— Но я-то здесь при чем?
— Мы опрашиваем всех, кто близко знал Ковальчука.
— Я его близко не знала. Если быть точной, мы были едва
знакомы.
— Вот и расскажите об обстоятельствах вашего
знакомства.
— Мы познакомились в кафе, — стараясь
придерживаться истины, сообщила я. — Сидели за одним столиком.
Разговорились, он сказал, что хочет купить квартиру, я предложила услуги нашего
агентства. На следующий день он пришел, мы подобрали подходящую квартиру, но он
вдруг исчез. Не звонил, не появлялся. Вчера мы как раз проезжали мимо дома, где
он жил, и я решила заглянуть к нему. Но дома его не оказалось.
— Вы одна к нему заходили? — с интересом спросил
Владимир Андреевич.
— Нет, с подругой. И ее шофером. Подруге нужно было в
туалет, — пояснила я, — а шофер ходит за ней как приклеенный. Я
забыла номер квартиры Арсения, и мы обратились к соседке на первом этаже.
— Что было дальше?
Я пожала плечами и посмотрела в глаза Владимиру Андреевичу,
как мне казалось, с максимальной честностью.
— Ничего. Позвонили в дверь, никто не открыл, и мы
ушли.
— Сколько времени вы находились в подъезде?
— Не помню. Полминуты, минуту. Я время не засекала.
— А когда выходили из подъезда, ничего подозрительного
не слышали?
— Нет. Может, вы скажете, что случилось? —
нахмурилась я.
— Соседка утверждает, что слышала выстрелы как раз в то
время, когда вы были в квартире.
— В квартире мы не были, потому что нам никто не открыл
дверь. И никаких выстрелов мы не слышали.
— Соседка видела, как вы садились в машину, и
утверждает, что в квартире вы находились минут пятнадцать.
— Мы не могли находиться в квартире, потому что дверь
нам никто не открыл, — терпеливо повторила я.
— А может, она уже была открыта?
— Может, — не стала я спорить, — но мне об
этом ничего не известно. Стрелять мне тоже не из чего, если вы об этом, и
Ковальчука я не убивала, не за что.
— Ковальчук был убит за двое суток до этого, но тот
факт, что вы пытаетесь скрыть…
— Мы в квартиру не входили, пробыли на лестничной
клетке не больше минуты. И в кого нам стрелять, скажите на милость, если
Ковальчук был уже мертв?
— Вот я и пытаюсь выяснить, что там произошло, —
задушевно сообщил он, но чужая задушевность впечатления на меня не произвела.
Потапов был ласков, потом сделался строг, напомнил об
ответственности за дачу заведомо ложных показаний. Все во мне холодело и
замирало, но я продолжала стоять на своем.
Владимир Андреевич долго сверлил меня взглядом, а потом
отпустил, записав Леркины данные, которыми она меня снабдила. Я вернулась на
работу, где пыталась отделаться от навязчивых мыслей о том, как низко я пала:
вру, притворяюсь — ну и о том, конечно, чем это может для меня закончиться.
К концу дня я во всех своих бедах обвинила Лерку, кому
хочется признавать собственные недостатки, а тут подвернулся удобный повод
свалить все на другого.
Вечером я уехала к бабушке, выключив мобильный, чтобы Лерка
не смогла до меня дозвониться.
На следующий день я появилась на работе с некоторым
опозданием. Софья Сергеевна встретила меня с выражением лица, которое можно
было характеризовать как ужас с большой толикой недоумения.
— Аня, тебя спрашивали, — сказала она, забыв
поздороваться.
— Кто спрашивал? — нахмурилась я, сразу вспомнив о
Лерке и ее шофере, который умел производить впечатление на людей.
— Какие-то типы. Пришли вдвоем. Спросили, когда ты
будешь. Вряд ли их интересуют квартиры.
Скорее они хотят, чтобы мы освободили помещение.
— О господи, — только и смогла произнести я и
закрылась в своем кабинете. Федосеев кому-то наябедничал, и теперь ко мне
явятся с претензиями.
Федосееву повредили руку, а мне, скорее всего, оторвут голову,
и поделом, нечего прибегать к бандитским методам. Я вновь помянула Лерку
недобрым словом и попробовала сосредоточиться на работе.
Примерно через час дверь распахнулась, и Софья Сергеевна
выдохнула:
— Пришли.
Сердце мое ухнуло вниз и затерялось там, а в кабинет уже
входил белобрысый в сопровождении высокого молодого человека, которого ранее
мне видеть не доводилось.
— Привет, — сказал белобрысый, устраиваясь на
стуле. Высокий захлопнул дверь перед носом Софьи Сергеевны и привалился к
стене.
— Здравствуйте, — смогла вымолвить я с третьей
попытки.
— Мы ведь вчера виделись, — ухмыльнулся он, —
так что объяснять, кто я и зачем пришел, без надобности.
— Вы все-таки объясните, — попросила я, —
потому что я вчера ничего не поняла, а сегодня тем более.
— Что ты делала в квартире? — глядя мне в глаза,
спросил он.
— В квартире Арсения? — на всякий случай уточнила
я.
— Арсения. Ты его хорошо знала?
— Вовсе нет. Он хотел купить квартиру. — Далее я
изложила свою версию произошедшего. — Дверь была не заперта, это показалось
нам странным, раз на звонок никто не открыл. Мы вошли. И обнаружили труп в
туалете. Кстати, убили Арсения за двое суток до этого. Мне сегодня в милиции
сказали.
— Ты была в милиции? — нахмурился белобрысый.
— Конечно. Ведь совершено убийство.
— И про нас рассказала?
— Нет. Я решила, что вам это вряд ли понравится. Я
сказала, что мы позвонили в дверь, нам никто не открыл, и мы ушли.
— И менты поверили?
— Не знаю. Соседка видела, что мы садились в машину уже
после выстрелов. Но про вас я ничего не сказала.
— На самом деле ты промолчала, потому что пришлось бы
объяснять, что вы делали в квартире и откуда у твоего парня пушка.
— Он не мой парень, он шофер и охранник моей подруги.
Связываться с милицией никому не хочется, тут вы правы. Арсения я едва знала, и
его дела меня не волнуют, так же как и ваши.
— У него был дружок, который на днях свернул себе шею,
свалившись с балкона, а потом кто-то пришил твоего Арсения. Занятно, не правда
ли?
— Я так не считаю. Скорее ужасно.
— Возможно.
