На протяжении довольно-таки долгого времени Эйла старалась не уходить далеко от долины, но когда вновь забрезжил свет и она поняла, что день будет ясным и теплым, ей подумалось, что надо воспользоваться такой прекрасной погодой. Зима не за горами, и она успеет вволю насидеться в пустой пещере.
«Как жаль, что Вэбхья где-то бродит, – подумала она. – Сегодня подходящий день для охоты. Может, мне поохотиться одной? – Она взялась было за копье. – Нет, мне придется придумать какой-то другой способ, чтобы справиться без помощи Уинни или Вэбхья. Я возьму с собой только пращу. Не надеть ли мне меховую шкуру? Но сегодня тепло, я вспотею в ней. Может быть, все-таки прихватить ее с собой, а заодно и корзину? Но мне не нужно ничего собирать, у меня и так полным-полно припасов. Я хочу просто с удовольствием хорошенько прогуляться. Зачем я буду таскать на себе корзину? И меховая шкура мне ни к чему. Я не замерзну, если буду все время двигаться».
Эйла начала спускаться по крутой тропинке, ощущая непривычную легкость. В пещере есть все необходимое, и надобность таскать тяжести и присматривать за животными отпала. Ей стало не о ком заботиться, кроме самой себя, но ее это не радовало. Отсутствие хлопот породило в ее душе смешанные чувства: с одной стороны, ощущение свободы, а с другой – непонятную грусть.
Она дошла до луга, поднявшись по пологому склону, выбралась в степи, расположенные с восточной стороны, и отправилась дальше бодрым шагом. Она не ставила перед собой какой-то определенной цели, а потому шла не выбирая пути, куда на ум взбредет. Признаки, связанные с долгим периодом сухой погоды, были отчетливо заметны. Увядшие травы сильно высохли, и когда Эйла сорвала травинку и смяла ее в комок, она рассыпалась в пыль, которую ветер тут же сдунул с ее ладони.
Земля, по которой она ступала, стала твердой как камень и покрылась сеткой трещин. Эйле приходилось все время внимательно смотреть себе под ноги, чтобы не споткнуться о ком земли и не вывихнуть лодыжку, провалившись в какую-нибудь ямку. Она не представляла, что воздух может быть таким сухим. Казалось, окружающая атмосфера высасывает влагу из ее тела. Она взяла с собой только маленький бурдюк с водой, надеясь пополнить запас, как только окажется у одного из известных ей ручьев или источников, но, как выяснилось, они пересохли. До полудня оставалось еще немало времени, а бурдюк уже наполовину опустел.
Добравшись до ручья, в котором она рассчитывала непременно набрать воды, и обнаружив там лишь глинистое русло, Эйла решила повернуть обратно. В надежде все же наполнить где-нибудь бурдюк, она отправилась вдоль русла, но увидела лишь мутную лужу в том месте, куда раньше многие животные сходились на водопой. Наклонившись, чтобы попробовать воду и решить, пригодна ли она для питья, Эйла заметила на земле следы копыт. Здесь, несомненно, побывало стадо лошадей, и совсем недавно, подумала она. Один из отпечатков привлек ее внимание, и она задержалась, чтобы хорошенько рассмотреть его. Эйла была опытным следопытом, а следы Уинни так часто попадались ей на глаза, что в памяти ее не могли не запечатлеться их отличительные особенности, хотя она не прилагала для этого усилий. Присмотревшись как следует, Эйла с уверенностью заключила, что Уинни недавно побывала в этих местах и сейчас должна находиться где-то неподалеку. Сердце у Эйлы взволнованно забилось.
Ей без труда удалось найти другие следы. Выемка в том месте, где одна из лошадей, покидая пересохшее русло, зацепилась копытом за край трещины; пыль, которая едва-едва успела улечься; примятая трава – все это указало ей, в какую сторону направились лошади. У Эйлы перехватило дух от волнения. Казалось, все вокруг замерло в столь же напряженном ожидании. Они так давно не виделись. Вспомнит ли ее Уинни? Хоть бы узнать наверняка, жива ли она.
Стадо успело уйти гораздо дальше, чем она предполагала. кто-то напал на лошадей, и они помчались галопом по равнине. Вскоре до Эйлы донесся шум и рычание волков, расправлявшихся с добычей. По-доброму, ей следовало бы обойти их стороной, но пришлось подобраться поближе, чтобы узнать, не пала ли их жертвой Уинни. Она вздохнула с облегчением, увидев, что шкура у лошади темная, и тут же вспомнила о гнедом жеребце. Она была убеждена в том, что это то же самое стадо.
Продолжая идти по следу, она задумалась о жизни диких лошадей и об опасностях, которые подстерегают их повсюду. Уинни – молодая и сильная кобылка, и тем не менее всякое может случиться. Ей захотелось снова забрать ее к себе.
Около полудня она наконец увидела стадо. Лошади еще не оправились от страха после нападения волков, и Эйла подошла к ним с наветренной стороны. Стоило им почуять ее запах, как они устремились прочь. Молодой женщине пришлось описать большой круг и зайти с другой стороны. Подойдя к ним на расстояние, с которого уже можно было отличить одну лошадь от другой, она узнала в одной из них Уинни, и сердце у нее учащенно забилось. В горле у нее застрял комок, и она несколько раз судорожно сглотнула слюну, тщетно пытаясь сдержать подступившие к глазам слезы.
«Вид у нее здоровый, – подумала Эйла. – Она потолстела. Хотя нет, не потолстела. Она беременна! Уинни, это же просто замечательно!» Эйла возрадовалась всей душой, и ей нестерпимо захотелось узнать, помнит ли ее Уинни. Она свистнула.
Уинни тут же подняла голову и посмотрела в ту сторону, где стояла Эйла. Женщина свистнула еще раз, и лошадь направилась к ней. Эйла не выдержала и кинулась бегом ей навстречу. Но тут пегая кобыла помчалась галопом к Уинни и, покусывая ее за подколенки, отогнала ее прочь, а затем, собрав все стадо, устремилась вдаль, уводя лошадей от того места, где находилась незнакомая и, возможно, опасная для них женщина.
Эйла пришла в отчаяние. Ей ни за что не угнаться за лошадьми, ведь они бегают куда быстрее, чем она. Вдобавок она ушла гораздо дальше от долины, чем предполагала, и, если она замешкается, ей не удастся вернуться в пещеру до наступления темноты. Она еще раз свистнула, громко и протяжно, хоть и понимала, что теперь звать Уинни бесполезно. Подтянув повыше обернутую вокруг плеч шкуру, она повернула обратно, изрядно опечалившись. В лицо ей дул холодный ветер, и она пригнула голову пониже.
Эйла так расстроилась, что перестала обращать внимание на то, что происходит вокруг, и лишь мысленно сетовала, как неудачно все обернулось. Громкое рычание заставило ее встрепенуться. Она подошла совсем близко к стае волков, которые успели чуть ли не по уши перемазаться в крови, пожирая убитую ими лошадь.
«Следовало смотреть, куда идешь, – упрекнула она себя и попятилась. – Я сама во всем виновата. Надо было проявить терпение, и, возможно, тогда кобыла не увела бы стадо прочь». Ей пришлось описать дугу, обходя то место, где лежала погибшая лошадь. Продвигаясь вперед, Эйла еще раз взглянула на нее и подумала: «Она той же масти, что и жеребец из стада Уинни». Присмотревшись попристальнее, она как следует разглядела очертания головы и тела, заметила особенности окраски и содрогнулась. Ведь это гнедой жеребец. Каким образом волкам удалось одолеть полного сил коня?
Она получила ответ на свой вопрос, когда увидела неестественно вывернутую ногу. Даже самый сильный молодой конь может сломать ногу, мчась во весь опор по неровной местности. На пути ему попалась глубокая трещина в иссохшей земле, и он стал жертвой волчьей стаи. «Как жаль, – подумала Эйла, – ему бы еще жить да жить». Наконец она повернулась спиной к волкам и лишь тогда заметила, какая опасность нависла над ней самой.
