Но сухая холодная погода была больше по сердцу путникам. Им было даже уютно в парках и капюшонах. Джондалару сказали верно: охота на центральной равнине была легкой, а животные — упитанными и здоровыми после лета. Это было время, когда дозревали или уже созрели зерновые, фрукты, орехи и коренья. Им не пришлось тратить походные запасы, они даже пополнили их, когда убили гигантского оленя и решили остановиться и отдохнуть несколько дней, пока сушили мясо. Их лица источали здоровье и радость, что они живы и любят друг друга.
Лошади тоже восстановили силы. Это была их привычная среда обитания, привычный климат и растительность. Шерсть стала уже по-зимнему длинной, они были резвыми и готовыми к дальнейшему пути. Волк беспрерывно носился вокруг, улавливая знакомые запахи. Иногда делал самостоятельные вылазки и внезапно появлялся вновь с весьма довольным видом.
Переправы через реки были несложными. Хотя иногда им приходилось делать крюк, отклоняясь от северного направления из-за широкого разлива реки, но в степи езда на лошадях имела явное преимущество перед ходьбой. Они продвигались быстро, покрывая каждый день такие большие расстояния, что наверстали упущенное. Джондалар считал, что они даже компенсировали время, проведенное в племени Шарамудои.
Ясная холодная погода позволяла хорошо рассмотреть расстилающуюся перед ними местность. Только утром, когда изморозь истаивала под солнцем, были туманы. На востоке виднелись горы, которые они обогнули, следуя вдоль Великой реки по южным степям, путникам пришлось преодолеть их юго-западную оконечность. Сверкающие ледяные вершины были к ним все ближе. Слева протянулась самая высокая горная цепь континента, неся тяжесть ледниковой короны, она простиралась с востока на запад.
За равниной виднелся еще один горный массив, смотревший на степные луга, на реку Великой Матери. Он постепенно сменялся холмами на севере, доходившими до западных гор.
Эйла и Джондалар уже покрыли три четверти расстояния с юга на север по огромной центральной равнине, когда начались снегопады.
— Джондалар! Снег идет! — Эйла просто сияла. — Первый снег! — Она с наслаждением втянула воздух, потому что первый снег для нее был особенным.
— Не понимаю, почему ты так счастлива по этому поводу, — сказал Джондалар, но, видя ее улыбку, невольно улыбнулся и сам. — Боюсь, что тебе жутко надоедят и снегопады, и лед задолго до того, как ты увидишь последнюю снежинку.
— Я знаю, но я люблю первый снегопад. Не устроить ли нам вскоре стоянку?
— Но ведь сейчас чуть за полдень, — озадаченно ответил Джондалар. — Почему ты заговорила о стоянке?
— Я видела куропатку. Они уже белеют, но на бесснежной земле их легко различить. И они такие вкусные в это время, особенно если их приготовить так, как любил Креб. Правда, это отнимает много времени. Нужно вырыть ямку в земле, обложить ее камнями и разжечь в ней костер, затем положить птицу туда, перед этим завернув ее в траву, закрыть и ждать. — Она говорила быстро, почти глотая слова. — Но ожидание стоит того.
— Спокойнее, Эйла. Ты слишком возбуждена, — восхищенно улыбнулся он. Ему нравилось, когда она была переполнена энтузиазмом. — Если ты уверена, что куропатки такие вкусные, то мы просто должны остановиться и поохотиться на них.
— Да, очень вкусные. — Она серьезно посмотрела на него. — Но ты ведь и сам это знаешь.
Эйла увидела его улыбку и поняла, что он играет с ней. Она вытащила пращу.
— Пока ты устраиваешь стоянку, я поохочусь на куропаток, и, если ты поможешь вырыть яму, я даже разрешу тебе попробовать их. — Она пришпорила Уинни.
— Эйла! — позвал ее Джондалар, пока она не отъехала далеко. — Если ты оставишь волокушу, я сделаю стоянку — для тебя, для Женщины, Которая Охотится.
Она растерялась.
— Не подозревала, что ты помнишь, как назвал меня Бран, когда разрешил мне охотиться, — останавливаясь, сказала она.
— Я и не думал о Клане, но кое-что мне запоминается, особенно если это касается женщины, которую я люблю. Кроме того, если ты поможешь мне выбрать место для стоянки, то будешь знать, куда вернуться с дичью.
— Если бы я не увидела тебя, я нашла бы тебя по следам. А волокушу оставлю, чтобы Уинни было свободнее передвигаться.
Они поехали дальше, пока не увидели удобное место для стоянки: река, несколько деревьев, ровная площадка и — самое главное для Эйлы — камни на берегу, которыми можно будет обложить яму.
— Поскольку я здесь, я помогу тебе. — Эйла спешилась.
— Иди ищи свою куропатку. Только скажи, где копать яму. Эйла кивнула. Чем скорее она добудет дичь, тем раньше начнет ее готовить, и у них еще останется время для охоты. Она обошла стоянку и указала место для ямы.
— Вот здесь. Не слишком далеко от камней. — Она обследовала берег, решив набрать круглых камешков для пращи.
Подав знак Волку, она поехала назад по их следам, высматривая виденную ею куропатку. Попадались птицы, похожие на них. Вначале ее привлек выводок серых куропаток, которые клевали созревшие зерна дикой ржи и пшеницы, Эйла с удивлением увидела много молодых птиц, определив их по окраске, а не по размеру. Хотя в кладке бывало до двадцати яиц, но они часто становились добычей хищников, и немногие птенцы доживали до взрослого состояния.
Серые куропатки тоже были деликатесом, но Эйла решила продолжать поиски, запомнив местоположение этого выводка на случай, если она не найдет белых куропаток. Взлетела вспугнутая ею стая перепелов. Пухлые маленькие птицы тоже были деликатесом, и если бы она умела бросать палку, подбивая несколько птиц сразу, то попыталась бы поохотиться на них.
Решив не трогать других птиц, Эйла обрадовалась, увидев обычную белую куропатку там же, где и раньше. Тут было несколько птиц. Хотя они еще не полностью побелели, белое оперение выделяло их на фоне темной земли и золотисто-бурой травы. Перепела часто преодолевали большие расстояния, но серые и белые куропатки обычно держались мест, где родились, с незначительными перемещениями в межсезонье.
В этом холодном мире каждый из соседствующих видов живых существ имел свою нишу обитания. Поэтому оба вида куропаток могли оставаться здесь и зимой. Если серые куропатки, придерживаясь продуваемого ветром открытого пространства, питались семенами и ночевали на деревьях возле рек, то белые куропатки вырывали в снежных сугробах норы, чтобы спастись от холода, и питались веточками, побегами и почками кустарников, которые иногда содержали в себе сильные масла, безвкусные и иногда даже ядовитые для других животных.
Эйла приказала Волку стоять на месте, достала пару камней и зарядила пращу. Не сходя с лошади, она увидела куропатку и бросила камень. Волк, приняв взмах ее руки за сигнал, тут же бросился за второй птицей. С шумом и протестующим квохтаньем стая поднялась в воздух. В воздухе в их белом оперении и распростертых крыльях ясно стали видны другие цвета, что позволяло птицам различать друг друга и держаться вместе.
После вспышки активности куропатки успокоились и плавно спланировали на землю. Эйла сжатием колен дала Уинни команду двигаться за птицами, а сама вложила еще один камень в пращу. Метать быстро камни было трудным искусством, особенно метать быстро и точно, и в этом она была истинным мастером. Особенно ей удавались два молниеносных броска кряду.
