Она приподняла за бархатный крючок чехол и потянула за собачку «молнии». Интересно, что там поделывает в соседней комнате Джесс?
Злится, наверное, что Себастьян назначил ее нянькой. До чего же противно.
Из чехла Реджина достала простое черное платье: без рукавов, зато вырез неглубокий и подол до колен. Такое бы Одри Хепберн надела, а все, напоминающее о Хепберн — либо Одри, либо Кэтрин, — подойдет и Реджине. Ну что ж, наметился позитивный прогресс — после убийственных туфель.
Дальше, пакет «Miu Miu». Пришлось покопаться в куче розовой упаковочной бумаги, чтобы аккуратно достать из-под нее плоские свертки из бумаги черной. В первом оказался черный кружевной бюстгальтер. Такой утонченный, красивый и совсем не похожий на продукцию «Gap». Замысловатое кружево, крючочки жутко непрактичные. Отложив лифчик, Реджина взялась за второй сверток, вытащила из него нечто непонятное, похожее на перевернутый бюстгальтер с четырьмя оснащенными крючками лямками. Так и не разобравшись в их назначении, Реджина убрала предмет обратно.
Последними она нашла чулки, шелковистые и прозрачные, словно паутина.
В дверь постучали,
— У тебя все хорошо? — спросила Джесс.
Точно, Себастьян ждет внизу, надо поторапливаться.
— Да, просто замечательно, — ответила Реджина.
— Не забудь: ты должна надеть все.
Оглядев разложенные на кровати предметы, Реджина вдруг испугалась. Можно же просто уйти! Извиниться перед рыжей англичанкой, сказать, мол, помощь не потребуется, спуститься вниз и оставить на стойке ключ-карту. Себастьяну заявить, дескать, нечего разыгрывать из себя
Генри Хиггинса и воображать ее, Реджину, Элизой Дулиттл. Вернуться домой, запереться в спальне и… что? А представить, о чем они могли бы поговорить за ужином и каково это — выйти в свет, одетой, как девушка с обложки «Vogue»? И потом полгода или весь год, млея, вспоминать, как самый шикарный в твоей жизни мужчина назвал тебя красивой…
«Зачем ты перебралась в Нью-Йорк?»
Достав из пакета непонятный кружевной предмет белья, Реджина подошла к двери спальной и осторожно выглянула наружу.
— Джесс, мне страшно неловко вас отвлекать..
— Я в твоем полном распоряжении, — весело отозвалась рыжая.
— Ума не приложу, что это. — Реджина потрясла черным кружевом так, словно это — больное бешенством животное.
— Подвязки. Заумная вещь. Позволь, я помогу разобраться. Не обижайся, тебя еще учить и учить.
У Джесс, поди, есть дела куда поважнее, чем одевать взрослую бабенцию, как какуюнибудь беспомощную дошколятку. Не удивительно, что рыжая так торопится.
— Спасибо, — сказала Реджина и отошла, давая Джесс войти в спальню.
Уперев руки в боки, та оглядела разложенное на кровати добро.
— Шикарно. Тебе, кстати, идеально подходит. У Себастьяна глаз алмаз.
— Вот только туфли… — Реджина взглянула на пару «Prada», как на кровного врага. — В них ходить невозможно. Я бы свои надела.
Джесс взглянула Реджине на ноги и медленно покачала головой.
— На твоем месте я бы это сняла.
Реджина кивнула.
— Ладно. Придется шагать очень медленно.
— Умница, — облегченно произнесла Джесс. — Теперь надевай белье. Помогу тебе с подвязками и чулками.
Реджина приготовилась, что Джесс выйдет из спальни, однако та даже не сдвинулась с места.
— Мне на людях переодеваться неудобно, — застенчиво призналась Реджина.
— Милая, я стилист. Передо мной раздевались одни из самых знаменитых женщин мира. И потом, в вестибюле тебя ждет Себастьян, так что поторапливайся.
Реджина ощутила себя донельзя глупо. Ей помочь пытаются, а она из себя недотрогу строит.
Стараясь не выдать смущения, Реджина скинула кофту — ее тут же забрала и аккуратно сложила Джесс. Потом Реджина расстегнула блузку и юбку, также отдав их рыжей. Кожа покрылась мурашками. Как же холодно в комнате.
Соски затвердели, и снимать лифчик сразу же расхотелось. Однако черное кружевное белье ждало.
Дрожащими руками Реджина попыталась расстегнуть застежку лифчика, но пальцы не слушались.
— Давай помогу, — сказала Джесс, и не успела Реджина возразить, как чужие пальцы ловко скользнули между спиной и застежкой.
Простой хлопковый лифчик упал на пол, и Реджина поспешила прикрыть груди руками.
Джесс тем временем разгладила черный кружевной бюстгальтер и помогла надела его, застегнула замочек.
— Как он угадал размер? — удивилась Реджина. Бюстгальтер, такой удобный, сел просто идеально.
— Говорю же, у него глаз алмаз, — напомнила Джесс. Что-то в голосе этой харизматичной женщины заставило Реджину задуматься: может, их с Себастьяном связывает не только работа?
— Теперь вот это.
Джесс подняла с кровати трусики.
Их Реджина натянула как можно быстрее, подняв глаза всего лишь раз — убедиться, что Джесс не подглядывает… Однако рыжая смотрела на нее в упор.
— Подвязки, — сказала она, подавая непостижимый простому уму предмет.
— И как их?.. — Реджина покрутила его на пальцах.
Встав прямо перед ней, Джесс застегнула подвязки на талии Реджины и спустила их на бедра. Диковинные ремешки свисали, как щупальца.
— Натягивай чулки, я закреплю.
Сев на кровать, Реджина приступила к заданию — так увлеченно, что даже забыла про стыд и смущение. Медленно и осторожно раскатав чулки до бедер, она встала. Джесс опустилась перед ней на колени и пристегнула чулки к крючкам на ремешках: по одному спереди и по одному сзади, справа и слева.
— Невероятно, — чуть ли не шепотом заметила Джесс. — Может, взглянешь на себя в зеркало?
— Нет, мне и так хорошо, — застенчиво отозвалась Реджина, хотя одним глазком свое отражение увидеть хотелось.
Затем она влезла в протянутое рыжей платье.
— Встань ко мне спиной, — попросила англичанка и застегнула «молнию».
— Ну наконец-то, — сказала Реджина.
— Почти. — Джесс поставила перед ней туфли. Надев их, Реджина ощутила себя Золушкой, только в извращенной ее версии.
Она взглянула на себя в зеркало — и не узнала девушку, которую там увидела.
— Можно предложить еще кое-что? — спросила Джесс.
— М-м, да.
Джесс протянула Реджине губную помаду: черный, немного податливый на ощупь цилиндрик, белая надпись «NARS»; под колпачком — нетронутый матово-малиновый стержень.
— Тоже Себастьян оставил? — спросила Реджина.
Джесс молча ждала, пока она воспользуется помадой, а помадой Реджина не пользовалась давненько, с выпускного бала. Она тогда составила пару Роберту Уэллерсу, соредактору по колонке публицистики в институтской газете. После, когда все завалились на продолжение вечеринки к Саманте Синклер, в ее дом на берегу, Реджина ждала от Роберта поцелуя при свете луны на пляже. Вместо этого Роберт признался, что он гей.
