У Реджины сперло дыхание.
— Теперь поешь, — предложил Себастьян. — Силы тебе еще пригодятся.
Глава 21
Они стояли у двери запертой комнаты.
— Обуйся, — велел Себастьян. Реджина взглянула вниз и увидела туфли из белого сатина на четырехдюймовых шпильках. Надела их.
— Сними халат.
Помедлив секунду, Реджина распустила пояс и стряхнула халат. Себастьян забрал его.
— Встань ко мне спиной и зажмурься.
Реджина подчинилась.
Себастьян повязал ей на глаза что-то мягкое и отороченное мехом. Руки сами собой метнулись к лицу.
— Не трогай, — потребовал Себастьян. Реджина опустила руки. Ее сердце ускорило темп.
— Да, мы говорили, что ты здесь добровольно и в любой момент вольна покинуть меня, — продолжил Себастьян. — Теперь же, когда мы зашли так далеко, выбор твой ограничивается.
Большая часть моих… партнерш приходили ко мне, четко чувствуя свои пределы. Или, как мы их зовем, жесткие пределы. Ты пока неопытна, и тебе еще только предстоит раскрыть свой потенциал. Если уж мы начнем урок, твои просьбы остановиться я буду игнорировать.
— Игнорировать? — Неужели она что-то пропустила?
— Да. Если почувствуешь, что больше не можешь, скажи «жесткий предел», и я завершу урок немедленно.
— Жесткий предел, — повторила Реджина для себя самой.
Она услышала, как Себастьян открывает дверь. Просто поразительно, сколько можно узнать о действиях другого человека всего лишь по звуку. Реджина временно осталась без зрения, зато прочие ее чувства обострились.
— Десять шагов вперед, — подсказал Себастьян. Медленно, стараясь не упасть на высоких каблуках, Реджина пошла вперед. Она вытянула руку. Боже, какие долгие десять шагов!
Каблуки звонко цокали по твердому полу.
— Стоп, — произнес Себастьян.
Звякнуло что-то металлическое, и Реджина вздрогнула.
— Подними руки над головой.
Чувствуя себя донельзя глупо, Реджина подчинилась.
— Разведи их чуть шире.
На запястье легло нечто гладкое и плотное. Кожаный ремень? Щелчок возвестил о том, что ее пристегнули к чему-то. То же Себастьян проделал и со вторым запястьем Реджины.
— Не шевелись, — сказал он. — У меня в руках ножницы. Если дернешься, могу тебя случайно поранить.
— Что? — Реджина инстинктивно заерзала. Сердце учащенно забилось. И тут Реджина почувствовала прикосновение холодного металла. Лезвия ножниц пошли вниз вдоль спины, аккуратно разрезая пополам сорочку. Ткань шелестела, расходясь на равные части.
Кожей Реджина ощутила холод. Из одежды на ней остались только туфли.
Руки начали неметь.
Послышались удаляющиеся шаги Себастьяна, хлопнула дверь.
Реджина осталась одна.
* * *
Рук она уже не чувствовала. Поначалу она еще пыталась приседать, насколько позволяли оковы, наклоняться назад и вперед, однако вскоре выяснила: чем спокойнее стоишь, тем меньше болят ноги и спина. В некоторых позициях мускулы начинали просто гореть.
Сколько времени прошло? Двадцать минут? Час? Два?
Может, позвать Себастьяна? Нет, лучше не надо.
И когда Реджина готова была сдаться и выкрикнуть на пределе сил легких: «Жесткий предел!», дверь открылась.
Раздались приближающиеся шаги.
Зазвенел металл, и рот наполнился слюной от мысли, что сейчас оковы спадут… но нет.
Себастьян лишь приспустил цепи, дал согнуть руки в локтях. Ну ладно, хоть так, если расслабить плечи, истязание выдержать можно.
Себастьян встал перед ней, очень близко — Реджине достаточно было бы чуть наклониться, чтобы упасть на него. Но она стояла смирно.
Он запустил руку ей между ног, пальцы моментально нашли заветную точку, о существовании которой Реджина еще два дня назад и не знала. Контраст между тупой болью и удовольствием был так резок, что ноги подогнулись.
— Стой смирно, — приказал Себастьян, и Реджина через силу выпрямилась. Он извлек пальцы из влагалища и нежно погладил лобок, поиграл с клитором. Потом Реджина ощутила резкое прикосновение влажного языка, пальцы вновь скользнули в нее. Реджина застонала, стараясь забыть о боли в руках и удержать равновесие. Лоно содрогалось с невиданной силой.
Себастьян довел ее до грани и вдруг перестал ласкать. Будь руки свободны, Реджина сама довершила бы дело, так велико было желание кончить. Однако тут она ощутила прикосновение члена, которое ни с чем другим не спутаешь. Головкой Себастьян чуть раздвинул половые губы и отстранился.
— Давай же, — простонала Реджина, и ей сделалось стыдно. Как быстро и безвольно она распалилась.
Руками он снова развел края горячей щелки и самым кончиком головки прижался ко входу во влагалище. Не в силах терпеть, Реджина подалась вперед.
— Я очень разочарован тобой, Реджина. Пообещай быть честной и открытой. Особенно в том, что касается секса.
— Ладно, — выдохнула Реджина.
— Скажи: обещаю.
— Обещаю, — едва слышно ответила Реджина. Пальцы Себастьяна все еще играли с клитором, и говорить было трудно.
Себастьян быстро расстегнул оковы, и Реджина повалилась прямо на него. Одной рукой теребя ее киску, Себастьян уложил девушку на пол, холодный и твердый.
— Давай же, — призывно произнесла Реджина, и Себастьян залез на нее. В другое время Реджина сама поразилась бы, как широко она раскинула ноги, схватилась за Себастьяна и вскрикнула, когда он ввел в нее член. Как она, подхватив ритм, с силой подавалась Себастьяну навстречу, пока нестерпимое желание не потонуло в прибое оргазма.
Секунды две — и Себастьян тоже кончил, прижавшись к ее шее влажными губами. Шепча что-то нечленораздельное.
После он поднял ее как пушинку. Реджина прижалась головой к его плечу и вдруг — какой ужас! — разрыдалась.
Себастьян еще крепче прижал ее к себе, отнес на кровать и только там снял с глаз повязку.
— Ты как? — спросил он озабоченным тоном. Убрал челку и поцеловал девушку в бледный лоб.
— Все хорошо, — пытаясь совладать с собой, ответила Реджина. — Просто я не ждала… такого накала.
— Накал — это хорошо, — заметил Себастьян. — Без накала и секс — не секс. Мне так кажется.
— Невероятно, как боль и неудобство можно превратить в удовольствие. Это так… странно.
— Если подумать, то в этом нет ничего странного. Любое чувство переживается острее в контрасте со своей противоположностью. Будь то грусть или счастье, напряжение или отдых, одиночество или общение. Кто есть человек без окружающих? Без сравнения никого и ничего не познать.
