Она видела, как молодая женщина вышла из-под навеса и направилась к тропе, спускавшейся в долину, сразу отметив явно чужеземный вид ее кожаной туники. Эта пожилая жрица также осознала, что ее движениям присуща жизнерадостная здоровая сила, а их уверенность давала обманчивое представление как о ее молодости, так и о том, что она попала на стоянку совершенно незнакомых людей.
Зеландони встала и побрела к этому жилищу, находившемуся среди подобных строений разных размеров под обширным скальным навесом. Подойдя к входу, отделяющему место семейного обитания от открытого общественного пространства, она постучала по жесткой сыромятной коже, закрепленной на деревянной раме, примыкающей к закрытому входному проему, и услышала тихий звук приближающихся шагов, производимых мягкой кожаной обувью. Высокий, светловолосый, поразительно красивый мужчина откинул входной занавес. В его необычайно ярких синих глазах промелькнуло удивление, сменившееся теплой искренней радостью.
— Зеландони! Как я рад видеть тебя, — сказал он, — но матери сейчас нет дома.
— С чего ты взял, что я пришла повидать Мартону? Разве не ты отсутствовал здесь долгие пять лет? — возразила она резким тоном.
От внезапного волнения он не нашелся что ответить.
— Ну что, Джондалар, ты не собираешься пригласить меня войти?
— О… Нет, проходи, конечно, — сказал он, озабоченно нахмурив брови и стерев с лица сердечную улыбку. Отступив назад, он придержал занавес, пропуская жрицу внутрь.
Они обменялись долгими изучающими взглядами. В то время, когда он отправился путешествовать, она как раз стала Верховной жрицей Служителей Великой Матери; за пять лет ей удалось изрядно укрепить свое положение. Знакомая ему женщина стала невероятно полной. Своими размерам и, могучей грудью и обширными ягодицами, она вдвое или даже втрое превосходила большинство женщин. Рыхлое и округлое лицо ее подпирали три подбородка, но пронзительные синие глаза, казалось, не упускали ничего. Она всегда была высокой и сильной и сейчас, несмотря на огромный вес, двигалась с изяществом и достоинством, приличествующим ее высокому статусу. От нее веяло величием и внушающей уважение силой.
После небольшой паузы оба они заговорили одновременно.
— Что я могу… — начал Джондалар.
— А ты изменился…
— Прости… — испытывая странное смущение, извинился он за то, что невольно перебил ее. Но быстро успокоился, подметив легчайший намек на улыбку и знакомое выражение ее глаз. — Я рад видеть тебя… Золена, — сказал он. Его лоб разгладился, и он вновь улыбнулся, устремив на нее свои неотразимые глаза, сияющие чувством сердечной любви.
— Хотя и не слишком сильно, — закончила она, поддаваясь его обаянию, пробудившему приятные воспоминания. — Давненько уже меня не называли Золеной. — Она вновь внимательно пригляделась к нему. — Однако изменения все же заметны. Ты повзрослел. И стал еще красивее, чем прежде…
Он попытался возразить, но она покачала головой:
— Не спорь, Джондалар. Ты знаешь, что я права. Но теперь тебе присуще новое качество. Ты выглядишь… как бы это сказать… у тебя нет того голодного взгляда, той неукротимой жажды, которую готова была утолить любая женщина. Мне кажется, ты нашел то, что искал. Таким счастливым я еще никогда не видела тебя.
— А мне никогда не удавалось ничего скрыть от тебя, — сказал он, улыбнувшись как-то по-детски с трогательной восторженностью. — Это все благодаря Эйле. Мы собираемся пройти этим летом Брачный ритуал. Я полагаю, мы могли бы уже давно соединить наши судьбы, до начала Путешествия или по пути сюда, но мне хотелось дождаться возвращения домой, чтобы именно ты соединила наши руки ремнем и завязала наш брачный узел.
При одном упоминании об Эйле выражение его лица так изменилось, что Зеландони сразу почувствовала ту почти всепоглощающую любовь, которую он испытывал к этой чужеземке. Это встревожило ее, невольно пробудив в ней покровительственные чувства и силы, ведь Великая Мать призвала ее служить защитой для соплеменников, а этот мужчина имел для нее особое значение. Она знала, какие сильные чувства ему пришлось пережить в юности, и он наконец научился их сдерживать. Но такая безрассудная любовь к женщине могла нанести ему страшный вред, возможно, даже погубить его. Зеландони прищурила глаза. Ей захотелось побольше узнать о молодой женщине, умудрившейся безраздельно завладеть его сердцем. Чем же она удерживает его?
— Как ты можешь быть так безгранично уверен, что она подходит тебе? Где ты нашел ее? И много ли ты на самом деле знаешь о ней?
Помимо обычной озабоченности, Джондалар расслышал в ее голосе еще какой-то странный, встревоживший его оттенок. Зеландони была главным духовным вождем всех Зеландонии, и ее неспроста выбрали Верховной жрицей. Она являлась самой влиятельной женщиной, и ему не хотелось настраивать ее против Эйлы. На протяжении всего долгого и трудного Путешествия он сам ужасно волновался — да и Эйла тоже, насколько ему было известно, — думая о том, как примут ее люди его племени. Он прекрасно осознавал все ее удивительные достоинства и способности, но, тем не менее, ему хотелось бы, чтобы она сохранила в тайне некоторые подробности своей жизни, хотя он сомневался, что она сможет умолчать о чем-то. Наверняка часть его соплеменников с трудом воспримет Эйлу и без враждебности этой властной жрицы. Как раз наоборот, больше всего Эйле сейчас нужна была поддержка Зеландони.
Сделав шаг навстречу, Джондалар положил руки на плечи жрицы, желая как-то убедить ее не только принять Эйлу, но и помочь ее признанию среди Зеландонии, но он не знал, как сделать это. Заглянув в ее глаза, он невольно вспомнил ту любовь, которую они когда-то испытывали друг к другу, и внезапно понял, что если что-то ему и сможет помочь, то только честность, какие бы трудности она ни вызвала.
Джондалар привык скрывать свои чувства; именно так он научился владеть собой, сдерживая страсти и поглубже пряча эмоции. Ему было нелегко говорить о них даже с ней, хотя она понимала его, вероятно, лучше всех.
— Зеландони… — Его голос потеплел. — Золена… ты же знаешь, что именно ты отвратила меня от всех других женщин. Я был еще зеленым юнцом, а ты — самой потрясающей женщиной, о которой только может мечтать мужчина. Не один я мечтал о тебе, но именно мои мечты ты сделала явью. Я жаждал обладать тобой, и когда ты стала моей донии-наставницей, я понял, что этого мне недостаточно. Ты научила меня делить Дары Радости и в итоге завладела всем моим существом. Я хотел большего и, так же как ты, боролся за то, чтобы мы остались вместе. Вопреки всем запретам я любил тебя, и ты любила меня. И я по-прежнему люблю тебя. Моя любовь к тебе не иссякнет никогда.
Даже потом, после всех наших неприятностей, когда мать отослала меня жить к Даланару, и даже когда я вернулся, никто не мог заменить мне тебя. Деля ложе с другими женщинами, я мечтал не только о твоем теле. Мне хотелось жить с тобой у одного очага. Меня не волновали ни разница в возрасте, ни традиции, не разрешающие делить Дары Радости с донии-наставницей. Я хотел прожить с тобой всю жизнь.
