницу без специальных достоинств, к каковым относятся либо
владение несколькими иностранными языками, либо феерические способности в
области программирования, либо технические навыки, никто не будет. Да еще такую
школьницу, которой лишь бы годик пересидеть, а потом в институт поступать.
Стало быть, рассчитывать наша девочка может только на малоквалифицированный и
столь же малооплачиваемый труд, который ей вряд ли подойдет.
- Николай Григорьевич, ваша семья не бедствует, и
ничего страшного не случится, если Алена этот год просто просидит дома. Ну не
будет она работать, что в этом такого? Зато к экзаменам как следует
подготовится.
- Не будет работать? - Старый Хозяин гневно посмотрел
на меня и захлопнул альбом. - Этого еще не хватало! В нашей семье никогда
такого не было, чтобы кто-то тунеядствовал. Девочка должна учиться, получить
образование, профессию, а потом достойную работу. Отлеживаться на диване,
проедать родительские деньги и бегать на свидания вместо учебы я ей не позволю.
Интересно, как? Как вы сможете ей это не позволить, если
почти не выходите из комнаты? Драться с ней будете? Впрочем, стоп, Кадырова, тебя
только что уже щелкнули по носу за недооценку тех, кто старше тебя. Хочешь еще?
Мало получила?
