— Мы чрезвычайно благодарны вам, мадам, за ваши сообщения, — с грациозным поклоном произнес его высочество. — Не могу ли и я в свою очередь быть вам чем-либо полезен?
— Можете, — отвечала я, усмотрев в его словах возможность извлечь пользу для себя и Джейми. — Я хочу забрать своего мужа домой. Прямо сейчас.
Глаза принца сузились, но он тут же взял себя в руки. Не столь сдержанный Эйнес Макдоналд разразился подозрительно странным кашлем. Бледное лицо Джейми вдруг порозовело. Он чихнул и уткнулся в носовой платок, синие глаза метали искры.
— О, вашего мужа, гм… — Розовая краска медленно залила его лицо.
— Он болен, — с некоторым вызовом произнесла я. — Да вы это и сами видите. Я хочу, чтобы он отправился домой и лег в постель. Ему нужен отдых.
— Ах, отдых, — пробормотал Макдоналд себе под нос.
Я лихорадочно искала какие-нибудь приличествующие случаю слова.
— Очень сожалею, что вынуждена на время лишить ваше высочество общества моего мужа, но, если сейчас не дать ему немного отдохнуть и полечиться, он потом Очень долго будет лишен возможности посещать вас.
Карл мгновенно оправился от минутного замешательства и, видимо, нашел забавным смущенное молчание Джейми.
— О, нас вовсе не устраивает такая перспектива, мадам. Пусть будет так, как вы сказали. Наш дорогой Джейми освобождается от посещения моей персоны до тех пор, пока не поправится. Так что вы можете отвести своего мужа в свои комнаты и… делайте с ним то… что сочтете нужным. — Вдруг губы принца неожиданно сморщились, он вытащил из кармана платок и, следуя примеру Джейми, прикрыл им нижнюю часть лица, деликатно покашливая.
— Поберегите себя, ваше высочество, — язвительно посоветовал Макдоналд, — а то вы можете заразиться от мистера Фрэзера.
— Можно только пожелать себе быть хотя бы наполовину таким здоровым, как мистер Фрэзер, — пробормотал Фрэнсис Таунсенд, даже не пытаясь скрыть ехидную усмешку, которая делала его похожим на лису в курятнике.
Теперь Джейми весьма напоминал помидор, слегка тронутый морозцем. Он быстро поднялся, поклонился принцу и, бросив короткое «благодарю вас, ваше высочество», поспешил к двери, увлекая меня за собой.
— Пусти меня, — сердито проворчала я, как только мы миновали стражника и вошли в приемную. — Ты сломаешь мне руку.
— Ладно, — пробормотал он. — Но как только мы выйдем отсюда, я сломаю тебе шею. — Однако по выражению его лица было ясно, что сердитые слова произносятся им только для видимости.
И уже придя домой и крепко притворив дверь, он притянул меня к себе и засмеялся, прижавшись щекой к моей макушке.
— Спасибо тебе, Саксоночка, — чуть присвистнув, сказал он.
— Ты не сердишься? — Мои слова звучали глухо, так как я говорила, уткнувшись головой в ворот его рубашки. — Я не хотела смущать тебя.
— Да нет, все в порядке. Я согласился бы сесть на раскаленные угли, лишь бы иметь возможность покинуть его высочество. Я до смерти устал от этого человека. — Неожиданный приступ кашля сотряс его тело, и он покачнулся, ухватившись за дверь.
— Что с тобой? — Я поднялась на цыпочки, чтобы пощупать его лоб. Я была не столько удивлена, сколько встревожена, почувствовав, какой он горячий. — У тебя есть температура, — с укором произнесла я.
— У всех есть температура, только у одних она выше, у других ниже.
— Не паясничай, — сказала я с невольным чувством облегчения, что, несмотря на сильный жар, он не потерял способности мыслить логически. — Раздевайся и не возражай, пожалуйста, — решительно добавила я, заметив, что он собирается что-то сказать.
Джейми рассмеялся и стал расстегивать рубашку. Его смех вновь перешел в хриплый кашель, от которого он побагровел и чуть не задохнулся. Рубашка упала на пол, и его бросило в дрожь.
Я как могла натянула толстую шерстяную рубашку ему на голову, он барахтался в ней, пытаясь попасть в рукава, а я принялась стягивать с него юбку, чулки и туфли.
— Боже, ноги у тебя холодные как лед!
— Ты могла бы… погреть их… если бы… захотела! — Он с трудом выговаривал слова, стуча зубами, и уже не сопротивлялся, когда я стала укладывать его в постель.
Он так дрожал, что не мог говорить. Щипцами я вытащила из камина горячий кирпич и, завернув в тряпку, положила ему в ноги.
Вскоре Джейми немного согрелся. А я к тому времени согрела кастрюлю воды, бросила туда горсть мяты перечной и черной смородины.
— Что это? — спросил он, подозрительно принюхиваясь, когда я достала и открыла еще одну банку. — Надеюсь, что ты не собираешься поить меня этим? Пахнет дохлой уткой.
— Ты почти угадал. Это утиный жир, смешанный с камфорой. Я хочу натереть тебе грудь.
— Нет, только не это! — Джейми натянул одеяло до подбородка.
— Прекрати! — непреклонным тоном произнесла я и принялась за дело.
Занятая хлопотами, я не сразу заметила, что мы в комнате не одни. Фергюс стоял у другого края кровати и с любопытством наблюдал за происходящим. Из носа у него текло. Я потянулась за носовым платком.
— А ты что здесь делаешь? — спросил Джейми, опуская подол рубашки.
Не особенно огорчившись недружелюбным тоном, Фергюс проигнорировал протянутый ему платок и вытер нос о рукав, не переставая с восхищенным видом рассматривать выпуклые мускулы на груди у Джейми.
— Тощий милорд велел мне принести пакет, который, как он сказал, вы ему обещали. Милорд, скажите, у всех шотландцев так много волос на груди?
— Бог мой! Я совсем забыл! Подожди, я сам отнесу его Камерону. — Джейми забарахтался в постели и вновь вдохнул запах моих целебных снадобий. — Фу! — Он размахивал подолом рубашки, чтобы рассеять едкий аромат, и беспомощно взглянул на меня: — Как удалить с меня эту гадость? Не могу же я появиться в обществе, воняя словно дохлый гусь, Саксоночка?
— Конечно, не можешь. Ты должен спокойно лежать в постели и отдыхать, — произнесла я, свирепо сверкая глазами.
— Я доставлю пакет в целости и сохранности, — уверял Фергюс.
— Ничего подобного, — сказала я, глядя на пылающие щеки и горящие глаза мальчика. Прикоснувшись к его лбу, я убедилась, что он горячий.
— Не говори мне, — ехидно произнес Джейми, — что у него температура.
— Да, температура.
— Ха, — с торжествующим видом сказал Джейми Фергюсу. — Теперь посмотрим, как тебе понравится, когда тебя будут поливать жиром.
После некоторых моих усиленных стараний и Фергюс вскоре тоже лежал на соломенном тюфяке у камина, напившись чаю и так же, как Джейми, благоухая моими целебными мазями.
— А теперь, — сказала я, тщательно моя руки, — я сама отнесу этот злополучный пакет мистеру Камерону. Вы же оба отдыхайте, пейте горячий чай, сморкайтесь и так далее. Поняли, вояки?
