Некоторое время он лежал на ней, зная, что она любит ощущать его вес на себе. Скатившись с нее, он увидел ее слабую улыбку и поцеловал ее в губы. Их уста слились, и языки терлись и переплетались так, что она вновь почувствовала возбуждение. Он заметил это. Не спеша он поцеловал ее в губы, затем в глаза, уши и нежные, боящиеся щекотки места на шее. Он подвинулся ниже и нашел соски. Он пососал их, поласкал пальцами и спустился вниз по ее телу, которое жаждало новых острых ощущений.
Его тело тоже требовало этого. Его мужская плоть вновь наливалась силой. Почувствовав это, она вдруг села и наклонилась, чтобы взять в рот его плоть. Он лег на спину, чтобы полнее уловить все ощущения, которые она возбуждала в нем. Она то брала его плоть глубоко в рот, то отпускала. Кончиком языка она быстро потерла твердый рубец. Затем, оттянув крайнюю плоть, она все быстрее стала облизывать головку. Он стонал от волн наслаждения, затем, притянув ее к себе, достиг языком лепестков ее цветка. Возбуждение нарастало, и, попробовав ее еще раз, он повернул ее так, что она оказалась на коленях, и проник в глубь ее колодца. Она двигалась ему навстречу с каждым его толчком. И снова это пришло. Вначале она, а затем он почувствовали дивную волну великого Дара Наслаждения.
Приятно уставшие и истомленные, они лежали рядом, когда почувствовали дуновение ветра, но они не двинулись с места и даже задремали. Когда они проснулись, то вновь вымылись и посидели в горячей воде. Выходя из бассейна, они увидели у входа сухие чистые бархатисто-мягкие кожи для вытирания.
* * *
Мадения шла обратно к пещере, испытывая неведомые до того чувства. Она была тронута нежностью и страстью Джондалара и готовностью Эйлы полностью ввериться ему. Их действия были совсем не похожи на те, которые она видела. Их Наслаждение — горячее, физическое Наслаждение, но не грубое. Тут не брали что-то у другого, а делились, чтобы сделать друг другу приятное. Эйла сказала ей правду: Наслаждение Великой Матери может быть радостным, светлым, острым — это праздник любви.
Хотя она не знала, что делать, но стала как-то увереннее чувствовать себя физически и эмоционально. На глаза навернулись слезы. В этот момент ей страстно захотелось Джондалара. Если бы он был тем, с кем ей суждено провести ритуал Первой Радости! Хотя она знала, что это невозможно, но в тот момент она решила, что, если встретит человека, похожего на него, она согласится пройти ритуал на следующем Летнем Сходе.
* * *
На следующее утро все поднялись, чувствуя себя не в своей тарелке. Эйла приготовила напиток под названием «на следующее утро после», который она придумала для того, чтобы облегчить последствия различных празднований в Львином стойбище, хотя у нее хватило запасов лишь на обитателей Дома Церемоний. Она тщательно проверила запас трав против беременности и решила, что их хватит до следующего сбора. К счастью, их требовалось употреблять не так много.
В полдень к ним зашла Мадения. Смущенно улыбаясь, она сообщила, что решила участвовать в ритуале.
— Это прекрасно, Мадения. Ты не пожалеешь, — сказал ей красивый и вежливый мужчина.
Она посмотрела на него такими обожающими глазами, что он наклонился, поцеловал ее в щеку, а потом улыбнулся. И она утонула в его изумительных синих глазах. Ее сердце билось так часто, что она едва дышала. В это мгновение Мадении вновь захотелось, чтобы именно Джондалар принимал участие в ее ритуале Первой Радости. И она вдруг испугалась, что он понял, о чем она подумала. Внезапно она выбежала из жилища.
— Жаль, что мы не живем поближе к Пещере Лосадунаи. — Он смотрел вслед Мадении. — Мне хотелось бы помочь этой молодой женщине, но я уверен, что они найдут кого-нибудь.
— Конечно, найдут. Надеюсь, что у нее не будут слишком высокие запросы. Я сказала ей, что она, может быть, встретит такого, как ты, Джондалар… Но таких, как ты, не так много, — сказала Эйла.
— У всех молодых женщин большие запросы, но все эти фантазии лишь до первого раза.
— Но у нее есть основания для таких фантазий.
— Все они более или менее знают, что их ждет. Они ведь все время рядом с мужчинами и женщинами.
— Тут другое, Джондалар. Как ты думаешь, кто оставил ту кожу для обтирания?
— Я думаю, что это Лозадуна или Золандия.
— Они были уже в постели, когда мы ушли. Они сами чествовали Великую Мать. Я спрашивала их. Они даже не знали, что мы ушли к священному источнику, хотя Лозадуна, кажется, был доволен.
— Если не они, то кто?.. Мадения?
— Почти уверена. Джондалар нахмурился:
— Мы так долго путешествовали вдвоем, что… Я никогда не говорил об этом… Я чувствую немного… В общем, я делаю это неохотно, когда кругом люди. Если бы я знал, что она там, я не был бы таким необузданным. Я думал, что мы одни.
Эйла улыбнулась:
— Я знаю. — Она все больше и больше убеждалась в том, что он не любит показывать то, что он чувствует в глубине души, и ей было приятно, что он так открыт перед ней и в словах, и в действиях. — Я рада, что ты не знал, что она была там. Рада и за себя, и за нее.
— Почему за нее?
— Думаю, что это убедило ее пойти на церемонию. Она часто наблюдала Наслаждение со стороны и потому не думала об этом, пока ее не изнасиловали. После чего она могла думать только о боли, о том, что ее использовали, словно вещь, с ней не обращались как с женщиной. Трудно объяснить… Ты чувствуешь себя после этого… ужасно.
— Да, конечно, но думаю, что тут есть еще кое-что. После первых месячных и до ритуала Первой Радости девушка очень уязвима и наиболее желанна. Каждый мужчина тянется к ней, возможно, потому, что ее нельзя трогать. В любое другое время женщина свободна в выборе мужчины, но это время — самое опасное для нее.
— Как Лейти, которой было запрещено смотреть даже на братьев. Мамут объяснял мне это.
— Возможно, но дело не только в этом. Надо обучить девочку-женщину самообладанию, сдержанности, а это не всегда легко. Она в центре внимания. Каждый желает ее, особенно юноши, и ей трудно устоять. Они преследуют ее и применяют самые разные способы, чтобы заполучить ее. Некоторые девушки соглашаются, особенно те, которым долго ждать Летнего Схода. Но если она позволяет себе отдаваться без соответствующих ритуалов, она… Если обнаруживается, что Мать благословила ее прежде, то люди могут быть жестокими. Они проклинают ее и издеваются над ней.
— Но почему они проклинают ее? Они должны проклинать мужчин, которые не оставляли ее в покое. — Эйлу задела такая несправедливость.
— Люди говорят, что если она не может быть сдержанной — значит, она не может быть хорошей матерью и руководителем. Ее никогда не выберут в Совет Матерей, или Сестер, или во что-то в этом роде, мужчины не захотят взять ее в подруги. Она не только теряет статус своей матери или своего очага, но ее никогда не выберет мужчина высокого статуса или даже тот, кто претендует на таковой. Думаю, что именно этого боялась Мадения.
