Он явно начал уставать: бледные щеки стали еще белее, голова с копной черных волос упала на подушку.
— Видите, как мне повезло, — пробормотал он, продолжая улыбаться. — Один–единственный удар в мгновение ока сделал меня джентльменом, имеющим право на пожизненную праздность. Ну разве это не удача?
Дженни ждала его, когда он вышел из комнаты Фергюса.
— Пойдем в убежище священника, — сказал он, беря сестру под локоть. — Нам нужно поговорить, а задерживаться здесь надолго мне не следует.
Не задавая вопросов, она последовала за ним по заднему коридору, разделяющему кухню и кладовую для провизии. В каменные плиты пола была вделана посаженная на раствор деревянная панель с просверленными отверстиями. Предполагалось, что она служит для вентиляции, обеспечивая доступ воздуха в погреб для овощей, и вздумай кто–то проверить это утверждение, то, зайдя в подпол через просевшую дверь снаружи дома, он бы действительно увидел на потолке такую панель.
Другое дело, что благодаря этой панели свет и воздух попадали еще и в крохотную, глухую пристройку к подвалу, попасть в которую можно было по лесенке, подняв ту самую панель как крышку люка. Каморка была не более пяти квадратных футов, и всю ее обстановку составляли грубая скамья, одеяла, ночной горшок, большой кувшин с водой и маленькая коробка с черствым печеньем. Тайник устроили всего несколько лет назад, так что на самом деле, в силу того что никакого священника там отродясь не бывало и в перспективе не ожидалось, тесное помещение вряд ли стоило называть убежищем священника. Но вот норой оно определенно было
[5]
.
Два человека могли находиться там одновременно, сидя бок о бок на лавке, и Джейми уселся рядом с сестрой, как только задвинул на место панель и спустился по лесенке. Некоторое время он молчал, потом тяжело вздохнул и сказал:
— Я больше не в силах это выносить.
Слова его звучали очень тихо, и Дженни, чтобы разобрать их, пришлось наклонить голову поближе, как священнику, который выслушивает исповедь грешника.
— Не могу. Я должен уйти.
Они сидели так близко, что он чувствовал, как поднимается и опускается ее грудь при дыхании. Потом сестра взяла его за руку, крепко стиснула пальцы и спросила:
— Значит, ты хочешь снова попытаться бежать во Францию?
Эти попытки предпринимались им дважды, но закончились ничем: слишком уж внимательно следили англичане за всеми портами, а он очень выделялся ростом и цветом волос.
Он покачал головой.
— Нет. Я не допущу, чтобы меня захватили в плен.
— Джейми!
От волнения Дженни нечаянно заговорила громче, но в ответ на предупреждающее пожатие его руки снова понизила голос:
— Джейми, ты не можешь это сделать. Господи, дурачок, тебя же повесят!
Он опустил голову, словно задумавшись, потом решительно поднял ее.
— Думаю, что нет.
Бросив быстрый взгляд на сестру, Джейми отвел глаза и пояснил:
— Клэр… у нее было видение.
«Объяснение не хуже всякого другого, — подумал он, — хотя и не чистая правда».
— Она увидела, что произошло в Куллодене, — она знала. И рассказала мне, что будет потом.
— Ox! — тихо выдохнула Дженни. — То–то я гадала! Вот почему она попросила меня сажать картофель и пристроить к погребу эту нору.
— Да.
Он слегка сжал руку Дженни, потом выпустил ее и немного повернулся, чтобы взглянуть сестре в глаза.
— Она сказала мне, что корона будет довольно долго вылавливать якобитов — что сейчас и делается. — Лицо Джейми исказила угрюмая усмешка. — Но казни через несколько лет прекратятся, и тем, кто попадет к англичанам в руки, будет грозить только тюрьма.
— Только! — эхом отозвалась сестра. — Если ты решил уйти, Джейми, то отправляйся в вереск, но не в английскую темницу, пусть даже тебя не повесят…
— Подожди. — Он положил ладонь на ее запястье. — Я же еще не рассказал тебе всего. Я вовсе не собираюсь идти к англичанам и сдаваться в плен. За мою голову назначена хорошая награда. Будет обидно, если она пропадет впустую, ты не находишь?
Джейми попытался произнести это с юмором, и Дженни вскинула на него удивленный взгляд.
— Матерь Божья, — прошептала Дженни. — Значит, ты хочешь, чтобы кто–нибудь выдал тебя?
— Что–то в этом роде. — Этот план сложился у него в пещере, но до сего момента казался не вполне реальным. — Я подумал, что лучше всего для этого подойдет Джо Фрэзер.
Дженни потерла кулачком губы. Соображала она быстро и мигом поняла суть его плана и все, что с ним связано и что из него следует.
— Но, Джейми, — прошептала она, — даже если тебя не повесят сразу, это огромный риск. В конце концов, им ничего не стоит убить тебя во время ареста, чтобы не доводить дело до суда.
Его плечи поникли под гнетом безнадежности.
— Господи, Дженни, — сказал он, — ты думаешь, меня это волнует?
Последовало долгое молчание.
— Нет, я не думаю, — ответила наконец Дженни. — И не могу сказать, что виню тебя. — Ей пришлось сделать паузу, чтобы овладеть голосом. — Но это меня тревожит.
Ее пальцы мягко коснулись его затылка, приглаживая волосы.
— Так что ты уж, пожалуйста, позаботься о себе, глупый братишка!
Вентиляционная панель над головой на момент затемнилась, донесся звук легких шагов. Скорее всего, служанка прошла из кухни в кладовку. Потом неясный свет появился снова, и он увидел лицо Дженни.
— Ладно, — прошептал Джейми, прервав затянувшееся молчание. — Я постараюсь.
На все про все потребовалось около двух месяцев, и когда наконец пришло известие, весна была в разгаре.
Он сидел на любимом камне рядом со входом в пещеру, глядя, как проступают на небосводе вечерние звезды. Даже в самый тяжелый период после Куллодена ему удавалось обретать в это время драгоценные моменты успокоения. Когда гас дневной свет, окружающие предметы казались слегка светившимися изнутри, так что их очертания вырисовывались на фоне неба или земли с идеальной, выявляющей мельчайшие детали четкостью. Сейчас, например, Джейми видел очертания мотылька, невидимого при свете, а в сумерках выписанного треугольником более глубокой тени и оттого выделявшегося на фоне древесного ствола. Еще миг — и он взлетит.
Джейми устремил взгляд на долину, пытаясь охватить ее до самых черных пиний, которые росли на краю дальнего утеса. Потом поднял глаза к звездам. Вот Орион, величаво шагающий за горизонт. И Плеяды, едва видимые на темнеющем небосводе. Ему хотелось насладиться видом звездного неба. Ведь теперь он если и увидит его, то только через тюремную решетку. При мысли о толстых стенах, казематах и запорах ему вспомнились Форт–Уильям, тюрьма Уэнтуорт, Бастилия. Каменные стены в четыре фута толщиной, наглухо отрезавшие от света и воздуха. Грязь, вонь, голод, заточение…
