— Он тут много чего наговорил, — проворчала
Лерка. — Всего и не упомнишь.
— Не увиливай. Ты в самом деле занималась чем-то
противозаконным и Громов с Димкой были твоими конкурентами?
— На чем, по-твоему, я нажила миллионы? Знаешь, Аня,
пойду-ка я полежу в горячей ванне, может, какая мысль в голову придет. Очень
этот гад меня расстроил.
И, не обращая внимания на мои протесты, Лерка заперлась в
ванной. Я пыталась докричаться до нее, стоя под дверью, но она включила воду. Я
не была уверена, что она меня слышит, а необходимость высказаться
присутствовала, так же как желание найти правду, оттого я сразу же накинулась
на Сашуню, лишь только он переступил порог квартиры, по обыкновению
придурковато гукнув в знак приветствия.
— Иди сюда, — схватила я его за руку, усадила в
кресло и впилась взглядом в его глаза. — Кто убил Димку? Отвечай сейчас
же. Не вздумай врать.
— Аня злая, — обиделся он и потупил глазки,
опустил плечи, всем своим видом демонстрируя отчаяние.
— Ничего подобного. Отвечай, я хочу знать правду.
— Аня меня не любит, — пожаловался он.
— Любит.
— Не любит.
— Сашок, не смей скрытничать, не то я разозлюсь.
— Сашок хороший, — сообщил он.
— Лучше не бывает, — согласилась я.
— Аня хорошая. Аня меня любит?
— Еще бы. Хочешь, поцелую? — Он зажмурился и
вытянул губы трубочкой. Я его поцеловала. — Димку ты убил?
— Угу, — радостно закивал он.
— И машину Марата ты взорвал?
— Угу. — развеселился Сашок.
— И Грома ты застрелил?
Он даже взвизгнул от удовольствия, все еще зажмурившись и
вытянув губы.
— Лерка велела?
— Угу.
Тут и сама Лерка, неслышно подойдя сзади, шепнула на ухо:
— Ты его про Кеннеди спроси.
Заподозрив неладное, я спросила:
— Пристрелить Джона Кеннеди тоже Лерка велела?
На сей раз Сашок гукнул дважды.
— Чудовище ты мое, — вздохнула Лерка и поцеловала
его. Он открыл глаза, переводя сияющий взгляд с меня на Лерку.
— Он в самом деле законченный идиот, — вздохнула
я, а Лерка обиделась.
— Вовсе нет. Просто своеобразный. И не смей говорить
ему гадости, у него душа чуткая, он потом долго переживает.
Мне стало стыдно, я загрустила и машинально почесала Сашуню
за ухом.
— Аня хорошая, — сообщил он.
— Я хочу знать правду, — глядя на Лерку, сказала
я. — Не смей увиливать и отвечай.
— Пожалуйста, — кивнул Сашок, и мы уставились на
него с немым изумлением, а он продолжил:
— Довожу до вашего сведения: мы в дерьме по самые уши.
Сейчас убрать Марата — себе дороже, это война и конец бизнесу. А все твои
дурацкие интриги, — рыкнул он на Лерку. — Говорил, без затей надо.
Так нет, непременно балаган устроит. А ты все это время чем занимаешься? —
обратился он ко мне. — Тебе мужика доверили, и что? Он носится по городу,
без конца что-то вынюхивает, вместо того чтобы днем и ночью за твои титьки
держаться. Для нормальной бабы такое поведение даже оскорбительно.
— На него иногда накатывает, — торопливо пояснила
Лерка, видя, что я впала в столбняк от такой-то речи. — А ты, чудовище,
помалкивай, не учи маму детей рожать. Хотя насчет оскорбительного поведения
Марата я согласная. В самом деле, Аня, неужто так трудно направить его энергию
в безопасное русло?
— Ах какие вы все умные, — возмутилась я. —
Между прочим, это было твоей идеей: любовный четырехугольник и все такое…
Теперь вот и расхлебываю.
— Ты потолковее объясни, — попросила Лерка.
— Чего тут объяснять? То он меня любит и готов достать
луну с неба, то вдруг начинает придираться.
— А в чем суть его придирок?
— Не верит он мне. Подозревает, что я готова крутить
любовь с кем попало, а к нему равнодушна.
Так и говорит: сплошное коварство и притворство.
А все ты. Если бы не твои дурацкие директивы, он бы считал
меня порядочной девушкой, а теперь…
Я даже представлять не хочу, кем он меня считает.
— Да, — поскребла затылок Лерка. — С этим
надо что-то делать.
— Что тут сделаешь? — вздохнула я и даже носом
зашмыгала, готовясь разреветься.
— Чтобы избавить человека от одних мыслей, ему надо
внушить другие, — глубокомысленно изрекла Лерка. — Он мог нам уже
давно шею свернуть, но терпит, а почему? Потому что мне шею не свернешь без
того, чтоб и тебя не подставить, следовательно, чувства у него к тебе
серьезные, что хорошо.
Их надо укрепить.
— Замечательно. И как мы их укреплять будем? —
проявила я интерес.
— Ничто так не сплачивает влюбленных, как дети. Это так
трогательно — маленькое существо, которому мы даем жизнь. — Лерка вдруг
заревела, а я растерялась.
— Хочешь кого-нибудь усыновить? — спросила я.
— Обо мне ли сейчас речь? В общем, так: ты ждешь
ребенка.
— Я? Да ты спятила. Зачем мне ребенок? Я не хочу иметь
детей от этого сумасшедшего и не готова стать матерью. А потом, я не
беременна. —, — Но он-то об этом не знает. Главное со сроком не
напутать. Мужчины такой народ, начнут на пальцах высчитывать…
— Лерка, — грозно начала я, но тут Сашок вновь нас
поразил:
— Это мысль. Он клюнет.
— А ты вообще молчи! — рявкнула я.
— Аня злая, — загундосил он.
— Не надоело тебе придурка из себя строить?
— Оставь Сашуню в покое. И сосредоточься на деле.
Просто так сообщить ему об этом не годится, все должно быть с легкой
драматической окраской, чтобы за душу брало.
— Начинается, — закатил глаза Сашок.
— Молчи, чудовище. Если она просто скажет:
«Марат, я беременна», — что он, по-твоему, ей ответит?
— Не знаю. Лично я бы на ней женился.
