— Но все мы принадлежим к человеческому роду. Включая мужчин. Все мы люди. Как мужчины, так и женщины появляются в следующих поколениях. Женщины рожают как мальчиков, так и девочек, — сказала жрица.
— В том-то и дело. Женщины рожают мальчиков так же, как девочек. А что остается мужчинам? Если ты чувствуешь, что ты и весь твой род не имеете никакого отношения к созданию новой жизни, будешь ли ты чувствовать себя полноценным человеком? Или осознаешь свое второстепенное положение? Каким-то существом, случайно сотворенным напоследок, излишним, необязательным дополнением? — Подавшись вперед, Эйла решительно высказывала свое мнение, искренне переживая за мужчин.
Зеландони поразмыслила над ее вопросом, потом внимательно посмотрела на серьезное, сосредоточенное лицо этой молодой женщины со спящим ребенком на руках.
— Ты принадлежишь к очагу Зеландони. Ты даже споришь так же, как они, — сказала она.
Эйла отпрянула.
— Я не хочу быть Зеландони, — сказала она.
Большая женщина оценивающе посмотрела на нее.
— Почему?
— Я хочу быть только матерью и женой Джондалара, — сказала Эйла.
— Разве ты больше не хочешь быть целительницей? Ты искусна, как все опытные целители, включая меня, — сказала жрица.
Эйла сосредоточенно нахмурилась.
— В общем-то нет, как раз целительницей мне хотелось бы остаться.
— Ты говорила, что несколько раз помогала Мамуту проводить обряды, разве тебе было не интересно? — спросила Верховная жрица.
— Интересно, — признала Эйла, — особенно узнавать новые понятия, но эти знания также и пугали меня.
— Гораздо страшнее, Эйла, если ты останешься неподготовленной. Эйла, ты дочь очага Мамонта. Мамут имел причины удочерить тебя. Я понимаю их и полагаю, ты тоже можешь понять. Попытайся разобраться в собственных чувствах. Тебе приходилось бояться чего-то странного и необычного, когда ты оставалась одна?
Эйла упорно не смотрела на Зеландони, отвела глаза в сторону, потом опустила, но все-таки слегка кивнула.
— Ты же понимаешь, что в тебе есть нечто особенное, недоступное большинству людей. Ты стараешься не замечать этого, выбросить из головы, но порой это сложно, так ведь?
Эйла подняла глаза. Зеландони пристально смотрела на нее, вынуждая ее также смотреть на нее, удерживая ее глаза так, как она сделала в первую их встречу. Эйле очень хотелось отвести взгляд, но она не смогла.
— Да, — тихо сказала она. — Иногда это сложно. — Жрица ослабила цепкость взгляда, и Эйла вновь опустила глаза.
— Никто не становится Зеландони, не чувствуя к этому призвания, Эйла, — мягко сказала женщина. — Но что будет, если, почувствовав призвание, ты окажешься не подготовленной к нему? Подумай, может быть, тебе лучше заранее пройти определенную подготовку, просто на всякий случай? Скрытые силы к такому призванию у тебя есть, не важно, долго ли ты еще будешь отрицать его для себя.
— Но разве сама такая подготовка не сделает его более вероятным? — спросила Эйла.
— Да. Сделает. Но она может быть интересной. Скажу тебе честно. Мне нужна ученица. Не так уж много лет мне осталось провести в этом мире. Я хочу оставить наследницу, ученицу, воспитанную мной. Это моя Пещера. И мне хочется сделать для нее все возможное. Сейчас я руковожу духовной жизнью племени как Верховная служительница Великой Земной Матери. Я редко говорю это, но знаю, что у меня есть основания называться Верховной. Никто не сможет воспитать одаренного человека лучше меня. Ты одарена, Эйла. Возможно, ты даже более одаренная, чем я. Ты сможешь стать Верховной, — сказала Зеландони.
— А как же Джоконол? — спросила Эйла.
— Ты сама смогла бы ответить на свой вопрос. Джоконол — прекрасный художник. Ему нравится быть именно учеником. Он не стремился стать Зеландони, пока ты не показала ему Белый Зал. Ты знаешь, что он уйдет к следующему лету. Перейдет жить в Девятнадцатую Пещеру, как только сможет убедить их Зеландони принять его, и найдет предлог, чтобы покинуть меня. Все его помыслы теперь связаны с той Пещерой, Эйла, и я думаю, что его надо отпустить туда. Он не только сможет сделать ее прекрасной, он оживит мир ее Духов, — сказала Зеландони.
— Ты только посмотри, Эйла! — воскликнул Джондалар, показывая ей кремневый наконечник. Его переполнял восторг. — Я прогрел кремень, как учил меня Уимез, хорошенько прокалил. И оказалось, что я все сделал правильно, потому что он стал блестящим и гладким, словно смазанный жиром после охлаждения. Потом я отретушировал его с обеих сторон, применив придуманный Уимезом отжимный способ. Мне еще не удалось достичь наилучшего качества, но я думаю, что со временем смогу делать такие же отличные наконечники, как у него. Я понимаю все тонкости обработки. И теперь уже умею откалывать очень длинные и тонкие пластины. То есть я смогу изготовить наконечник практически любой тонкости и устранить кривизну заготовок для ножей и наконечников, которая обычно получается при скалывании пластин с ядрища. Я даже научился спрямлять края, нанося мелкую ретушь с внутренней стороны по обеим сторонам изогнутой пластины. Теперь мне без труда удастся точно осуществлять задуманное. Я могу даже сделать наконечник с боковыми выемками в хвостовой части для рукоятки. Ты представляешь, как хорошо я овладел камнем. Я могу сделать все, что угодно. Могу даже согнуть камень при желании. Уимез настоящий гений!
Эйла с улыбкой слушала его восторженное словоизвержение.
— Возможно, Уимез и необычайно одарен, Джондалар, но ты не менее талантлив, — сказала она.
— Мне пока еще надо набраться мастерства. Вспомни, он ведь придумал этот способ. А я лишь пытаюсь повторить его. Как жаль, что он живет так далеко от нас. Но я благодарен, что мне удалось поучиться у него. Хотелось бы мне, чтобы Даланар был сейчас здесь. Он говорил, что тоже собирается попробовать нечто новенькое этой зимой, и мне очень бы хотелось обсудить с ним наши дела.
Джондалар вновь оценивающе посмотрел на пластину. Потом поднял глаза на Эйлу и улыбнулся.
— Чуть не забыл сказать тебе одну вещь. Очевидно, жизнь Матагана в нашей Пещере не ограничится этим зимним сезоном, он оказался весьма способным учеником. Пока он считается нашим гостем, но, пожалуй, стоит всерьез заняться его обучением, и я уже обговорил этот вопрос с его матерью и ее мужем, да и Джохарран тоже дал согласие.
— Мне нравится Матаган, — сказала Эйла. — Хорошо, что ты будешь учить его ремеслу. У тебя большой запас терпения, и ты лучший мастер по обработке кремня в Девятой Пещере, а возможно, во всем племени Зеландонии.
Джондалар с улыбкой воспринял ее слова. Жены всегда хвалят мужей, сказал он себе, но в глубине души подумал, что она, наверное, права.
— Удобно ли будет, если он поживет с нами это время?
— Я думаю, вполне. У нас так много места в главном помещении, и мы можем поставить перегородку, выделив ему спальное место, — сказала она. — Надеюсь, что ребенок не будет беспокоить его. Джонэйла пока еще просыпается по ночам.
