Глубокая сильная связь между ними была очевидна. Лозадуна внимательно посмотрел на них и незаметно покачал головой. Было ясно, что Великая Мать определила свой выбор. Даральди пожал плечами и улыбнулся Филонии. Мадения широко открыла глаза: она понимала, что видит нечто редкое и прекрасное.
Закончив танец, они обнялись и остались так стоять. Золандия начала хлопать, и остальные вскоре присоединились к ней. Звук аплодисментов наконец достиг их. Они отшатнулись друг от друга, чувствуя себя неловко.
— Вроде бы что-то осталось выпить, — сказала Золандия. — Давайте допьем до конца.
— Хорошая мысль, — сказал Джондалар, обнимая Эйлу. Ему совсем не хотелось отпускать ее сейчас.
Даральди поднял большую чашу, чтобы разлить остатки напитка по чашкам, и посмотрел на Филонию. Ему повезло. Она была красивой женщиной и родила двоих детей у его очага. И вовсе не обязательно, что в праздник Великой Матери надо чествовать Ее с другой женщиной, а не со своей подругой.
Джондалар одним глотком выпил напиток, поставил чашку, затем внезапно поднял Эйлу на руки и понес к их постели. Она чувствовала себя необыкновенно легко, ее переполняла радость, как если бы ей удалось избежать страшной опасности, но ее радость была ничто по сравнению с радостью Джондалара. Он наблюдал за ней весь вечер, видел, как мужчины, каждый по-своему, желали ее, пытался предоставить ей возможность выбора, как и советовал Лозадуна, и был уверен, что она выберет кого-нибудь. Он много раз мог бы уйти сам, но не уходил, ожидая, когда уйдет она. Он оставался с Маденией, зная, что она не подойдет к другому мужчине. Ему нравилось ухаживать за ней, чувствуя, как она слабеет рядом с ним. Джондалар предвидел, какой великолепной женщиной она станет. И хотя он не стал бы сердиться на Филонию, если бы она с кем-то ушла, тем более что у нее было много возможностей, он все же обрадовался тому, что она оставалась рядом. Он просто не представлял, что он будет делать, оставшись один, если Эйла выберет кого-то. Они говорили о многом, о Тонолане и Путешествии с ним, о ее детях, особенно о Тонолии, о Даральди и о том, как она любит его, но Джондалар не мог себя заставить говорить об Эйле.
И когда она подошла к нему, он с трудом в это поверил. Он осторожно положил ее на меха, посмотрел на нее и увидел в ее глазах любовь. У него вдруг защипало в горле, ему захотелось расплакаться. Он сделал все, что сказал Лозадуна, предоставил ей все возможности, даже склонял ее к этому, но она пришла к нему. Не было ли это знаком Матери, который указывал, что если Эйла забеременеет, то ребенок будет от его духа?
Он задернул шкуры, и, когда она приподнялась, чтобы раздеться, он мягко уложил ее обратно.
— Сегодня моя ночь. Я хочу делать все сам.
Она легла на спину и слегка улыбнулась, предчувствуя сладостное ожидание. Он вышел и вернулся с горящей палочкой, затем зажег небольшой светильник и установил его в нише. Свет был неяркий, чтобы только кое-что видеть. Он уже начал снимать с нее одежду, но потом остановился.
— Мы можем найти путь к священному источнику с помощью этого? — Он указал на светильник.
— Говорят, что источник истощает мужчин, лишает их мужской силы.
— Поверь, сегодня такого не случится, — улыбнулся он.
— Тогда все будет прекрасно.
Они надели парки, взяли светильник и тихо вышли наружу. Лозадуна улыбнулся. Горячий источник никогда не действовал на него долго. Просто приходилось себя контролировать. Но не только Лозадуна видел, как они уходили.
Детям никогда не запрещали бывать на празднике Великой Матери. Они учились тому, что должны будут делать, когда станут взрослыми. Когда они играли, то часто изображали старших, и прежде чем они были готовы к половым связям, мальчики совершали определенные движения, подражая отцам, а девочки изображали роды, используя кукол. Как только они становились половозрелыми, они вступали во взрослую жизнь, проходя особые ритуалы, которые не только давали им звание взрослого, но накладывали на них соответствующие обязательства, хотя они могли еще несколько лет не выбирать спутников. Дети рождались в положенное время, когда Великая Мать благословляла женщину, но у очень молодых женщин дети рождались редко. Всех детей встречали радушно и заботились о них.
Мадения бывала на праздниках Великой Матери с тех пор, как помнила себя, но в этот раз все было по-другому. Она видела несколько пар: никто никому не причинял боли даже тогда, когда женщину выбирали сразу несколько мужчин, но особенно ее интересовали Эйла и Джондалар. Как только они вышли из пещеры, она надела парку и пошла за ними.
Найдя путь к шатру с двойными стенами, они прошли во второе помещение. Оглядевшись, они поставили светильник на земляной алтарь. Затем сняли парки и уселись на войлочные маты.
Джондалар начал снимать сапоги Эйлы. Целуя ее жарко и долго, он развязал на ней тунику и то, что было под ней, и снял. Наклонившись, он поцеловал ее. Он снял с нее все остальное, поцеловав ее лобок, покрытый мягкими завитками. Затем, раздевшись, он обнял ее, радуясь, что они прикасаются друг к другу, и тут же захотел ее.
Подойдя к бассейну с горячей водой, они окунулись один раз и пошли к месту для мытья. Джондалар взял горсть мягкого мыла и начал намазывать спину Эйлы, ее округлые груди, все тело, избегая трогать теплые влажные места. Тело стало гладким и скользким, ему нравилось прикасаться к ее коже. Эйла закрыла глаза, ощущая, как его руки ласкают так, как умел только он, и полностью отдалась их власти, чувствуя малейшее прикосновение. Затем он намылил ее ноги, подняв каждую ступню. Целуя ее губы и чувствуя ее язык, чувствуя, что она отвечает, он ощутил, как помимо его воли оживает его мужская плоть, пытаясь достичь ее.
Он начал намыливать ее подмышки, затем полные тугие груди, чувствуя, как твердеют соски под его пальцами. Дрожь, словно молния, пробежала по ее телу, когда он притронулся к соскам, и где-то глубоко внутри возникло желание. Когда он дотронулся до ее живота и бедер, она застонала от нетерпения. Он ласкал ее нижние губы и, найдя ее место Наслаждения, нежно потер его. Затем, подняв большую деревянную чашу, полную воды, он стал лить на нее воду. Ополоснувшись несколько раз, они пошли к бассейну с горячей водой.
Погрузившись в воды источника, мужчина и женщина сидели на каменных скамьях, прижавшись друг к другу. Затем он положил ее на мягкие маты и окинул спокойным взглядом.
К ее удивлению, он, раздвинув ее ноги, коснулся языком нижних губ и внутренних складок. Соли не чувствовалось, исчез даже ее специфический вкус. Это было новое ощущение — пробовать ее на вкус и не узнавать его. Только он начал наслаждаться новизной этого, как она в истоме застонала. Казалось, что это получилось внезапно, но она была готова к этому. Она чувствовала, как в ней нарастает возбуждение, как оно достигает пика, волны наслаждения вновь и вновь омывали ее, и вдруг он почувствовал ее вкус.
Она поднялась и притянула его к себе, вбирая в себя его суть. И подалась к нему, когда он вошел в нее, и они удовлетворенно вздохнули. Как только он отдалился, ей болезненно захотелось, чтобы он вернулся. Ее тепло растекалось по всей длине члена, и он почти достиг взрыва. Когда он опять вытащил член, то понял, что уже готов, и стон вырвался из его губ. Она вжалась в него, и взрыв освободил его суть, и она смешалась с ее теплой влагой, а он закричал от полноты счастья.
