Все девушки, которых готовили к Первой Радости, жили в отдельном охраняемом шатре рядом с Домом Зеландони. По их решению эта юная беременная, женщина находилась вместе с другими девушками и должна была пройти весь ритуал Первой Радости до Брачного ритуала. Предполагалось, что ей нужно узнать все, что положено знать молодой женщине, но ее присутствие вызвало легкое недовольство со стороны некоторых девушек.
— Во время этого ритуала девушкам открывают таинства Первой Радости, и они становятся женщинами. Так почему же Жанида тоже здесь, ведь она уже стала женщиной? Здесь полагается жить чистым и целомудренным, а не соблазненным девушкам, — нарочито громко сказала одна из девушек.
Кое-кто поддержал ее. Но одна девушка возразила:
— Она здесь потому, что хочет пройти Первый Брачный ритуал, а девушка не может выйти замуж до ритуала Первой Радости, и кроме того, Мать уже одарила ее новой жизнью.
Девушки, достигшие зрелости вскоре после прошлогоднего Летнего Схода и также самостоятельно приобщившиеся, судя по слухам, к женским радостям, могли бы проявить больше радушия, но большинство из них осторожничали, боясь выдать свое отношение. Они понимали, что их добрые имена, вероятно, зависят от благоразумия избранных для их посвящения мужчин, а ведь он мог быть родственником одной из целомудренных девушек. Им не хотелось никого обижать. Они вполне осознавали, что могут пережить такой же позор, и не стремились к лишним осложнениям.
Жанида улыбнулась вступившейся за нее девушке, но промолчала. Она ощущала себя старше и опытнее большинства девушек в этом шатре. Они все еще пребывали в сладостном и одновременно тревожном ожидании, а она по крайней мере знала, что их ждет, и даже немного осмелела, столкнувшись со всеми своими порицателями. Кроме того, она ждала ребенка, Дони одарила ее беременностью, и, что бы там ни говорили, сейчас она переживала тот период беременности, когда женщину охватывают самые радужные чувства. Она не знала, что ее организм во время беременности активизирует вырабатывание определенных гормонов, и была счастлива и довольна уже сознанием того, что ждет ребенка.
Хотя жизнь девушек временно ограничивалась тщательно охраняемыми помещениями, каким-то образом замечания, высказанные в адрес Жаниды — и, в частности, фраза о "целомудренных и соблазненных девушках", — разнеслись по всему лагерю. Услышав об этом, Верховная жрица пришла в ярость. Только кто-то из Зеландони, имевших право находиться в девичьем шатре, мог распространить эту фразу, и она хотела выяснить, кто именно.
Эйла и Джондалар почти целый день обрабатывали шкуры зубров, сначала удаляя с помощью кремневых скребков жир, пленки и шерсть, затем пропитывали очищенные кожи кашеобразной смесью из коровьих мозгов и воды, благодаря чему они приобретали особую мягкость и эластичность. Потом кожу свертывали и выкручивали, стараясь выжать как можно больше жидкости, зачастую это делали вдвоем. Затем по краям полотнища протыкали дырочки, примерно на расстоянии трех дюймов друг от друга. Влажное кожаное полотнище сильно растягивалось и закреплялось с помощью веревок на большой раме, сделанной из четырех жердей. И тогда начиналась самая тяжелая работа.
Надежно закрепив рамы между деревьями или на поперечных балках, люди вооружались уплощенными палками с закругленными концами и отбивали кожу во всех направлениях, со всех сторон, снова и снова — порой на такую отбивку уходило полдня — до полного высыхания. На этой стадии они уже были почти светлыми, приобретая качество мягкой замши. Из них уже можно было бы шить одежды, хотя после очередного намокания они могли вновь стать жесткими, как сыромятная кожа. Для устойчивого сохранения мягкости, даже после намокания, кожу нужно было еще обработать. Существовало несколько способов такой обработки, в зависимости от желаемого результата.
Проще всего было прокоптить кожу. Для этого использовали, к примеру, дорожную палатку; развесив под коническим сводом несколько кож, на земле разводили дымный костер и хорошенько закрывали дымовые и входные отверстия. Заполнявший палатку дым обволакивал коллагеновые волокна кожи, повышая ее качество. Прокопченная кожа сохраняла мягкость даже после увлажнения или стирки. Копчение изменяло также цвет кожи, и в зависимости от выбора топлива ее оттенки могли меняться от светло-желтого до рыжеватого, серо-коричневого и темно-коричневого.
Для более сложного способа обработки требовалось втереть в кожу смесь, приготовленную из порошка красной охры и растопленного в кипящей воде жира. Она не только придавала коже красный цвет, оттенки которого могли варьироваться от оранжевого до темно-бордового, но обеспечивала и водоотталкивающие свойстве. Для втирания такой жирной смеси использовались отполированные деревянные или костяные лопатки, которые помогали так обработать поверхность, что она становилась блестящей и почти водонепроницаемой. Красная охра также препятствовала гниению и отпугивала насекомых, даже тех мелких и вредных вошек, которые жили на теплокровных животных, порой мучая и людей.
А благодаря третьему способу, не столь широко известному и требующему больше работы, получалась превосходная, почти белоснежная кожа. Иногда в процессе такой выделки не удавалось сохранить эластичность, но при умелом подходе результат был потрясающим. Эйлу научила отбеливанию кожи Крози, пожилая женщина из племени Мамутои. Для начала нужно было собрать мочу, потом дать ей отстояться, чтобы мочевина естественным образом преобразовалась в аммиак, который и оказывал отбеливающее воздействие. После выскабливания кожу замачивали в этой отстоянной жидкости, потом промывали с использованием мыльного корня, пропитывали мозговой смесью и полировали порошком каолина, своеобразной белой глиной, смешанной с очень хорошо очищенным жиром.
Под руководством Крози Эйла сделала лишь один белый наряд, но неподалеку от Третьей Пещеры она заметила месторождение каолина и подумала, что можно будет попытаться отбелить кожу самостоятельно. Возможно, даже мыльная пена, которую она научилась делать у Лосадунаи из жира и древесной золы, отмоет кожу лучше, чем мыльный корень.
Занимаясь своим делом, Эйла слышала какие-то высказывания по поводу Жаниды и сочла эту ситуацию интересной, поскольку она давала непосредственное представление о традициях и обычаях Зеландонии. Она лично не сомневалась, что именно Перидал помог зародиться новой жизни в животе Жаниды, поскольку оба они заявляли, что никто больше не трогал ее, а Эйла уже убедилась, что именно мужские соки способствуют зачатию. Но когда, проведя весь день за обработкой шкур, они, усталые, возвращались в лагерь Девятой Пещеры, она спросила Джондалара, почему жрецы ограничивают свободу выбора женщины до проведения ритуала Первой Радости.
— Мне непонятно, почему столько сложностей возникло из-за того, что зимой тот молодой мужчина открыл ей Дары Радости, ведь все произошло с ее согласия, — сказала Эйла. — Это совсем не похоже на историю Мадении из Лосадунаи, которую изнасиловала банда хулиганов до ритуала Первой Радости. Конечно, Жанида еще очень молода для беременности, но я была такой же, и я даже не знала о том, что такое Первая Радость, пока ты не показал мне.
Джондалар испытывал большое сочувствие и сострадание к этой молодой женщине. Он сам нарушил принятые в племени традиции, полюбив свою донии-наставницу. Когда выяснилось, что Ладроман… Мадроман… подслушивал и даже тайно следил за ними, а потом рассказал всем, что они собираются пройти Брачный ритуал, Джондалар пришел в ярость и подрался с ним, выбив ему пару передних зубов. Мадроман также хотел, чтобы Золена стала его наставницей, — все хотели, — но она предпочла Джондалара, отказав Мадроману.
