«Надо спешить, – подумала Эйла, метнув камень в наглую росомаху. – И дров в костер подбросить побольше, иначе от мяса ничего не останется». Гиена издала мерзкий кашляющий звук и лениво отбежала в сторону. «Пошла прочь, уродина!» Эйла ненавидела гиен. Каждый раз, когда ей доводилось встречаться с ними, она вспоминала о том, как гиена утащила ребенка Оги. Она не хотела, чтобы он умер такой страшной смертью, и убила его…
Она нагнулась, чтобы поднять копья с земли, и тут же заметила за порушенной зеленой оградой какое-то движение. Она присмотрелась получше и увидела длинноногого золотистого жеребенка, к которому приближалось сразу несколько гиен.
«Как мне жаль тебя, – подумала Эйла. – Я не хотела убивать твою мать – так уж пришлось, понимаешь?» Эйла не испытывала ни малейших угрызений совести. В мире существовали как охотники, так и дичь. Охотники порой сами становились чьей-то добычей. Конечно, у нее были огонь и орудия, но помочь они могли, увы, не всегда. Такова уж жизнь охотника…
Эйла прекрасно понимала, что без матери маленькая лошадка обречена на гибель. Ей было жаль это беспомощное создание… Не раз и не два она приносила к Айзе раненых животных, надеясь, что та сможет исцелить их от ран. Как пугался этого Бран! Особенно его страшили хищники…
Она наблюдала за тем, как гиены берут в кольцо маленькую, насмерть перепуганную кобылку. «Лучше тебе умереть, – подумала Эйла. – Заботиться-то о тебе все равно некому…» Однако, когда одна из гиен бросилась на жеребенка и вцепилась ему в бок, она, не раздумывая, метнула в просвет между ветвями сразу несколько камней. Одна из гиен упала, прочие бросились наутек. Эйла не пыталась убивать их – грязные пятнистые шкуры гиен ее никогда не интересовали. Ей хотелось, чтобы эти мерзкие хищники оставили маленькую кобылку в покое. Та отбежала в сторону и остановилась в нерешительности. Она боялась Эйлы, но еще больше опасалась гиен.
Эйла стала медленно приближаться к кобылке, протягивая к ней руку и нежно курлыкая. Она легко находила общий язык со всеми живыми существами, чему способствовала и ее необычайная чувствительность, развитая за время занятий целительством. Айза поощряла эту необычную наклонность своей воспитанницы. Чувство сострадания было ведомо и ее сердцу – кто, как не она, в свое время подобрал эту странную девочку?
Маленькая лошадка осторожно понюхала протянутую к ней ладонь. Молодая женщина подошла еще ближе и стала поглаживать ее по мягкой шелковистой шерстке. Кобылка засопела и принялась громко сосать ее пальцы. Сердце Эйлы сжалось.
«Бедная детка, – подумала она. – Она хочет молочка, а мамы-то теперь у нее нет. У меня тоже молока нет, глупенькая, даже для Дарка его не хватало». Она почувствовала, как на ее глаза навернулись слезы, и горестно покачала головой. «Все равно он вырос сильным и здоровым… Может, я и тебя смогу выкормить? Придется тебе отвыкать от материнской груди. Иди ко мне, деточка…»
Она направилась к берегу, продолжая манить кобылку пальцами, и та послушно пошла за ней.
Оказавшись на берегу реки, Эйла увидела возле костра рысь, схватившую большой кусок мяса, доставшегося с таким трудом. Наконец-таки в долине появились и кошки. Эйла достала из-за пояса пращу и один за другим метнула в хищника два увесистых камня. «Из пращи можно убить даже рысь, – поучал молодых охотников Зуг. – Более крупных животных не трогайте». Эйла вновь убедилась в справедливости и верности его суждений. Кистеухая рысь рухнула замертво. Эйла подобрала выпавшее из ее пасти мясо и подтащила убитого зверя поближе к костру. Рядом с грудой мяса и грязной лошадиной шкурой лежала теперь не только росомаха, но и рысь. Эйла расхохоталась. «Мне нужно было мясо. Мне нужен был мех. Теперь мне нужен помощник».
Испугавшись запаха дыма и громкого смеха Эйлы, кобылка отскочила в сторону. Эйла взяла в руки ремешок, накинула его на шею лошади и повела ее назад. Свободный конец ремня Эйла привязала к одному из кустов и, вспомнив о забытых копьях, побежала к яме. Когда она вернулась назад, жеребенок вновь начал сосать ее пальцы.
– Чем же я тебя буду кормить? У меня ведь ничего подходящего нет…
Она протянула кобылке мягкую молодую травку, однако та не обратила на нее никакого внимания. Взгляд Эйлы упал на чашу с остатками зерна. «Дети могут питаться той же пищей, что и их мать. Но она должна быть помягче и понежнее». Она плеснула в чащу воды и стала растирать зерна. Когда те превратились в однородную мягкую кашицу, Эйла поднесла чашу к морде лошадки, та захрапела и попятилась назад, потом лизнула Эйлу в лицо и вновь принялась сосать ее пальцы.
Немного подумав, Эйла опустила руку в чашу, после чего вновь поднесла ее к морде кобылки. Та с готовностью облизала пальцы, но, почувствовав неведомый ей прежде вкус каши, недовольно замотала головой. Эйла несколько раз повторила попытку, и голодная кобылка наконец поняла, чего от нее хотят. Когда она съела всю кашу, Эйла сходила в пещеру за новой порцией зерна и тут же принялась его варить.
«Да… Похоже, зерна мне понадобится много. Но успею ли я его заготовить? Сначала надо завялить все это мясо… Как бы удивились мне в Клане: сначала я убиваю кобылицу, для того чтобы питаться ее мясом, а потом запасаю пищу для ее детеныша. Но это уже мое дело…»
Вспомнив о том, что она не ела с прошлого вечера, Эйла наколола на заостренную палочку большой кусок конины и укрепила ее над огнем. После этого она взялась за работу.
На небе уже появилась полная розовая луна, загорелись мерцающие звезды, а она все еще продолжала нарезать мясо на тонкие полоски. Она развешивала внутри огненного кольца все новые и новые связки конины, нанизанной на ремни и лианы. Вскоре она взялась за шкуры хищников – рыжевато-коричневую шкуру рыси и грубоватую темную росомахи, – теперь их следовало хорошенько выскоблить и просушить. Отмыв от грязи серую лошадиную шкуру, Эйла растянула ее на камнях. Очищенный и наполненный водой желудок кобылы подсыхал возле костра. Здесь же лежали жилы, тщательно промытые кишки, копыта, кости и куски жира. Жир прежде всего следовало перетопить, хранить же его можно было в кишках. Ей удалось срезать жир и с тушек хищников – она предполагала использовать его для светильников и для защиты от влаги. Их мясо Эйла трогать не стала. Ей не нравился его вкус.
Эйла посмотрела на два последних куска мяса, уже отмытых от грязи, и решила, что она сможет нарезать их и утром. Уж слишком велика была усталость. Она подбросила в костер дров и легла неподалеку, завернувшись в тяжелую медвежью шкуру.
Привязывать лошадку к кустам теперь не было нужды. После второго кормления та уже и не думала уходить. Обнюхав Эйлу, кобылка легла рядом с ней. Молодая женщина обняла теплую доверчивую малышку, услышала ее спокойное сопение и забылась крепким сном.
Глава 6
Джондалар почесал колючий подбородок и потянулся к своей укладке, лежавшей возле чахлой сосенки. Он достал из нее небольшой мешочек, сшитый из мягкой кожи, и, развязав ремешок, осторожно вынул оттуда тонкий кремневый нож. Нож этот – как и любой нож, высеченный из кремня, – был слегка изогнут, однако на остроту режущей кромки это никак не влияло.
