— Там к нам опять пришли, — лукаво улыбаясь, возвестила Руги.
Эйла быстро опустила глаза, Неззи и Тули обменялись понимающими взглядами, Фрали улыбнулась, а Фребек многозначительно хмыкнул.
— Кто пришел? — для верности спросила Неззи, прекрасно зная, что имелось в виду.
— Ну очередная… делегация, — важничая, пояснила Тузи, всем своим видом показывая, как она устала от этой суеты.
— Судя по количеству делегаций, Тули, тебе придется исполнять хлопотную роль опекунши. Похоже, тебя ждет трудное лето, — отрезая кусок мяса для Ташера, сказала Фрали, хотя отлично знала, что Тули сейчас пребывает в самом благодушном состоянии и счастлива от того, что Львиная стоянка и ее обитатели стали центром всеобщего внимания.
Тули и Эйла вышли из палатки, и Неззи, видя, что в доме почти никого не осталось, тоже последовала за ними, решив, что, возможно, понадобится ее поддержка. Фрали и Фребек выглянули из палатки, чтобы выяснить, кто пришел на этот раз. Фребек отправился вслед за тремя женщинами, а Фрали осталась следить за детьми, чтобы они не путались под ногами. Представительная группа людей стояла за территорией, которая, как определил Волк, принадлежала Львиной стоянке. Он пометил эту незримую границу своим запахом и бдительно охранял ее. Любой мог подойти к этой границе, но никто не мог ступить за нее без явного приглашения знакомых волчонку людей.
В таких случаях Волк обычно занимал оборонительную позицию, он носился между незваным гостем и палаткой, скаля зубы и угрожающе ворча, поэтому люди терпеливо ждали хозяев за территорией, не желая проверять, остры ли зубы у этого защитника. Эйла позвала его к себе и подала ему сигнал, означающий, что пришли друзья. Недавно она потратила полдня, чтобы научить его понимать этот «дружелюбный» сигнал и принимать его как от нее, так и от любого члена Львиного стойбища. Подавив свои инстинкты, он сообразил, что по этому сигналу должен пускать чужаков на территорию своей стаи. Конечно, частые гости были предпочтительнее тех, кто приходил впервые, однако и тем и другим он давал понять, что ему не нравится их компания, и всегда радовался, когда они уходили.
Как-то раз, просто чтобы он попривык к многолюдному окружению, Эйла взяла Волка на прогулку по лагерю, велев ему идти рядом с ним. Все потрясено ахали и таращили глаза, видя, что женщина спокойно гуляет рядом с волком, и, конечно, Эйла при этом немного нервничала, но чувствовала, что поступает правильно. У волков, как и у людей, были свои обычаи, и если людям теперь суждено было стать его стаей, то он должен изучить их привычки. Люди были очень общительны и приветствовали гостей, даже если они были чужаками и любили собираться большими компаниями.
Иногда случалось, что Волк покидал территорию Рогожной стоянки. Он часто уходил на луг вместе с лошадьми или предпринимал самостоятельные охотничьи вылазки. А время от времени кто-то брал его с собой поохотиться. Чаще всего он ходил на охоту с Эйлой, но иногда с Джондаларом или Данугом, а иногда — что вызывало удивленные взгляды многих людей — даже с Фребеком.
Фребек позвал Волка к себе и направился вместе с ним к лошадиному навесу, чтобы тот пока не путался под ногами. Присутствие волка заставляло людей нервничать и могло произвести не слишком хорошее впечатление на делегации, пришедшие к Эйле с определенными предложениями. Все знали, что она помолвлена с Ранеком, и поэтому мужчины обычно не предлагали ей соединиться семейными узами. Они не искали жену, они искали сестру. Эти делегации приходили с предложением удочерить Эйлу.
Даже Тули, при всей ее проницательности и отличном знании обычаев людей племени Мамутои, не учла, что дело может принять такой оборот. Однако она сразу сообразила, каким широким может быть спектр предложений, когда одна ее знакомая женщина, у которой был только сын, спросила, может ли ее стоянка рассчитывать, что Эйла согласится стать дочерью ее очага.
— Я могла бы предвидеть такую ситуацию, — объяснила она позднее на вечерней трапезе. — Безусловно, одинокая красивая женщина, обладающая высоким статусом и несомненными дарованиями, является более чем желанной кандидатурой на роль сестры, особенно если учесть, что она стала дочерью Мамонтового очага. Ведь обычно такой очаг не рассматривается как семейный. Сам факт подобных предположений увеличивает ее ценность, однако мы, или вернее, Эйла не должна принимать их всерьез, конечно, если она сама этого не захочет.
Глаза Тули сияли от счастья, когда она думала о том, как резко повысился статус и положение стойбища благодаря Эйле. В глубине души она почти жалела, что Эйла уже была помолвлена с Ранеком. «Если бы она еще оставалась свободной, то ее Брачный Выкуп мог бы оказаться на редкость высоким. Но с другой стороны, тогда Львиная стоянка может потерять ее. Нет, уж лучше сохранить это сокровище, чем потерять его, каким бы высоким ни был выкуп. До тех пор пока точная ценность Эйлы не установлена, людские домыслы будут только способствовать ее увеличению. Однако предложения по удочерению открывают целый ряд новых возможностей. Ведь ее могут удочерить чисто формально, и тогда ей не придется покидать Львиную стоянку. Она может даже стать вождем, если ее возможный брат будет иметь соответствующие связи и честолюбие. А уж если Эйла и Диги станут вождями, сохранив при этом тесные связи с родственниками, то влияние стойбища станет просто огромным».
Статус одних стоянок был очень высоким, и Тули согласилась бы принять от них относительно небольшой материальный выкуп, поскольку связь с ними была почетной. Связь с другими могла бы быть желательной только в случае достаточно высокого выкупа. Основываясь на уже полученных предложениях, Тули отвергла вновь пришедших людей с первого взгляда. Вряд ли даже стоило обсуждать их предложение. Их стоянка была настолько бедна, а ее статус столь низок, что связь с ней не сулила никаких выгод. В итоге Тули разговаривала с ними предельно вежливо, однако не пригласила их войти в палатку, и они сразу поняли, что проигрывают в соперничестве с более ранними предложениями. И тем не менее уже одно то, что они пришли с таким предложением, давало им определенное удовлетворение. Таким образом они подчеркивали наличие родственных связей с Львиной стоянкой, влияние которой значительно повысилось, и выказывали ей свое уважение, что могло положительно сказаться на дальнейших взаимоотношениях.
Они продолжали обмениваться любезностями, когда Фребек вдруг заметил, что Волк замер в напряженной позе и, угрожающе рыча, смотрит в сторону реки. Внезапно он сорвался с места и убежал.
— Эйла! — крикнул Фребек. — Волк удрал от меня!
Она свистнула пару раз громко и пронзительно, а затем побежала к выходу из долины, чтобы взглянуть на тропу, ведущую к реке. Она увидела, что Волк возвращается, ведя за собой новую группу путешественников. Но он явно признал их за своих.
— Это прибыла Мамонтовая стоянка, — сказала Эйла. — Я вижу Винкавека.
Тули обернулась к Фребеку:
— Может быть, ты попробуешь найти Талута? Нам следует приветствовать их как подобает.
Фребек кивнул и отправился выполнять поручение.
