Ему казалось, что теперь он справится, непременно справится
с любыми трудностями, ему теперь все по плечу.
Потому что появилась идея, потому что замаячила цель, и цель
эта вовсе не кажется недостижимой. Он вырвется.
Он сбросит с себя отцовское влияние, он вытащит и себя, и
маму, и они снова будут жить в любви и доброте - мама, Вадька и он. А отец
пусть как хочет. Нравится ему быть главным - пусть будет, только не за счет
своих близких. Пускай других дураков поищет. А он, Костя, жертвовать собой не
собирается и маме и брату не позволит!
- Костик, - Вероника говорила медленно, словно через
силу, и Косте даже показалось, что она чем-то раздражена, - неужели я похожа на
безумицу? Зачем мне ходить на спортплощадку после полуночи? Приключений искать?
Я уже, видите ли, не в том возрасте. Я пошла туда, где безопасно, где проспект,
фонари, автомобили, люди. Это же так естественно! А где бы вы хотели, чтобы я
гуляла ночью?
- Я вообще-то хотел бы, чтобы вы гуляли не ночью, а
вечером, пока еще светло. А вы вчера вышли так поздно…
- У нас были гости, я не могла бросить их и уйти на
целый час с собакой, я же все-таки хозяйка дома.
- А…, а кто этот ваш знакомый, с которым вы
встретились?
Вероника посмотрела на него таким усталым и измученным
взглядом, что Костя мысленно поежился. Наверное, муж тоже доставал ее этим
вопросом, ей надоело оправдываться, а теперь еще он сам лезет и спрашивает про
то же самое.
- Костя, - неожиданно голос женщины окреп, в нем
зазвенели какие-то новые для Кости нотки, - мы можем с вами договориться?
- О чем?
- О том, что я отвечу на ваш вопрос, но потом вы
оставите меня в покое.
- До вечера?
- Нет, совсем оставите Понимаете? Вы оставите меня в
покое, - повторила она медленно и четко, глядя в сторону - Вы больше не будете
выходить и гулять со мной Вы не будете больше топтаться рядом и вымучивать из
себя слова. Я не знаю, что вы там себе напридумывали и зачем вам эти гулянки,
но я от них устала. Время прогулок с собакой - это мое личное время, поймите
это, это время, когда я могу остаться наедине с собой и подумать о том, что для
меня важно. А вы мне все время мешаете - Простите, - пробормотал Костя. - Я не
думал, что вас это так раздражает…
- Да, меня это раздражает. У меня большая семья,
большая квартира и трое животных, у меня очень много домашней работы и
всяческих забот. Прогулка с Аргоном - это мой отдых. А вы меня этого отдыха
лишаете. Я понимаю, что веду себя жестоко, но почему я должна жертвовать своими
интересами ради ваших чувств? Так я могу считать, что мы договорились?
- Да, - растерянно ответил он и вдруг обрадовался: она
прогоняет его! Сама прогоняет! И с этим деспототец уже ничего не сможет
поделать. У него не будет оснований заставлять Костю ходить на эти дурацкие
свидания, Все! Свобода Ура! Да здравствует честность, прямота И жестокость! Да
здравствует Вероника, которая не хочет жертвовать собой ради Костиных чувств И
да здравствует сам Костя, который тоже не хочет жертвовать собой ради чувств
родителей! Вероника показала ему пример, и он этому примеру последует. Не зря
же говорят, что учитель приходит, когда ученик готов Еще вчера Костя не был
готов отказаться от самопожертвования, и Вероника, сцепив зубы, терпела его
присутствие. А сегодня он уже готов, он готов получить урок, и она - как
почувствовала! - этот урок ему преподала.
- Спасибо, - искренне произнес он и снова испугался-сказал
то, что думал, но так некстати, ни к селу ни к городу Что она подумает?
- За что? - удивилась женщина.
- За искренность. Лучше вы один раз меня ударите и
поставите все на свои места, чем будете мучиться в моем присутствии. Я понимаю,
это ужасно глупо было с моей стороны - влюбиться в вас, но еще более глупым
было подходить к вам, знакомиться и грузить вас своими чувствами. Я же видел,
что я вам не нужен, что я для вас лишняя обуза, но все равно как-то надеялся…
Костя долго путался в словах и нес какую-то чушь, Вероника
его не слушала, поглощенная своими мыслями, собака путалась под ногами и
пыталась лизнуть Костину руку Наконец все закончилось. Они попрощались, и Костя
с облегчением ушел домой. Мать уже встала и собиралась на работу, отец спал. Он
полагал, что, пока Костя гуляет с женой Врага, можно оставить наблюдательный
пост, все равно сам Враг в такую рань никогда не уходит.
- Ты что, сынок? Почему так быстро вернулся? -
удивилась мама, увидев Костю, но в ее тоне было куда больше безразличия, чем
настоящего интереса.
- Она меня прогнала! - радостно сообщил он.
- Как это - прогнала?
- А вот так. Сказала, что я ей мешаю думать и отдыхать
от домашних дел. И вообще, я ей надоел со своими придурочными приколами. Я с
самого начала знал, что так и будет, я же говорил папе, что она слишком стара
Для меня. Или я для нее слишком молод, что, в принципе, равнозначно. А он
ничего слушать не хочет, думает, он самый умный и все за всех может решить.
Он не скрывал злорадства, слова сами рвались наружу, и Костя
даже не особенно старался выбирать выражения.
- Сынок, не надо так говорить о папе, - попыталась было
возразить Анна Михайловна. - Он знает, что делает.
- Да ни хрена он не знает! Что ты его защищаешь все
время? Он вбил себе в голову черт знает какую хренотень и заставляет нас с
тобой плясать под его дудку. Ты хоть понимаешь, что он нам с тобой жизнь
калечит?!
- Сынок, что ты говоришь…
- А то и говорю! Мам, я все понимаю, ты отца любишь,
жалеешь его, но он-то нас с тобой не любит и не жалеет, он же нас с тобой
использует, неужели ты не видишь сама? Он подминает нас под себя в угоду
собственному самолюбию, он к Вадьке не ездит, только по телефону с ним
разговаривает, великого сыщика из себя корчит, едрена-матрена! Ну и пусть себе
тешит свое самолюбие, но только не за твой счет и не за мой! И не за счет
Вадьки!
Мать присела на кухонный колченогий табурет и тихо
заплакала. Она не всхлипывала, не рыдала, слезы катились по ее лицу, губы
тряслись, по горлу то и дело пробегала судорога, но ни одного звука Костя не
услышал.
- Мам, ну ты чего? - Он наклонился к ней, поцеловал в
макушку и заметил множество седых волос, пробивающихся сквозь окрашенные в
парикмахерской пряди. - Не надо реветь, а? Ну я же правду говорю, согласись.
Мать глубоко вздохнула, вытерла слезы ладонью и молча
кивнула. Костя так и не понял, что означал этот жест: согласие ли с тем, что не
надо плакать, или с тем, что он говорит правду.
- Костик, мы - семья, мы должны быть вместе и стоять
друг за друга, помогать, поддерживать. Что бы ни случилось.
- А если помощь и поддержка превращаются в насилие? В
то, что тот, кому помогают, мешает жить всем остальным? Тогда как? Ты вспомни,
мам, на что меня отец нацеливал, нет, ты вспомни! - Он снова начал распаляться.
- Он же хотел, чтобы я переспал с этой Вероникой, если надо будет. Это как,
по-твоему? Братская помощь, что ли?
