— Как ты можешь быть так уверена, что она знала какого-то мужчину, не принадлежавшего Клану?
— Она пришла к Другим, чтобы родить ребенка, а это означает, что в Клане отказались помочь ей, и она по каким-то причинам надеялась получить помощь от Талута и Неззи. Не знаю, когда именно все это произошло, но я уверена, что у нее был мужчина из племени Других, который разделил с ней Дары Радости… или, может быть, просто взял ее силой. Да, Джондалар, она знала, что вынашивает и родит от него ребенка.
— Но почему ты думаешь, что именно благодаря мужчине зарождается новая жизнь?
— Ты сам поймешь это, Джондалар, если хорошенько подумаешь. Вспомни того подростка, что вернулся сегодня домой, Дануга. Он выглядит в точности как Талут, только гораздо моложе. И я считаю, что именно Талут положил начало его жизни, когда они с Неззи делили Дары Радости.
— Если все обстоит так, как ты говоришь, то скоро у них появится еще один ребенок, поскольку они с Талутом опять делили Дары Радости. Однако я не уверен в этом, — сказал Джондалар. — Мужчины и женщины часто делят Дары Радости. Они ниспосланы нам Великой Земной Матерью, и чем чаще ты пользуешься ими, тем больше почитаешь Ее. Однако женщины получают Ее дары часто, а рожают редко. Нет, Эйла, если мужчина ценит Дары Великой Матери, почитает Ее, то Она может выбрать его дух и смешать его с духом его жены. Тогда, если будет избран именно его дух, ребенок окажется похожим на него, как Дануг похож на Талута, но решает все только Великая Мать.
Эйла нахмурилась в темноте, мучительно размышляя над вопросом, на который пока не могла найти ответа.
— Не знаю, почему женщина рожает детей так редко. Может, для зарождения новой жизни надо несколько раз разделить Дары Радости, а возможно, для этого надо выбрать определенное время. Может быть, нужно, чтобы дух мужского тотема обрел особое могущество, чтобы победить духа женского тотема, или, может быть, выбор остается за Великой Матерью, но все же Она выбирает определенного мужчину и придает его кудеснику животворную силу. Ты же не можешь с уверенностью сказать, каким образом она осуществляет свой выбор. Разве ты знаешь, каким образом смешиваются духи? Возможно, они смешиваются внутри женщины, когда она делит Дары Радости с мужчиной.
— Никогда не слышал ничего подобного, — сказал Джондалар, — но я думаю, это вполне возможно. — Теперь он, задумчиво нахмурив брови, уставился в темноту. Джондалар молчал так долго, что Эйла уже подумала, не заснул ли он, но наконец услышала его голос: — Эйла, если то, что ты говоришь, правда, то ты вскоре можешь зачать ребенка, ведь мы так часто делим с тобой дары Великой Матери.
— Да, я думаю, так оно и будет, — сказала Эйла, с восторгом воспринимая эту мысль…
— Тогда нам нельзя больше делить Ее Дары! — резко приподнимаясь, воскликнул Джондалар.
— Но почему? Я хочу зачать от тебя ребенка, Джондалар. — Голос Эйлы звучал явно расстроено.
Джондалар перевернулся на живот и обнял ее.
— И я хочу того же, только сейчас — неподходящее время. Нам предстоит долгое Путешествие. Пройдет год, а то и больше, прежде чем мы доберемся до моего дома. И этот путь будет вдвойне опасен, если в тебе начнет расти ребенок.
— А разве мы не можем просто вернуться на время в мою долину? — предложила она.
Такое предложение встревожило Джондалара. Он подумал, что если они вернутся в ее долину, чтобы она могла спокойно родить ребенка, то уже не уйдут оттуда никогда.
— Нет, Эйла, мне кажется, что это неразумно. Там нас будет всего двое. И я не смогу помочь тебе. Нужно, чтобы рядом были женщины. Порой роды проходят трудно, и женщина может даже умереть, — сказал он искаженным от боли голосом. Не так давно он был свидетелем такого случая.
Эйла понимала, что он прав. Она сама едва не умерла, рожая сына. Если бы не Иза, возможно, она и не выжила бы. Похоже, действительно сейчас не время заводить детей, даже если ребенок будет от Джондалара.
— Видимо, ты прав, — сказала Эйла, испытывая горькое разочарование. — Возможны разные осложнения… Я… мне хотелось бы, чтобы рядом были женщины, — согласилась она.
Джондалар вновь надолго умолк.
— Эйла, тогда, может быть… — начал он нерешительно, срывающимся от напряжения голосом, — может быть, нам не следует спать с тобой в одной постели… ведь мы… Хотя, с другой стороны, деля Дары Радости, мы воздаем честь Великой Матери, — с тяжелым вздохом пробурчал он.
Эйла не могла объяснить ему, почему они могут и дальше делить с ним Дары Радости. Иза велела ей никому не рассказывать о тайном снадобье, и в особенности мужчинам.
— Мне кажется, тебе не надо беспокоиться об этом, — сказала она. — Ведь я не уверена, что именно мужчина помогает зачать ребенка, а если выбор остается за Великой Матерью, то Она может сделать его в любое время, разве не так?
— Да, именно это и тревожит меня. Однако, если мы будем пренебрегать Ее Дарами, Она может разгневаться. Мы должны всячески почитать Ее.
— Джондалар, раз уж наша судьба в Ее руках, то пусть Она и решает ее. Мы найдем какой-нибудь выход, если Она остановит свой выбор на нас. Я не хочу обижать Ее, отказываясь от Даров Радости.
— Действительно, ты права, Эйла, — с некоторым облегчением произнес Джондалар.
С глубоким сожалением Эйла решила, что ей придется продолжить прием снадобья, предотвращающего зачатие, однако этой ночью ей снилось, что у нее родилось много детей: одни — светловолосые и голубоглазые, а другие — похожие на Ридага и Дарка. И только под утро ее сон вдруг стал совершенно иным, зловещим и исполненным какого-то таинственного духовного смысла.
… Она видела двух своих сыновей, двух братьев, которые даже не подозревали о том, что они братья. Один был высокий и белокурый, как Джондалар, а в другом она узнала Дарка, хотя его лица ей не удалось разглядеть. Два брата шли навстречу друг другу по бескрайней голой и продуваемой ветрами степи. Она почувствовала безотчетную тревогу, должно было случиться нечто ужасное, нечто такое, чего она не могла предотвратить. Затем она с ужасом поняла, что один из ее сыновей может убить другого. Видя, что они сошлись совсем близко, она попыталась добежать до них, но вдруг на пути ее выросла густая и вязкая стена. Там, за туманной пеленой, они уже стояли друг против друга, угрожающе подняв руки. Эйла отчаянно закричала…
— Эйла! Эйла! Что с тобой! — спрашивал Джондалар, тряся ее за плечи.
Внезапно рядом с ними появился Мамут.
— Проснись, дитя! Просыпайся! — воскликнул он. — Это всего лишь знак… Некое послание свыше. Проснись, Эйла!
— Но один из них умрет! — в отчаянии кричала она, продолжая пребывать под впечатлением сна.
— Значение твоего сна может быть совсем другим, Эйла, — успокаивающе сказал Мамут. — Совсем не обязательно, что… один из братьев будет убит. Ты должна научиться понимать истинный смысл своих снов. У тебя есть священный дар. Он очень велик, но тебе недостает знаний.
