— Потрясающий наряд, Эйла, просто великолепнейший, — похвалила Мартона. — Кто сделал его для тебя?
— Неззи, но у нее было много помощников. — Эйлу порадовала оценка этой пожилой женщины.
— Да уж, сюда явно вложено много труда, — заметила Мартона. — Ты уже упоминала ее имя, но я не запомнила, кто она такая.
— Она жена Талута, вождя Львиного стойбища, которая хотела удочерить меня, но Мамут решил принять меня в свой очаг. Я думаю, что именно Мамут попросил Неззи сделать этот наряд.
— А Мамут — один из служителей Матери?
— Мне кажется, его можно назвать Верховным жрецом, как вашу Зеландони. Во всяком случае, он старейший среди них. По-моему, он вообще старейший среди всех людей Мамутои. Когда я уходила, моя подруга Диги была беременна, и подруга ее брата тоже должна была вскоре родить ребенка. Оба этих ребенка будут считаться его пятым поколением.
Мартона кивнула. Она понимала, что удочеривший Эйлу пользовался очень большим влиянием, но не осознавала, что он был, вероятно, самым почитаемым и влиятельным человеком в том племени. Теперь ей многое стало ясно.
— Ты сказала, что с этим нарядом связаны определенные обычаи?
— Не подобает носить Брачный наряд до ритуала. Можно показать его родным и близким друзьям, но не положено показываться в нем перед всеми, — сказала Эйла. — Ты хочешь посмотреть, как смотрится на мне эта туника?
Джондалар пробормотал что-то во сне и повернулся на другой бок, а Мартона мельком глянула в сторону их лежанки.
— Можно, раз уж Джондалар пока спит, — еще тише сказала она. — Будем считать, что ему тоже не следует видеть тебя в Брачном наряде до церемонии.
Скинув легкую летнюю тунику, Эйла облачилась в тяжелую и богато украшенную.
— Неззи велела мне закрывать грудь, когда я захочу показаться кому-то в этом наряде, — прошептала Эйла, туго затягиваясь поясом. — Но во время церемонии передняя деталь лифа открывается, вот так, — сказала Эйла, изменив вид наряда и перевязав пояс. — Неззи говорила: "Груди — это гордость женщины, и она должна показать их во время Брачного ритуала, принимая на себя обязанности хранительницы домашнего очага". На самом деле я не собираюсь носить его открыто до церемонии, но поскольку ты мать Джондалара, то я подумала, что ты имеешь право увидеть.
Мартона кивнула.
— Я очень рада, что ты все показала мне. У нас тоже принято показывать Брачные наряды раньше времени только женщинам, близким друзьям или родным, но я не думаю, что кому-то еще стоит видеть его пока. Мне кажется… — Мартона улыбнулась, сделав паузу, — будет гораздо интереснее преподнести всем потом большой сюрприз. Если хочешь, мы можем повесить его в моей комнате, чтобы отвиселись все складки. Можно будет еще немного обработать его паром.
— Спасибо. Я как раз думала, куда бы мне пристроить его. А можно эта красивая туника, что ты подарила мне, тоже будет храниться в твоей спальне? — Эйла помолчала, вспомнив еще о чем-то. — И у меня есть еще один наряд, я сама его сделала. Можешь ты сохранить его для меня?
— Да, конечно. Но давай пока просто отложим в сторону твою одежду. Мы уберем ее, когда встанет Вилломар. Может, ты еще что-то хочешь отдать мне на сохранение?
— У меня есть ожерелья и мелкие вещи, но они могут полежать в дорожных сумках, поскольку я возьму их с собой на Летний Сход, — сказала Эйла.
— А много их у тебя? — не удержавшись, спросила Мартона.
— Два ожерелья, учитывая подаренное тобой, один браслет, его носят повыше локтя, пара сережек в уши из спиральных ракушек, их подарила мне одна танцовщица, и пара больших янтарей, которые Тули подарила мне на прощание. Она приходится матерью Диги и руководит Львиным стойбищем наравне со своим братом Талутом. Она считала, что мне следует вдеть их в уши во время ритуала, поскольку они очень подходят по цвету к тунике. Может, я и надела бы их, да только у меня не проколоты уши, — сказала Эйла.
— Я уверена, что Зеландони с радостью поможет тебе проколоть их, если захочешь, — сказала Мартона.
— Да, наверное, хочу. Мне бы не хотелось делать больше никаких других дырочек, по крайней мере пока, но эти янтарные подвески мне хочется надеть для ритуального обряда вместе с нарядом Неззи.
— Эта Неззи, должно быть, очень привязалась к тебе, раз так много для тебя сделала, — заметила Мартона.
— Я-то уж точно привязалась к ней, — ответила Эйла. — Если бы не Неззи, то думаю, что я не последовала бы за Джондаларом, когда он уходил. На следующий день я должна была пройти Брачный ритуал с Ранеком. Он был сыном в очаге ее брата, хотя она заменила ему мать. Но Неззи знала, что Джондалар любит меня, и она сказала мне, что если я действительно люблю его, то должна пойти за ним и сказать ему об этом. Она оказалась права. Конечно, было очень трудно прощаться с Ранеком. Я привязалась к нему очень сильно, но люблю я все-таки Джондалара.
— Должно быть, так и есть, иначе ты не покинула бы племя, которое так уважало тебя, и не отправилась бы с ним в такую даль, — сказала Мартона.
Эйла заметила, что Джондалар опять заворочался, и встала. Мартона допивала свой чай, поглядывая, как молодая женщина, сложив свой Брачный наряд и плетеную тунику, убирает их в свой дорожный мешок. Вернувшись, она взяла со стола швейный набор.
— В этом чехле лежит моя нитяная игла, — пояснила Эйла. — Может быть, нам стоит выйти на солнце, чтобы ты могла получше рассмотреть ее? Сейчас я только быстренько заварю Джондалару утренний чай.
— Да, я с удовольствием рассмотрю ее.
Пройдя на кухню, Эйла подкинула в костер топлива и несколько кухонных камней и взяла смесь высушенных трав для чая Джондалара. Его мать подумала, что ее первое впечатление об Эйле было верным. Она, безусловно, привлекательная женщина, но ей присуще и нечто более важное. Видимо, она искренне заботится о благополучии Джондалара. Она станет для него хорошей женой.
Эйла, размышляя о Мартоне, восхищалась ее спокойным, самоуверенным достоинством и величественной осанкой. Она чувствовала, что мать Джондалара крайне сообразительная и сочувствующая женщина, но Эйла была уверена, что, как бывший вождь, она может быть очень строгой и суровой в случае необходимости. Неудивительно, что люди этого племени не хотели, чтобы после смерти своего мужа она сняла с себя полномочия вождя, решила эта молодая женщина. Наверное, Джондалару было трудно равняться на нее, но сейчас, насколько она могла понять, он выглядит вполне довольным своим положением.
Тихо поставив рядом с Джондаларом чашку чая, Эйла подумала, что было бы не плохо найти несколько веточек, тогда он сможет, как обычно, пожевав их кончики, почистить зубы. Ему нравился вкус веточек грушанки. Надо бы при первом же удобном случае поискать здесь этот вечнозеленый кустарник, похожий на ивовый куст. Мартона закончила пить целебный настой, Эйла взяла свой швейный набор, и обе женщины тихо выскользнули из дома. Волк последовал за ними.
