У Джондалара сложилось впечатление, что он проглотил два «р». Этот звук было невозможно воспроизвести. Эйла заметила его попытки и решила взять все в свои руки. Она повторила имя и обратилась к женщине:
— Йорга, — она перешла на жесты, — эта женщина приветствует тебя. Эту женщину зовут Эйла. — Она медленно и четко произнесла свое имя. Затем жестами и словами, чтобы понял Джондалар, добавила: — Мужчину зовут Диондар. Он тоже приветствует женщину Джубана.
В Клане так не было принято, но эти люди были Другими, и это не оскорбляло. Джубану было интересно, что будет делать Йорга.
Она стрельнула взглядом в сторону Джондалара и затем вновь уставилась в землю. Джубан изменил позу, чтобы показать, что доволен ею. Она лишь знала о существовании Диондара, но не больше.
Джондалар был менее деликатен. Он никогда не сталкивался так близко с людьми Клана и был заинтригован. Он смотрел на нее гораздо дольше. Черты ее лица напоминали черты Джубана, но были более мягкими. Коренастая, плотная, она была ростом с обыкновенную девушку. Далеко не красавица, по крайней мере с его точки зрения, но он мог понять чувства мужчины. Внезапно он заметил, как тот смотрит на него, и тут же отвел взгляд от женщины, поскольку Джубану не понравилось внимание Джондалара к ней. Мужчине становилось все труднее сдерживать боль, и ему не терпелось побольше узнать об этой целительнице.
— Я хочу поговорить с твоей… целительницей, Диондар, — показал он жестами.
Джондалар уловил смысл и согласно кивнул. Эйла быстро подошла и села перед Джубаном.
— Диондар сказал, что женщина — целительница. Джубан хочет знать, как Другая может быть целительницей Клана?
— Женщина, которая приняла меня и воспитала, была целительницей самого высокого ранга. Род Изы был древнейшим родом целительниц. Иза стала матерью для этой женщины и учила ее вместе со своей дочерью. — Она видела, что он не верит, но заинтересован. — Иза знала, что эта женщина не обладает родовой памятью, присущей ее родной дочери.
Джубан кивнул.
— Иза заставила эту женщину запоминать: она рассказывала и спрашивала снова и снова, показывала и требовала повторить снова и снова, пока не убедилась, что эта женщина не забудет усвоенное. Эта женщина часто повторяла выученное, чтобы стать целительницей. Иза говорила, что в роду женщины, наверное, было много целительниц, целительниц Других. Иза говорила, что я думаю как целительница, но она учила меня думать так, как думали о болезнях женщины Клана. Эта женщина не родилась с родовой памятью целительницы, но память Изы стала теперь моей. Иза заболела, и я начала ее лечить. Даже вождь остался мной доволен. Когда Изе стало так плохо, что она не смогла пойти на Сходбище Клана, то, поскольку ее дочка была еще совсем юной, вождь и Мог-ур решили сделать целительницей меня. Они сказали, что я обладаю ее памятью и я являюсь целительницей по ее линии. Другим вождям и мог-урам сначала это не понравилось, но в конце концов и они приняли меня.
Эйла видела, что Джубана заинтересовал ее рассказ, она чувствовала, что он хотел бы поверить ей, но все еще сомневается. Она сняла с шеи расшитый мешочек, развязала и, высыпав содержимое на ладонь, взяла черный камень и протянула ему.
Джубан понял, что это было: черный камень — даже самый маленький осколочек мог вместить частицы душ всех людей Клана — вручали целительнице, когда она отдавала Клану часть своей души. Амулет, который она носила, был странным, сделанным наподобие вещей Других, но он не знал, что они вообще носили амулеты. Возможно, Другие не все были невежественными и грубыми.
Джубан заметил другой предмет и указал на него:
— Что это?
— Это мой охотничий талисман. Это не могло быть правдой.
— Женщины Клана не охотятся.
— Знаю, но я родилась не в Клане. Меня выбрал тотем Клана, который защищал меня и привел в Клан, который стал моим; потом мой тотем захотел, чтобы я охотилась. Наш Мог-ур говорил с духами. Провели особый ритуал и меня назвали Женщиной, Которая Охотится.
— Какой же это тотем выбрал тебя?
К удивлению Джубана, Эйла подняла тунику, завернула голенище сапога и показала левое бедро. Были ясно видны четыре параллельных шрама, оставленных когтями.
— Мой тотем — Пещерный Лев.
Женщина Клана затаила дыхание. Тотем был слишком сильным для женщины. Ей будет трудно иметь детей.
Джубан что-то невнятно пробормотал. Пещерный Лев был мощнейшим охотничьим тотемом, это был мужской тотем.
— Никогда не видел женщины с таким тотемом. Он на левой ноге. У мужчин он на правой.
— Я женщина, а не мужчина.
— Это нанес твой Мог-ур?
— Сам Пещерный Лев отметил меня, когда я была девочкой, как раз перед тем как меня нашел Клан.
— Это объясняет, почему ты пользуешься оружием, — вздохнул Джубан. — А как насчет детей? Этот мужчина с волосами, как у Йорги, его тотем достаточно сильный, чтобы одолеть твой тотем?
Джондалар почувствовал себя неуютно. Его это тоже тревожило.
— Пещерный Лев тоже выбрал его и оставил свою отметину. Я знаю об этом, потому что Мог-ур сказал мне, что Пещерный Лев выбрал меня и сделал метку, чтобы все знали, так же как Пещерный Медведь выбрал его самого и взял у него глаз.
Потрясенный Джубан сел и перешел с формального на свой язык, но Эйла поняла его.
— Могор Одноглазый! Ты знаешь Могора Одноглазого?
— Я жила в его доме. Он воспитал меня. Он и Иза были двойняшками, и, когда умер ее спутник, он взял Изу в свой дом. На Сходбище Клана его нарекли Мог-уром, но те, кто жил у его очага, звали его Креб.
— Даже на Сходбище нашего Клана говорили о Могоре Одноглазом, о его могуществе… — Он хотел что-то добавить, но мужчинам не полагалось обсуждать особые, понятные лишь посвященным мужские ритуалы, когда рядом были женщины. Понятно, почему она так искусно владеет древним языком. Ведь ее учил Могор Одноглазый. И Джубан тут же вспомнил, что великий Могор Одноглазый имел сестру, которая была целительницей по родовой линии.
Джубан расслабился и позволил себе поморщиться от боли. Он глубоко вздохнул и взглянул на Эйлу, которая сидела, скрестив ноги, и смотрела вниз как истинная женщина Клана. Он тронул ее за плечо:
— Уважаемая целительница, этот мужчина… У него небольшая проблема. Он просит целительницу осмотреть его ногу. Она, может быть, сломана.
Эйла закрыла глаза и вздохнула с облегчением. Ей удалось убедить его. Он позволил ей лечить его ногу. Она сказала Йорге, чтобы та приготовила лежанку. Перелом был закрытым, и она подумала, что, может быть, ей удастся справиться с переломом и вернуть Джубану прежнюю подвижность. Нужно было выпрямить ногу, поставить на место кости, а затем наложить шину из березовой коры, чтобы держать ее в покое.
— Когда я буду выпрямлять ногу, будет больно, но у меня есть кое-что, что расслабит мышцы и усыпит его самого. — Она повернулась к Джондалару: — Ты не сходишь на стоянку? Я хочу установить для него палатку. Им нужно провести здесь ночь, и он должен лежать в тепле, тем более после снотворного. Нам нужны дрова. Я не хочу тратить горючие камни, к тому же надо вырезать несколько палок. Я надеру бересты, когда он уснет, и, может быть, сделаю костыли. Ему захочется двигаться.
