— Пока он не заплачет.
— Хватит об этом! — закричала Дорис. — Что, если Моника узнает?! Что, если она вернется?!
— Не вернется, — заявил Итан с уверенностью.
— Почему ты так в этом уверен?
— Потому. Сядь и успокойся. Это вредно для ребенка.
— Много ты знаешь! — сердито воскликнула Дорис, но села.
— Немного, но я научусь, — ответил он, неожиданно улыбнувшись. — Мне до сих пор не верится, что я стану отцом. Меня удивляет, что я воспринимаю все это так спокойно…
— Ты думаешь, я солгала? — снова вспыхнула Дорис.
— Перестань вести себя так, словно я тебя в чем-то обвиняю, — наставительно сказал Итан. — Я ведь тоже имею к этому прямое отношение, и тебе не удастся заткнуть мне рот.
— Я и не пыталась, — жалобно пролепетала она. — Но ведь совершенно естественно с моей стороны ожидать, что новость о ребенке тебя не обрадует. После того, что ты сказал в коттедже…
— Будь любезна, давай забудем обо всем, что я тогда говорил. Ты каждые пять минут попрекаешь меня моими глупыми словами!
— Я не попрекаю! Просто ты заявил, что не хочешь иметь детей. И не собираешься жениться. Ты сказал…
— У меня прекрасная память. Давай лучше вернемся к разговору о Монике.
Дорис возмущенно фыркнула.
— Она уехала в Канаду. Попросила перевести ее в филиал авиакомпании. Но даже если Моника вернется, она знает: стоит ей хоть словом, хоть жестом обидеть тебя, пусть мне просто покажется, что она только задумала что-то, и ей придется горько сожалеть об этом всю оставшуюся жизнь. Она знает, что это не пустые угрозы.
Немного напуганная его тоном и суровым, жестким выражением лица, Дорис прошептала:
— Что ты ей сказал?
Он покачал головой.
— Не спрашивай.
— Ты собираешься поддерживать с ней связь?
— Нет. Но мне необходимо поддерживать связь с тобой. Хотя, как я понял, о «связи» теперь можно забыть.
— Ты правильно понял.
— Потому что ты лишаешься способности разумно мыслить, когда я прикасаюсь к тебе? Точно так же, как и я теряю голову, когда вижу тебя.
— Итан, не надо…
— Дорис, — мягко перебил он, — я не сдамся без боя. Не отпущу тебя, буду бороться.
— Ты жестоко обидел меня. Я пережила такую боль!
— Прости.
— Поэтому я должна уехать и начать все сначала.
— Так ли уж это необходимо?
Она открыла было рот, но Итан опередил ее.
— Ты ведь сомневаешься. Подумай, может быть, у нас с тобой есть будущее? Не отказываешься ли ты от чего-то по-настоящему стоящего? Ведь я отец ребенка…
— Ах, Итан, не надо! — в волнении вскричала Дорис. — Я не хотела, чтобы все так получилось! Не хотела влюбляться в тебя! Не хотела, чтобы мой ребенок родился вне брака! Он должен расти в любви и покое…
— Тогда дай мне шанс. Не гони меня. Не позволяй тому, что произошло, встать между нами. Не позволяй Монике взять верх. Я должен видеть тебя каждый день.
— Что до Моники, то ей меня не одолеть. Но кто сказал, что нам нужно видеться каждый день?
— Я сказал. Дорис, как ты собиралась жить, уехав отсюда?
— Так же, как и всегда! Если ты думаешь, будто я надеялась стать твоей содержанкой, то ошибаешься! Я найду себе работу, хотя бы временную. Кроме того, у меня есть сбережения. Лорен прислал чек на очень щедрую сумму.
— Только не трогай эти деньги, — посоветовал Итан. — Найди приличную работу, чтобы тебе хватало на жизнь. — Он широко зевнул. — Прости. Или переезжай ко мне.
Дорис стрельнула в него возмущенным взглядом.
— Ни в коем случае!
Он грустно улыбнулся.
— Я слишком поторопился со своим предложением, да? А как насчет дома? Все еще собираешься продавать?
— Не знаю! — сердито ответила Дорис. Вызывающе глядя на него, она спросила: — Чего ты добиваешься?
— Тебя, — просто ответил он, глядя ей прямо в глаза. — Это все, о чем я могу думать. Все время только о тебе и мечтаю.
Глядя на него завороженно, как кролик на удава, Дорис с трудом проглотила комок в горле.
— Не знаю, можно ли тебе доверять, — прошептала она.
— Боишься, что я тебя опять обижу?
— Да…
— Я тоже не знаю, — честно признался Итан, — но может быть, все-таки стоит попробовать?
— Не уверена…
— Дай мне хотя бы месяц, Дорис. Всего четыре недели!
— С условием, что все это время ты не будешь ко мне прикасаться.
— Договорились, — согласился он с явной неохотой.
Глядя на его лицо, до которого ей безумно хотелось дотронуться, она вздохнула и тихо сказала:
— Поезжай домой, Итан, тебе надо выспаться.
— А ты не сбежишь?
— Нет.
— Обещаешь?
— Да. Но только этот месяц.
Итан кивнул и поднялся, чтобы уйти. Глядя на нее сверху вниз, он сдержанно улыбнулся:
— Я позвоню тебе, как только проснусь.
— Хорошо.
Он протянул к ней руку, но, вовремя вспомнив об обещании, сунул ее в карман.
— Мне будет совсем непросто сдержать слово. Ведь прикасаться — это так естественно. Ты настаиваешь на своем условии?
— Да, — непреклонно подтвердила Дорис.
— Что ж, справедливо. Не забудь позвонить агенту по продаже недвижимости.
— Не забуду.
— И обязательно сходи к доктору.
— Схожу.
Он ушел. Дорис сидела и думала, не совершила ли она очередную глупость. Прожить месяц без всякого физического контакта с ним, — но ведь тем самым она наказала сама себя! В ней снова нарастало напряжение. Однако до сих пор связь между ними была только на уровне физиологии. Ведь должно же быть что-то еще! А если окажется, что больше ничего нет? Тогда она уедет. И будет растить ребенка одна.
Они вытерпели всего неделю. Кошмарную неделю. Когда Дорис ставила свое условие, она не представляла, сколько раз в течение дня людям приходится прикасаться друг к другу, например, передавая какую-нибудь вещь или снимая с пиджака пушинку. А им ничего этого нельзя. Она сама так решила.
К следующей пятнице она была уже на пределе. Ее нервы были натянуты, от малейшего повода она вздрагивала и вскидывалась, как молодая необъезженная лошадка. У нее было такое чувство, словно ее грудь перетянули ремнями, сдавив ребра и легкие, да и Итан, казалось, в любую минуту готов был взорваться. В первый день это было даже забавно, однако к концу недели от веселья не осталось и следа. Они ходили в театр, ужинали и обедали вместе, но все время на людях.
