— Здесь? — с сомнением уточнил водитель, озирая из окошка безлюдную местность. — Вы не ошиблись, мэм?
— Да, — сказала я, хотя от страха у меня перехватило дыхание. — Это то самое место.
— Вот как?
Сомнение не покинуло его, несмотря на полученную от меня банкноту.
— Хотите, я подожду вас, мэм? Или заеду попозже, чтобы отвезти вас обратно?
У меня возникло большое искушение ответить «да». В конце концов, разве не могла я дрогнуть, утратить решимость — да мало ли что? В этот момент вся моя недавняя уверенность заметно поколебалась.
— Нет, — сказала я. — В этом нет нужды.
«Если у меня ничего не получится, придется возвращаться в Инвернесс пешком, вот и все. А может быть, приедут Роджер с Брианной», — подумала я. Такое постыдное возвращение было бы позором. Или облегчением?
Под моими ногами перекатывались камушки, с тропы осыпалась земля. Неужто я и вправду на это решилась? Тяжелый кошель с монетами терся о мое бедро, и весомая несомненность золота и серебра подтверждала реальность происходящего. Да, я решилась.
Но как я могла? Мысли о Бри, какой я видела ее вчера поздно ночью, мирно спящей в кровати, не давали мне покоя. А когда я начала ощущать близость камней, беспокойство усилилось, потому что сверху потянулись щупальца давнего, памятного ужаса. Впереди ждали пронзительные вопли, хаос, безумие, ощущение того, что ты рвешься на части. Нет, я не могла на это решиться!
Решиться я, может быть, и не могла, но продолжала идти наверх. Ладони вспотели, ноги ступали так, словно двигались сами по себе.
К тому времени, когда я взобралась на холм, совсем рассвело. Туман теперь лежал внизу, и камни четко и мрачно вырисовывались на фоне ясного неба. Ладони вспотели от пугающего предчувствия, но я, даже не замедлив шага, продолжила путь вперед и ступила в круг.
Они стояли на траве перед расколотым камнем напротив друг друга. Брианна услышала мои шаги и повернулась ко мне.
Я уставилась на нее, потеряв от изумления дар речи. На ней было платье от Джессики Гуттенберг, очень похожее на то, которое было на мне, только ярко–зеленое, с корсажем, расшитым искусственными драгоценными камнями.
— Это совершенно не твой цвет! — воскликнула я.
— Это единственное платье–ретро шестнадцатого размера, которое у них было, — невозмутимо ответила она.
— Что, бога ради, ты тут вообще делаешь? — требовательно спросила я, оправившись и восстановив в какой–то степени способность соображать.
— Мы пришли проводить тебя, — сообщила она с едва заметной улыбкой.
Я посмотрела на Роджера, который пожал плечами и горько усмехнулся.
— Вот как? Ну ладно, — сказала я.
Брианна стояла рядом с камнем в два человеческих роста. Сквозь трещину в добрый фут шириной было видно, как слабое утреннее солнце освещает траву за пределами круга.
— Ты идешь, — решительно заявила Брианна, — или пойду я.
— Ты? Ты сошла с ума?
— Нет.
Она бросила взгляд на треснувший камень. Может быть, причиной тому являлось зеленое, как лайм, платье, но лицо ее было белым как мел.
— Я могу сделать это — то есть пройти на ту сторону. Я знаю, что могу. Когда Джейлис Дункан проходила через камни, я слышала их. Роджер тоже. — Она взглянула на него, словно ища поддержки, и остановила решительный взгляд на мне. — Я не знаю, смогу ли найти Джейми Фрэзера, может быть, это сумеешь только ты. Но если ты не попытаешься, тогда попытаюсь я.
У меня открылся рот, но я не могла найти слов.
— Неужели ты не понимаешь, мама? Он должен знать. Должен знать, что он сделал это, сделал то, что хотел для нас.
Ее губы задрожали, и, чтобы справиться с дрожью, она на миг крепко их сжала.
— Мы обязаны ему этим, мама. Кто–то должен найти его и рассказать ему. — Ее рука легко коснулась моего лица. — Рассказать ему, что я родилась.
— О Бри' — пробормотала я. У меня стеснило сердце, и каждое слово давалось с превеликим трудом. — О Бри!
Брианна крепко сжала мои руки.
— Он подарил тебя мне, — произнесла она так тихо, что мне едва удалось расслышать ее слова. — Теперь, мама, я должна вернуть тебя ему. — Ее глаза, так похожие на глаза Джейми, были полны слез. — Если ты найдешь его… когда ты найдешь моего отца, подари ему это.
Она наклонилась, крепко и нежно поцеловала меня, а потом, выпрямившись, развернула и подтолкнула к камню.
— Иди, мама, — выдохнула Брианна. — Я люблю тебя. Иди!
Краем глаза я увидела, как Роджер направился к ней. Я сделала шаг, потом другой. Сознание наполнилось звуками, нарастающим ревом. А со следующим шагом мир исчез.
Часть шестая
ЭДИНБУРГ
Глава 24
А. МАЛКОЛЬМ, ПЕЧАТНИК
Моей первой связной мыслью было: «Идет дождь. Должно быть, это Шотландия». Вторая мысль сводилась к тому, что это наблюдение, даже будь оно верным, не есть слишком уж очевидная победа над хаотичными образами, кружащими и сталкивающимися в моей голове.
Не без усилия мне удалось открыть один глаз. Ресницы слиплись, все лицо казалось холодным и одутловатым, как у утопленницы. Это сравнение заставило меня поежиться, а движение позволило ощутить ткань собственной одежды.
Слух теперь отчетливо различал слабый равномерный стук дождя, поднимавшего легкую дымку капель над зеленой вересковой пустошью. Я села, чувствуя себя выбирающимся из болота бегемотом, и тут же повалилась назад.
Заморгала, потом зажмурилось, чтобы дождь не попал в глаза. Мало–помалу ко мне начало приходить понимание того, кто я и где я. Бри. Ее лицо возникло в памяти неожиданно и резко, так что у меня захватило дух. При этом разрозненные, беспорядочные образы — слабое эхо мучительного прохода сквозь камни — еще продолжали терзать мое сознание.
Джейми. Теперь он стал моим единственным оплотом, моей опорой, тем, за что я могла зацепиться. Я прижала руки к груди, где бешено колотилось сердце, и, медленно и глубоко дыша, постаралась вызвать в памяти лицо Джейми. На какой–то момент мне показалось, что я потеряла его, но потом оно возникло перед моим мысленным взором, обретая четкость и ясность.
Я опять попыталась подняться и, хотя меня тут же повело, на сей раз сумела удержаться, опершись на вытянутые руки.
Да, это, несомненно, Шотландия. Впрочем, с чего бы мне оказаться в каком–нибудь другом месте? Это Шотландия прошлого. По крайней мере, я надеялась, что это прошлое. Во всяком случае, это не та Шотландия, которую я покинула. Деревья и кусты росли здесь как–то иначе, имелась, например, чуть ниже по склону кленовая рощица, которой не было, когда я поднималась на холм. Когда? В то утро? Два дня назад?
