– Я все равно пока лететь не могу. – Она помолчала, а потом добавила: – Но мне очень хочется его увидеть. Лена, ты поезжай, я останусь здесь! Утром приеду, завтра.
– Вас куда отвезти, Анатолий? – осведомилась Лена, доставая из сумочки ключи от машины.
– В аэропорт. Правда, у меня еще шесть часов до самолета…
– Ну тогда я покажу вам Женеву, а потом в аэропорт.
– Спасибо.
Он попрощался с Павликом, потом с Марией Александровной и подошел к Саше.
– Вы его любите?
Она кивнула.
– Тогда сделайте все, чтобы вернуться. Он нуждается в вас.
Саша ничего не сказала. Повисла тишина, было слышно, как тикают каминные часы. С той минуты Саша ждала встречи с Давидом…
20. Возвращение на родину
До родов оставалось два месяца. Все было решено: они едут домой. Мария Александровна быстро смирилась с этим, поняв вдруг, что на самом деле ей очень тоскливо в сытой Швейцарии. Столько раз она говорила Саше, что дома сразу побежит на базар, купит кровяной колбаски, солений, зелени…
– Мама, ты здесь живешь в такой роскоши, а говоришь о кровяной колбасе! – возмущалась Саша.
– В скуке я живу, доченька! – отвечала та, вздыхая. – Неужели ты не понимаешь?
Саша хорошо понимала мать. Ей тоже не хватало дорогих сердцу улиц, привычных яблонь под окнами, соседок, каждый день забегавших по делу и просто так.
Павлика решили отправить в Англию. Уже оформили все документы и нашли подходящий лицей. Вначале мальчик бунтовал, а потом смирился.
…Кривой Рог встретил их такой серостью, что радость от приезда домой слегка померкла. Только одна Лена не скрывала восторга от того, что вырвалась из Швейцарии. Ей было не важно, в каком городе жить, главное – дома, в России. Еще, об этом Лена не рассказала даже подруге, она мечтала увидеть Толика. Когда они катались по Женеве и болтали о всякой всячине так, словно были давно знакомы, ей показалось, что между ними пробежала искра. Лена понимала, что намного старше Толика, и все же надеялась, встретив его, снова зажечь эту искорку…
Лену поселили в комнате Павлика. Но это, как уверяла всех Саша, было временно. Она хотела построить дом и ни капли не сомневалась, что у нее все получится. В 1996 году это уже было реально.
Короче говоря, и Мария Александровна, и Саша, и Лена чувствовали себя счастливыми. Только Настенька капризничала все время. «Наверное, перевозбудилась», – решили женщины. Но вечером, дотронувшись до пылающей щечки девочки, Саша забеспокоилась. Когда измерили температуру, то ахнули – тридцать девять.
– Надо «Скорую» вызвать! – воскликнула Лена, винившая себя за то, что недосмотрела за ребенком.
– Нет! Я вызову врача, который лечил Павлика!
Саша подошла к стенке в прихожей, где был приклеен листок с телефонами, и набрала забытый номер. Мария Павловна приехала через полчаса. В это время Лена уже дала малышке жаропонижающее, которое предусмотрительно купила в Швейцарии.
– Горлышко красное. Ангина! Нужны антибиотики, – сказала вечно уставшая врач. – Вот рецепт. Лечите девочку. Я приду завтра.
Только когда Мария Павловна ушла, женщины опомнились: поздний вечер, все аптеки закрыты, а ждать до завтра…
– Ни в коем случае нельзя ждать, – устало проговорила Саша. – Надо съездить в дежурную аптеку, она где-то в центре. Такси, что ли, вызвать…
– Давай позвоним Толику, попросим его, – сообразила Лена, убеждая себя, что в предложении ее нет ни капли корысти.
Толик примчался так быстро, словно ждал их звонка и уже держал наготове машину.
– Не волнуйтесь, девочки, я мигом! – ободрил он встревоженных женщин, взял рецепт и исчез за дверью, не успев выслушать тройное «спасибо».
Вернулся он не один. Открыв дверь, Лена увидела за плечом Толика высокую мужскую фигуру и, конечно, сразу догадалась, кто это.
– Сашеньке очень вредно волноваться, – шепнула она Давиду, услышав торопливые Сашины шаги.
* * *
Отправив Толика за лекарством, Саша села в кресло у окна и задумалась. Какое-то сладкое предчувствие томило ее, странным образом накладываясь на мысли о больной дочери. Потом Саша услышала звук щелкнувшего замка, скрип открывающейся двери, осторожный голос Лены и вдруг, сама не зная почему, резко поднявшись с кресла и раскинув руки, почти бегом бросилась в прихожую. Она уже чувствовала, знала, что увидит там… Давид шагнул навстречу и нежно прижал ее к себе. Да, он готов был принять ее, свою родную, милую красавицу Сашу, с еще не родившимся ребенком, с трехлетней Настенькой и, конечно, Павлом. К тому же только сегодня Давид узнал от врачей, что после трех перенесенных им операций он никогда не сможет стать отцом.
Лена взяла у Толика лекарство, а потом, едва скрывая волнение и радость, за руку повела молодого человека к себе, где дремала больная Настенька. Мария Александровна не без некоторого, правда, сожаления тоже пошла в свою комнату. А Давид и Саша, обнявшись, стояли в прихожей…
Саша вдыхала забытый запах любимого и хотела выбросить из памяти все, что с ней произошло за эти годы. Она даже растерялась, почувствовав движение в животе. Первым из состояния оцепенения вышел Давид.
– Смотри-ка, все уже по комнатам разошлись, пойдем и мы с тобой, – улыбнулся он и ласково взял ее под руку.
Они сели на диван, поначалу боясь прикоснуться друг к другу, а потом Давид дотронулся до ее волос, Саша повернулась, и их губы слились в жарком поцелуе. Слияние душ произошло одновременно со слиянием истосковавшихся друг по другу тел.
– Я люблю тебя! – эту фразу они произнесли одновременно.
…Саша проснулась ночью, осторожно вытащила свою руку из-под головы Давида. Сквозь тонкие шторы в комнату пробивался бледный свет фонаря. Она с нежностью посмотрела на спящего: гримаса боли искажала лицо любимого. Саша уже догадалась, что его лечение идет не совсем успешно, что Давида мучают постоянные боли, хоть он и старается не показывать этого.
– Надо бы в Швейцарию! И поскорее! Ладно, утром поговорим. – Она села на край дивана, ища босыми ногами тапочки. Всегда, когда дети болели, Саша просыпалась среди ночи и шла посмотреть, нет ли у них жара, не забит ли носик. Она встала и вдруг почувствовала, как что-то горячее течет по ногам.
– Господи! Началось! – пронеслось в голове, но страха эта мысль почему-то не вызвала.
– Давид! – Саша дотронулась до его плеча.
Он молниеносно вскочил на ноги, точно как распрямившаяся пружина.
– Что случилось, Санечка?
– Я, кажется, рожу сегодня! – спокойно сказала она.
Давид включил свет, посмотрел на ее ноги и едва слышно охнул.
– Саша! Это кровь! Что, так рожают?! Мария Александровна! Лена! – закричал он, разрывая ночную тишину. – Саша рожает!
