— Там решили, что она по пьяному делу выпала.
Но это потому, что они лодыри. Что хочешь напишут, лишь бы
не искать.
— А ты им про то, что в квартиру хотели проникнуть,
рассказала?
— Рассказала, только они меня не слушали. Чтобы им
интересно стало, надо было и про ограбление «Олимпии» рассказать. А я что,
дура?
Мы поговорили еще немного. В основном занимались гаданием,
кому понадобилось избавляться от рыжей. В том, что про дверь она не выдумала, я
не сомневалась, потому что вспомнила: когда я к ней заходила, на лестнице точно
кто-то был. Я еще тогда сама здорово перепугалась и поспешила уйти.
Рассказывать об этом я ей не стала, чтоб не нервировать ее еще больше. Однако
поверить в то, что Громов или Димка убили человека просто так, чтоб досадить
грабителям, я все же не могла. Для этого надо быть форменными психами, а на форменного
психа даже Гром не похож, хоть он сегодня и здорово рассвирепел.
— Что думаешь делать? — спросила рыжая, покидая
машину.
— Не знаю, — промямлила я.
— Я тебя предупредила, а там как хочешь.
Мы простились. Сашок завел машину, а я позвонила домой.
— Что у вас там? — спросила Лерка. Я коротко
пересказала недавний разговор.
— А у тебя как, все тихо?
— Гостей не было, если ты об этом.
Признаться, ее слова не очень-то меня успокоили. Я подумала:
а не отправиться ли мне к бабушке?
Взять отпуск. А еще лучше навестить маму. А что?
Глядишь, к моему возвращению все здесь как-нибудь утрясется…
Но всерьез о том, чтобы пуститься в бега, думать мне не хотелось. Я заревела от
отчаяния. Сашок повернулся ко мне, погладил меня по волосам и заявил:
— Сашок Аню в обиду не даст. Аня хорошая.
— Молчи лучше, — отмахнулась я, но слезы вытерла.
* * *
Лерка сладко спала в бывшей маминой спальне.
Это показалось мне несправедливым, я вошла, плюхнулась на
кровать и включила ночник. Лерка открыла глаза и зевнула.
— Это не Гром и не Димка, — заявила она,
сообразив, что просто так я не уйду. — Скорее уж Васька.
Может, у кого из дружков прячется, вот и подумал, что, если
рыжую тряхнут как следует, она все как на духу выложит и всех дружков вспомнит.
А тут концы в воду. У него, поди, и ключи от ее хаты были.
— Про ключи я не спросила, — расстроилась я.
— Из-за Грома не переживай. На худой конец, воскресну
из мертвых и все ему растолкую, хотя делать этого ой как не хочется.
— А если он тебя не послушает? — усомнилась я.
— Гром? Послушает. У нас старая дружба, она долго не
забывается.
— Что-то мне в вашу дружбу не верится. Если вы друзья,
чего же ты тогда меня шлюхой вырядила и ему подсовывала?
— Так это ж для дела. А дело у меня одно: супруг мой.
Бывший, раз уж я теперь покойница. Иди спать, Аня. Тебе завтра на работу.
Так и не придумав ничего лучше, я отправилась спать. Утром
зазвенел будильник, я вскочила, прошла в кухню, включила кофеварку. Из комнаты,
потягиваясь, появилась Лерка. Я как раз шла в ванную и в приоткрытую дверь
увидела, что Сашок сладко спит в Леркиной постели, хотя предполагалось, что
ночует он в гостиной, там, по крайней мере, я стелила ему постель. Я метнулась
в кухню. Лерка как раз разливала кофе.
— Ты что, с ним спишь? — прошептала я. Признаться,
такое у меня в голове не укладывалось.
— С Сашуней? — уточнила Лерка. — А что
такого?
— О господи, он же…
— Сашок — чистое золото, уж можешь мне поверить. А в
вопросах любви и прочего ему нет равных.
Опять же кто с ним ляжет? Если только шлюхи за деньги. Для мужика
это обидно, а мне что, жалко?
Добра-то не убудет. Это ты со своей невинностью как курица с
яйцом носишься, а могла бы составить счастье приличному человеку.
— Это кому? — призвав себя быть терпеливой,
спросила я.
— Да хоть тому же Димке. Ну чего тебе стоит…
— Не пойму, почему тебе так хочется подложить меня
кому-нибудь в постель?
— Это не мне хочется, это для дела нужно…
Я сдавила руками виски и покачала головой.
Утро выдалось паршивое, потому от жизни я в тот день не
ожидала ничего хорошего. Поехала на работу, нервно вздрагивая при каждом
шорохе. Однако стоило мне оказаться в своем кабинете, как страхи отступили и
жизнь вошла в привычную колею.
Дважды позвонил Гришка и поклялся в любви. Я заверила его во
взаимности наших чувств. В три, возвращаясь от нотариуса, я заскочила в кафе
напротив «Олимпии», начисто забыв про логово врагов. Не успела я сделать заказ,
как увидела Димку, то есть Вадима Чернова, потому что Димкой он был для друзей,
а для меня таковым не являлся.
Я всерьез рассматривала возможность спрятаться от него под
стол, раз убежать все равно не успевала.
Но здравый смысл победил. Я осталась сидеть, правда,
опрокинула салфетницу, но это не считается.
Димка вошел и помахал мне рукой, радостно улыбаясь, подошел
и поцеловал в щеку на правах старого друга.
— Отлично выглядишь.
Я воспылала к нему самыми добрыми чувствами — не за то, что
сделал комплимент, а за то, что сворачивать мне шею, судя по всему, он не
торопился.
Продолжая улыбаться, он подозвал официантку и заказал кофе,
я тоже улыбалась, правда, слегка натянуто, потому что не знала, чего следует
ждать от жизни.
— Как дела? Как Гришка? — устраиваясь поудобнее,
спросил Вадим.
Я решила открыть ему душу, раз уж выходило, что мы друзья.
— С ним что-то происходит, — доверительно сообщила
я. — Он ведет себя странно. В ресторане спрятался под стол. Меня это
беспокоит. Тетя хочет знать, не было ли у него в роду сумасшедших.
— Тетя? Ах да, Гришка рассказывал. Не знаю, как насчет
сумасшедших, а долгов у него как блох на собаке. Кому-нибудь надоело ждать, и
Гришку припугнули. Вот он и вздрагивает при каждом шорохе.
— Ему грозили по телефону. Разговора я не слышала, но,
судя по его ответам, кому-то действительно надоело ждать.
