— Косуля, если твой дух вернется к Великой Матери Земле, поблагодари ее за то, что она дала нам пропитание.
Эйла кивнула и принялась помогать ему свежевать тушу.
Глава 7
— Я не хочу бросать шкуру. У косуль такая мягкая кожа, — укладывая в сумку последний кусок мяса, сказала Эйла. — Кстати, ты видел, какой мех у той куницы?
— Но у нас нет времени выделывать шкуру, и к тому же мы и так перегружены. — Джондалар устанавливал шесты, чтобы потом сверху подвесить сумку с мясом.
— Знаю, но все равно не хочу.
Они укрепили сумку. Эйла взглянула на костер и подумала о пище, которую поставила готовиться. Мясо запекалось в земляной печи под накалившимися камнями. Она положила также травы, грибы и корни толокнянки, завернув все это в листья мать-и-мачехи. Сверху она положила горячие камни и замазала щели слоем грязи. Требовалось время, чтобы все пропеклось как следует, и она радовалась, что сегодня они остановились пораньше и что удалось добыть свежего мяса, чтобы приготовить его таким образом. Это был один из лучших способов сделать вкусное и нежное блюдо.
— Мне жарко, и воздух какой-то тяжелый и сырой. Пойду освежусь, — сказала она. — Пожалуй, вымою голову. Вниз по течению я заметила несколько мыльных растений. А ты не собираешься поплавать?
— Надо бы. Я тоже, наверное, вымою голову, если мыльного корня хватит и на мою долю.
Они бок о бок вышли на широкий песчаный берег реки. Волк увязался за ними: то и дело ныряя в кусты, он исследовал новые запахи. Затем Волк бросился вперед и исчез за излучиной. Джондалар обратил внимание на следы лошадей, когда они ехали сюда.
— Вот так следы! — ухмыляясь, произнес он.
— Что ты хочешь сказать?
— Если бы след Волка был отчетливым, то можно было бы понять, что он идет по лошадиному следу. Но кое-где след Волка накладывается на отпечатки копыт лошади. Так что он не шел за ними, а бежал рядом или впереди. Это собьет с толку любого следопыта.
— Но если бы следы Волка не были затоптаны, все равно было бы интересно знать, почему зверь преследовал лошадей. Ведь то были крепкие здоровые животные, отпечатки на земле глубокие, что говорит о том, что они несли груз.
— Это тоже озадачило бы следопыта.
— А вот и они. — Эйла указала на довольно высокие растения со светло-розовыми цветами и стреловидными листьями.
С помощью палочки она быстро вырыла несколько корней. На плоском камне она размяла корни круглым булыжником так, что из них потек сапонин, который хорошо пенился в воде. Недалеко от стоянки у излучины реки они нашли омут. Вымывшись в освежающе холодной воде, они решили обследовать каменистую речку и направились вверх по течению, пока не достигли пенящегося водопада. Обрывистые берега в этом месте почти смыкались, это была стремнина реки.
Эйла вспомнила речку в ее Долине с такими же бурными водопадами, мешавшими проходу вверх по течению. Но все остальное больше напоминало ей горные отроги вокруг пещеры, где она выросла. Помнится, там тоже был водопад рядом с маленькой пещерой, которую она считала своей и где не раз находила убежище.
Бросившись в воду, они отдались течению и всю дорогу плескались и хохотали. Эйла любила слушать смех Джондалара, хотя чаще он улыбался, как бы стараясь не уронить достоинства, но уж если хохотал, то это был удивительно сердечный и веселый смех.
Когда они вышли из реки и обсушились, было еще тепло, облака разошлись, но солнце уже приближалось к темной изломанной массе туч на западе, готовой извергнуть вниз стремительные потоки воды. Как только красный шар зайдет за суровые облака, так сразу станет прохладно. Эйла оглянулась в поисках лошадей и увидела их на лугу: они паслись совсем неподалеку — на расстоянии свиста. Волка же нигде не было: видимо, он все еще обследовал берег.
Она достала длиннозубую костяную расческу и щетку из щетины мамонта, что дала ей Дигги, затем вытащила спальную шкуру и села на нее, расчесывая волосы. Джондалар сел рядом и занялся тем же.
— Давай я тебе помогу, — сказала Эйла и встала на колени за его спиной. Она распутала колтуны в его длинных прямых соломенных волосах, которые были светлее, чем у нее. Когда она была маленькой, волосы у нее были совсем белыми, позже они стали темнее и напоминали пепельно-золотую окраску Уинни.
Джондалар прикрыл глаза, пока Эйла возилась с его прической; то и дело она прикасалась к нему, и он чувствовал тепло ее кожи.
— А теперь моя очередь причесывать, — сказал он и занял место сзади нее. На мгновение она хотела воспротивиться, потому что это было вовсе не обязательно. Он все равно бы не сумел причесать ее волосы как нужно. Но когда он поднял пряди ее волос и пропустил их между пальцами, словно лаская, она смолчала. Ее волосы слегка вились, и он осторожно расчесывал каждый завиток. Затем он щеткой пригладил волосы. Закрыв глаза, она ощущала странный трепет. Иза причесывала ее в детстве и длинной палочкой аккуратно распутывала кудряшки, но мужчина такого с ней еще не делал. В поступке Джондалара выразилась вся необыкновенная забота и любовь к ней.
И ему было приятно расчесывать и гладить щеткой ее волосы. Их темно-золотистый цвет напоминал ему осеннюю траву, но в нем мелькали солнечные блики — почти белые выгоревшие пряди. Они были прекрасны и так густы и мягки, что прикосновение к ним доставляло чувственное наслаждение, и ему хотелось без конца длить его. Он положил щетку, поднял еще влажные кончики волос и отвел в сторону, чтобы поцеловать ее в шею.
Эйла, не открывая глаз, почувствовала звон в ушах от его теплого дыхания и прикосновения губ к ее коже. Погладив ее шею и руки, Джондалар приподнял ее груди, ощущая ладонями их вес, упругость, чувствуя, как набухли твердые соски.
Эйла приподняла голову и слегка подвинулась, прикоснувшись спиной к горячему твердому органу. Она повернулась полностью и дотронулась до него, наслаждаясь мягкостью кожи. Она сложила руки и стала двигать туда и обратно; волна Наслаждения окатила Джондалара, но это чувство достигло апогея, когда он ощутил прикосновение ее влажного рта.
Вздохнув, он закрыл глаза, так как Наслаждение волна за волной проходило сквозь него. А когда он приоткрыл глаза, то увидел возле своего лона лишь ее прекрасные мягкие волосы. Она вбирала его в себя все глубже, на мгновение он испугался, что она не выпустит его обратно, и хотел было отшатнуться. Но ему захотелось выждать и слить испытываемое им Наслаждение с ее. Ему нравилось так делать, он даже любил это. Он почти был готов отдать ей свое Наслаждение… почти.
Эйла незаметно для себя вдруг оказалась лежащей на спине на спальном меху, рядом с ней был Джондалар. Он поцеловал ее. Она чуть приоткрыла рот, чтобы впустить его язык, и обняла его. Она любила, когда их уста и языки соприкасались.
— Женщина, ты хотя бы представляешь, как я люблю тебя? Она знала, что это правда. Она могла видеть это в его глазах, в его сверкающих, живых, невероятно синих глазах, что ласкали ее своим взглядом, что могли возбуждать ее на расстоянии. В его глазах было столько чувства, хотя он и пытался контролировать себя.
