— Не буду.
Но сколько же это будет продолжаться! Всю жизнь?
— Твоя семья не будет против, если я у тебя останусь?
— Нет.
— Когда они вернутся?
— Через несколько дней.
Дорис вздохнула, глядя на приближавшийся Холл. С фасада он выглядел еще более запущенным, но, несмотря на это, было в нем что-то успокаивающее. Замок простоял здесь несколько веков, был свидетелем бунтов, гражданской войны. Он многое пережил и выстоял в лихолетье. Как символ терпения.
— Значит, это сюда девочкой забегала Моника?
— До сих пор забегает, — уточнил Итан.
— А я и не знала, — безразлично проговорила Дорис, — что она здесь выросла.
Странно. Они дружили так давно, а Моника даже не рассказывала, где прошло ее детство.
Машина проехала под аркой и остановилась около конюшни, где стоял трактор.
— Зачем тебе трактор? — тихо спросила Дорис.
— Норман возит на нем дрова для камина. Использует его как вездеход, — улыбнулся Итан.
— Норман — твой отчим?
— Да.
— Ты его любишь?
— Очень. — Итан выключил двигатель и повернулся к ней, глядя на ее печальное лицо. — Подумай о самом большом зле, которое может причинить тебе этот негодяй, — посоветовал он. — А потом реши, как поступить в этом случае. Он трус, Дорис, а ты — нет.
— Меня поддерживает только злость на него.
— Значит, продолжай злиться.
— Но стоит мне подумать о том, что он ходил за мной по пятам, что он видел меня…
— Тогда не думай, — посоветовал он.
— Но все это так бессмысленно!
— Нет, тут есть тонкий расчет. Он причиняет тебе боль, пугая тебя. Именно этого мерзавец и добивается.
— Я не понимаю, почему. Что я ему сделала?
— Может быть, никакой разумной причины и нет. Вероятно, ему по какой-то причине захотелось посильнее уязвить тебя. Это могла быть обида или навязчивая идея, а может, он просто психически больной. Ты сказала, что получала письма. Что в них было?
Дорис тяжело вздохнула, откинулась на сиденье и посмотрела на деревья.
— Как ты думаешь, он сейчас там?
— Может быть. Так что было в тех письмах?
— Что я — сука, которая заслуживает всего самого худшего… Да мало ли что еще! — в отчаянии Дорис махнула рукой. — В общем, одни оскорбления.
— Но там не было конкретных угроз?
— Нет, просто отдельные слова, вырезанные из газет. Иногда в них не было вообще никакого смысла. Только ненависть. Все, что он делает, дышит ненавистью. Это меня и пугает. Что я могла сделать такого, чтобы кто-то меня так возненавидел? Ума не приложу…
Итан приподнял ее лицо и нежно поцеловал в губы.
— Только не начинай искать в чем-то свою вину. Вылезай из машины и пойдем в дом.
Собаки сидели точно в той же позе, в какой она застала их в прошлый раз, с тем же виноватым видом. Дорис невольно улыбнулась. Поставив коробку с продуктами на кухонный стол, она наклонилась, чтобы погладить их, а потом осмотрелась вокруг. Старая плита, сосновые стол и стулья, веселенькие занавески. Позднее апрельское солнце заглядывало в окна.
— Оставь коробку здесь. Пойдем, я покажу тебе мою комнату.
— Твою? — удивленно переспросила Дорис, и Итан остановился, глядя на нее исподлобья.
— Ты предпочла бы спать отдельно?
Дорис пожала плечами.
— Я не знаю. Твоей семье может не понравиться…
— Что я поселил у себя любовницу? Наоборот, я уверен, что они будут в восторге, — с непонятной усмешкой возразил он. — Пойдем.
Дорис последовала за ним по широкой старинной лестнице. Она чувствовала себя совершенно беспомощной, словно утратила способность самостоятельно принимать решения. Это было совсем не похоже на нее.
Итан провел ее в заднюю половину дома, мимо галереи портретов, и остановился перед старинной дубовой дверью в самом конце коридора. Загадочно улыбнувшись, он жестом фокусника распахнул ее. Дорис охнула. Перед ней была огромная комната размером с целую квартиру в современном доме. Посредине стояла огромная кровать под пологом из темно-красной парчи с золотыми кистями.
— Не останавливался ли здесь Карл Первый?
Итан покачал головой, вошел в комнату и положил ее чемодан на кровать.
— А как насчет роялистов? Или мародерствующих круглоголовых?
— Насколько я знаю, нет, но не исключено. У нас даже есть тайник.
— Естественно. Может, и подземная темница имеется?
— Только погреб, — ответил он, словно извиняясь.
Дорис взглянула на него, потом перевела взгляд на гигантскую кровать и рассмеялась.
— Ах, Итан!
Сквозь огромные окна комнату заливало яркое солнце, освещая старинное бюро, пару продавленных кресел по обе стороны от камина и колокольчик для вызова слуг.
Тронув его рукой, Дорис вопросительно посмотрела на Итана.
— Он работает?
— Нет. Язычок потерялся много лет назад.
— Как жаль. У вас, наверное, и верных слуг тоже нет?
— Увы! — Он театрально развел руками.
Повернувшись спиной к камину, девушка оглядела комнату.
— Здесь просто чудесно.
— Согласен.
— И все это когда-нибудь станет твоим?
— Разумеется.
— Тогда, я думаю, ты должен жениться на мне. Я бы хотела стать хозяйкой такой усадьбы.
— Правда?
— Ты еще спрашиваешь!
— Но ведь крыша протекает.
— Да что ты!
— И канализацию надо менять, и стены перекрашивать, а зимой мы тут замерзаем, впрочем, и летом тоже…
— А главное, ты вовсе не собираешься жениться, — в тон ему скорбно произнесла Дорис.
— Не собираюсь.
Улыбнувшись, она подошла к нему и обвила его шею руками.
— В таком случае мне лучше оставаться твоей любовницей, правда?
— Правда.
Он нежно поцеловал ее, притянув к себе.
— Зачем ты привез меня сюда?
— Ты знаешь, зачем.
— Да, но ты говорил…
— О других. Но не о тебе. А еще я сказал, что ты должна научиться получать удовольствие. Наслаждаться своим телом, не испытывая при этом угрызений совести. И я помогу тебе в этом. Но сначала мы должны выгулять собак. У меня не было времени сделать это, когда я вернулся из Манчестера.
