— Да как же им меня не узнать?
Матильда извлекла из сумочки парик платиновой блондинки а-ля Вероника Лейк и повертела на руке.
— Прежде всего, вы наденете это, — она снова полезла в сумку, — и вот это.
Я увидела черную глянцевую полумаску.
— Запомните, Кэсси, вы исполняете роль, — размеренно говорила Матильда, умело надевая мне на голову парик. — У вас могут сдать нервы. Прежняя Кэсси могла считать себя никчемной, некрасивой, недостаточно сексуальной, чтобы добиться успеха. Но женщина, носящая эти парик и маску, никогда не подумает так. И мужчины, которые на нее смотрят, никогда этому не поверят. Поэтому она точно знает, что не просто умеет пленить, но уже зажала в кулак весь зал. Вот так. — Матильда аккуратно надела на меня маску и закрепила резинку. — Отлично! Теперь идите и будьте этой женщиной!
О какой женщине она говорила? Я не могла понять, пока не столкнулась с ней в зеркале за кулисами.
Девушки толпились перед ним, в последний раз подкрашиваясь и поправляя наряды. Я стояла с ними на равных, не лучше и не хуже, просто кому-то нравилось мое тело — так я думала. Но Бетти-Пароход протолкалась вперед и принялась ожесточенно запихивать груди в корсаж.
— Девчонки нынче неугомонные, — сказала она, возможно не имея в виду девочек с Френчмен-стрит.
Кит с Анджелой смотрели на меня с материнской гордостью. Они вскинули руки с браслетами, и я сделала то же. Дружный звон музыкой отозвался в моих ушах.
Заиграл джаз. Конферансье объявил ежегодное «Ревю девочек с Френчмен-стрит» и напомнил мужчинам быть щедрыми, но «держаться прилично, чтобы не схлопотать по заднице».
— Скорее, Кэсси! — крикнула Анджела. — Мы начинаем!
Глубоко вдохнув напоследок, я оглядела соратниц с их париками, мушками и накладными ресницами. Мы были прекрасны, все на свой лад. Каждая играла некую версию самой себя, но преувеличенную, рискованную. Может быть, так время от времени поступают все женщины. Под нашими обыденными нарядами скрывались одинаковые страхи и тревоги. Они наверняка имелись у Анджелы, да и у Кит. Но, глядя на них сейчас, я не могла себе представить их обмирающими от страха перед красной дверью коуч-цен-тра. Меня переполняла благодарность вкупе с некоторой надеждой на то, что если они преодолели свои страхи, то я тоже смогу. Я просто должна поверить в себя.
Я сделала первые шаги, попала в ритм, и мы, как танцовщицы из коллектива Фосси, выпорхнули на сцену, помахивая затянутыми в перчатки руками. Толпа, невидимая за светом прожекторов, обезумела, и это накачало нас адреналином одну за другой, пока волна не дошла до меня.
— Видишь? — шепнула Анджела. — Я говорила, что ты им понравишься!
Первые несколько минут передо мной все плыло, и я без конца напоминала себе, что никто в зале не узнает во мне тихую мышку Кэсси из кафе «Роза». Наша цепь разбилась на пары, и стало легче повернуться к залу спиной. Я медленно двигалась вперед и назад, беря за пример Анджелу и подчиняясь ритму малого барабана, который бил в унисон с нашими кружениями. Она была моей партнершей, и единение с прекрасной Анджелой Реджин и развязной музыкой так меня захватило, что я расслабилась и даже позволила себе импровизировать. В какой-то момент я так завертела задницей, что Анджела ахнула в оторопелом восторге. А когда она вдруг соскочила со сцены в зал, я не раздумывая последовала за ней и принялась, как она, цепляться к мужчинам: забрасывать галстуки на макушки да походя ерошить волосы — не только им самим, но и их женам. Женщины веселились не меньше мужчин, и наши выходки вдохновляли их вскакивать и отплясывать шимми на радость распаленной толпе. Среди публики мелькали туристы, довольные тем, что попали на местный праздник. Но я узнала многих завсегдатаев нашего кафе — музыкантов, лавочников и всяких чудаков, ликовавших на островке прекрасного в израненном и натерпевшемся городе.
Мы с Анджелой показывали постановочный кик-степ. Она подмигнула мне и шепнула: «Подыгрывай, Кэсси». Накинув мне на шею свое боа, после очередного разворота, притянула к себе и припала к моим губам.
Толпа встретила это аплодисментами и восторженными воплями. Анджела закончила тем, что отсалютовала мне и мягко толкнула на место. У меня тряслись поджилки. Я постаралась продолжить тустеп, демонстрируя высокие подвязки, но ее поцелуй обескуражил меня, а обезумевшие зрители повскакали с мест. У барной стойки я заметила Кит и Матильду, хлопающих в ладоши, свистевших и гордых материнской гордостью.
Повернувшись для воздушного поцелуя, я натолкнулась на знакомый взгляд. С улыбкой, способной растопить айсберг, за столиком в первом ряду сидел Джесси.
— Ну, привет, — произнес он, откидываясь на стуле, чтобы оценить меня целиком.
Как я могла забыть, насколько он сексуален? Сегодня он был одет в уютную рубашку-шотландку и джинсы, в расстегнутом вороте белела футболка. Эта футболка. Его впалый живот, его небрежно повязанные волосы...
— О боже! — вырвалось у меня, когда я остановилась перед его столиком.
Его растерянный вид напомнил мне, что он не знает, кто скрывается под париком и маской. Я нервно оглядела зал и, убедившись, что все взоры обращены к нам, еще раз улыбнулась Джесси и застыла. Анджела схватила меня за руку и развернула для совместного танца живота. Я оглянулась на него. Он явно завелся, сидя у самой кромки светового пятна. Когда наш маленький номер подошел к концу, он, как и весь зал, отреагировал восторженными возгласами.
Вдохновленная анонимностью, я вновь повернулась к нему и положила руки ему на плечи, чтобы он как следует разглядел мой глубокий вырез. Со стороны могло показаться, что мы старинные знакомые, любезничающие друг с другом; на самом же деле я шепнула ему:
— Все для тебя, дорогой.
— Ответно, крошка, — отозвался он, обдав жарким дыханием мое ухо.
«Вот, значит, как это делается», — подумала я, проведя пальцем по его колючему подбородку. Мы снова встретились взглядами, и тут, заметив в его глазах тень узнавания, я отпрянула, а Джесси откинул голову и рассмеялся, радуясь этому случайному флирту. Кто эта отважная женщина — я? Нет, не может быть. Но это я! И Джесси приложил руку к моему освобождению.
Тем временем уже все девушки спустились в зал и доводили толпу до неистовства. Две нависли над Джесси, на лице которого было написано страдальческое наслаждение. Вдруг девица с мелкими кудрями набросила ему на шею боа и потянула, вынудив встать. Под одобрительные крики зрителей он охотно последовал за ней и скрылся за дверью с видом счастливейшего человека в зале. Я могла его взять сама — и не стала. Печально улыбнувшись, я мысленно попрощалась с моим милым незваным гостем.
Я углубилась вслед за Анджелой в зал, но та свернула за колонну, и я потеряла ее из виду, а мигом позже встретилась взглядом с другим возбужденным зрителем — Пьером Кастилем. Он стоял у стены, скрестив руки, и любовался мною. Рядом высился телохранитель. Выбор был за мной. «Какую же власть дает контроль над телом»,— подумала я. Руки в боки, подавшись вперед и пригнув голову, я устремилась к Пьеру под барабанную дробь. Я сократила дистанцию, напоминая себе, что я всего лишь девица в платиновом парике и черной маске. Его кадык так и гулял. В трех футах от него я стянула зубами перчатку и швырнула через плечо, вызвав бурю восторга. Сняв вторую, я стала вертеть ею под самым носом осклабившегося Пьера. Я потянулась и пару раз шлепнула его перчаткой по щеке.
