Хотя некоторое поддразнивание и заигрывание было неизбежно, женщины очень серьезно относились к этому. Понимая как естественную робость, присущую юности, так и побудительную силу, поражающую нетерпение, они учитывали особенности молодого мужчины и учили его мягко и нежно познавать женщину, чтобы в дальнейшем его могли избрать для участия в ритуале Первой Радости, после которого женщина могла зачать ребенка. Воспитание, проводимое этими женщинами-наставницами, высоко оценивалось Великой Мут, и Она щедро одаривала многих из них. Даже те женщины, во чреве которых еще не зарождалась новая жизнь, хотя они уже давно вступили в пору женской зрелости, зачастую бывали беременными к концу сезона.
После юных девушек эти женщины с красными пятками были самыми притягательными для мужчин всех возрастов. Ничто не могло так быстро воспламенить чувства мужчины Мамутои, как мелькание красных пяток проходящей мимо женщины; и, зная это, некоторые женщины специально слегка подкрашивали свои ступни таким же цветом, чтобы стать более привлекательными. Избранная женщина-наставница могла выбрать любого мужчину, хотя основным ее занятием было воспитание юношей, поэтому любой зрелый мужчина, которому удалось убедить ее разделить с ним Дары Радости, испытывал чувство особой гордости.
Мамут и Эйла остановились неподалеку от ритуальной Девичьей стоянки. На первый взгляд это была обычная стоянка с палаткой посреди жилой площадки. Отличие, как заметила Эйла, состояло в том, что все люди здесь имели татуировки. У одних, как у старого Мамута, был только простой синий рисунок на правой скуле, напоминавший вертикальный ряд из трех или четырех галок, летящих вниз. Они напомнили ей также ряды нижних челюстей мамонта, которые использовались в конструкции жилища Винкавека. Но некоторые женщины и большинство мужчин имели куда более причудливые татуировки. Такая раскраска могла включать в себя тех же галок, треугольники, зигзаги, ромбы и прямоугольные спирали как красных, так и синих оттенков.
Эйла порадовалась, что до прибытия на Летний Сход они зашли на Мамонтовую стоянку. Она представляла себе, как могла бы быть потрясена этими раскрашенными лицами, если бы до этого не встретила Винкавека. При всей завораживающей сложности татуировок этих людей ни одна из них не могла соперничать с его причудливой раскраской.
Вход в палатку был открыт, и Мамут, подойдя к нему, слегка подергал край кожаного занавеса. Эйла стояла за его спиной и пристально вглядывалась в сумрачную глубину палатки, стараясь не привлекать внимания тех, кто находился снаружи, а они, в свою очередь, также старались показать, что не особенно интересуются ею. Безусловно, они горели желанием побольше узнать об этой молодой женщине, которую Мамут не только приобщил к тайной магии, но и удочерил. По слухам, она происходила из какого-то другого племени, даже не родственного племени Мамутои. Но в общем-то никто не знал, откуда она пришла.
Многие из них сочли, что просто обязаны дойти до Рогожной стоянки и взглянуть на удивительных лошадей и волка, и, хотя они и скрывали это, их действительно удивило и потрясло поведение животных. Какая сила сделала жеребца таким послушным? И почему кобыла стоит почти спокойно, когда вокруг столько народа, а главное, рядом с волком? И почему этот волк так дружелюбно относится к обитателям Львиной стоянки? По отношению к другим людям он ведет себя как настоящий волк. Никого к себе не подпускает, охраняет стоянку от незваных гостей, и, судя по разговорам, он даже атаковал Чалега.
Старик жестом пригласил Эйлу следовать за ним. Войдя в палатку, они оба сели возле большого очажного круга, хотя сейчас в нем горел лишь маленький костерок с того края, где напротив них сидела женщина. Эта женщина была очень грузной. Эйла никогда не видела таких толстух и с удивлением подумала, как же ей удалось дойти сюда на место сбора.
— Ломи, я хочу познакомить тебя со своей дочерью, — сказал Мамут.
— Я как раз размышляла, когда ты зайдешь ко мне, — ответила Ломи.
Не сказав больше ни слова, она с помощью палочек вытащила из огня раскаленный докрасна камень. Затем развернула пакет с травами и, насыпав немного листьев на камень, склонилась к нему, чтобы подышать поднимающимся вверх дымком. Эйла почувствовала запах шалфея, к которому примешивались более слабые ароматы коровяка и лобелии. Повнимательнее приглядевшись к женщине, она отметила, что ее тяжелое, сиплое дыхание постепенно стало более легким, и поняла, что та страдает болезнью легких.
— А ты не пробовала принимать также сироп от кашля с медом и коровяком? — спросила ее Эйла. — Такая микстура часто хорошо помогает.
Она понимала, что ей не следует первой начинать разговор, тем более что ее еще даже не представили, но ей хотелось как-то помочь этой женщине, и этим она оправдывала свой поступок. Ломи, вскинув голову от удивления, взглянула на эту молодую светловолосую женщину с заметно усилившимся интересом. В прищуренных глазах Мамута промелькнул огонек легкой усмешки.
— Она что, к тому же еще и целительница? — спросила Мамута Ломи.
— И очень искусная… Вряд ли кто-то из наших окажется лучше, чем она, даже ты, Ломи.
Ломи знала, что это не пустые слова. Старый Мамут с большим уважением относился к ее искусству.
— А я-то думала, Мамут, что ты просто удочерил молодую красотку, чтобы она скрасила твои последние годы.
— Однако так оно и получилось, Ломи. Благодаря ей этой зимой меня гораздо меньше мучили боли в суставах, да и прочие старческие недомогания, — сказал он.
— Я рада слышать, что за ее миловидной внешностью скрывается нечто большее. Хотя странно, ведь она еще так молода.
Наконец Ломи перевела взгляд на Эйлу:
— Итак, тебя зовут Эйла.
— Да, я — Эйла, дочь очага Мамонта Львиного стойбища племени Мамутои… охраняемая Пещерным Львом, — добавила она после небольшой паузы, вспомнив наставления Мамута.
— Эйла из племени Мамутои… Гм-м… Звучит странно, но, видимо, в этом виноват твой голос. Хотя он довольно приятный. Однако произношение непривычное. Это очень заметно. Я — Ломи, Мамут Волчьей стоянки и целительница из племени Мамутои.
— Главная целительница, — вставил Мамут.
— Как я могу быть Главной целительницей, старый Мамут, если она равна мне!
— Я не говорил, что она равна тебе, Ломи. Но имел в виду, что среди вас ей нет равных. Ее судьба очень необычная. Она училась… у человека, обладающего огромным запасом знаний в определенной области лекарского искусства. Смогла бы ты с ходу определить слабый запах коровяка в густом шалфейном аромате, если бы не знала, что за травы дымятся на камне? Да и кто мог бы сразу распознать, от какой болезни ты лечишься?
Ломи неуверенно начала было что-то отвечать, но умолкла, так и не закончив фразу. Мамут продолжал:
— Думаю, ей достаточно было взглянуть на тебя, чтобы понять это. Она обладает редким даром определения болезней и знает множество удивительных снадобий и способов помочь, но, с другой стороны, ей не хватает знаний именно в той области, которую ты знаешь лучше всех целительниц. Ты лучше всех умеешь выявить и устранить проблемы, порожденные болезнью, и помочь человеку обрести силы для выздоровления. Она многому может научиться у тебя, и надеюсь, ты согласишься подучить ее, но я также считаю, что ты тоже многому можешь научиться у нее. Ломи повернулась к Эйле:
