Брианна коротко глянула на него, на мгновение отведя глаза от дороги впереди.
— Опять шотландский?
— Это же шотландская игра! — возразил Роджер. — Аларгос — значит «унылая или мрачная». Твоя очередь. Буква «би».
Она прищурилась, сквозь ветровое стекло вглядываясь в узкую горную дорогу. Утреннее солнце светило в лицо, заливая машину ярким светом.
— Кошка священника — большущая кошка.
— Кошка священника — больная кошка.
— Ну, подъем тут ерундовый. Проедем. Ладно, буква «си». Кошка священника… — Он как будто видел, как в ее голове отчаянно вращаются колесики, а потом ее прищуренные голубые глаза сверкнули — идея созрела. — Коккигодинос кошка!
Роджер тоже прищурился, пытаясь перевести слово.
— Кошка с широким задом?
Брианна расхохоталась и автомобиль чуть заметно вильнул.
— Это кошка, у которой болит задница!
— Такое слово действительно есть, ты уверена?
— Ух-ах! — Она чуть не проскочила поворот. — Это один из маминых медицинских терминов. Коккигодиния — боль в области копчика. Мама постоянно называла администраторов своей больницы коккигодиносами.
— А я-то подумал, что это один из твоих инженерных терминов. Ладно, тогда… кошка священника — камстайри кошка — Роджер усмехнулся, видя, как поднялись брови Брианны.
— Вздорная кошка. Коккигодиносы по сути — камстайри. Такова их природа.
— Ладно, я это запомню. Кошка священника…
— Погоди, снова поворот, — перебил ее Роджер.
Она сбросила скорость и осторожно съехала с узкого шоссе на еще более узкую горную дорогу, у поворота на которую стоял маленький красно-белый знак — стрела с надписью «Кельтский фестиваль».
— Как любезно было с твоей стороны согласиться везти меня сюда, — сказал Роджер. — Я и не представлял, как это далеко, иначе не стал бы просить.
Она весело посмотрела на него.
— Это не очень далеко.
— Полторы сотни миль!
Она улыбнулась, но довольно сухо.
— Мой отец всегда говорил, что в этом и состоит разница между американцами и англичанами. Англичанин думает, что сто миль — это ужасно далекий путь; американец думает, что сто лет — это ужасно долго.
Роджер засмеялся, явно удивленный.
— Очень верно! Так ты, значит, теперь американка?
— Наверное, — но ее улыбка при этих словах увяла.
На этом разговор иссяк; они какое-то время ехали в полном молчании, и лишь посвистывание ветра да шорох шин нарушали тишину.
Вокруг сиял прекрасный летний день, духота и пыль Бостона остались далеко внизу, а они ползли по извивающейся, как змея, дороге все выше и выше, к чистоте и прозрачности воздуха горной вершины.
— Кошка священника — далекая кошка, — произнес наконец Роджер мягким тоном. — Я сказал что-то не то?
Голубые глаза Брианны сверкнули, на мгновение метнувшись в его сторону, девушка чуть заметно улыбнулась.
— Кошка священника — дремлющая кошка. Нет, ты тут ни при чем. — Ее губы сжались, пока она разъезжалась со встречным автомобилем, потом снова расслабились. — Нет, неправда… дело именно в тебе, но ты в этом не виноват.
Роджер повернулся на своем сиденье боком и всмотрелся в лицо Брианны.
— Кошка священника — загадочная кошка! — заявил он.
— Кошка священника — запутавшаяся кошка… извини, мне бы не следовало этого говорить.
Роджер был достаточно умен, чтобы не настаивать на ответе. Вместо этого он наклонился и достал из-под сиденья термос, полный горячего чая с лимоном.
— Хочешь немножко? — Он протянул ей чашку, но она изобразила на лице саму скромность и покачала головой.
— Нет, спасибо. Ненавижу чай.
— Ну, тогда ты определенно не англичанка, — сказал он, и сразу пожалел о своих словах; руки Брианны тут же нервно стиснули рулевое колесо. Однако она не произнесла ни звука, и он выпил свой чай в тишине, наблюдая за девушкой.
Конечно, она совсем не была похожа на англичанку, несмотря на происхождение и цвет лица и волос. Он не мог бы объяснить, в чем тут дело, но, конечно, ее манера одеваться была тут ни при чем. Да, она выглядела именно американкой… но почему? Из-за внутренней энергии? Напряженности? Роста? Нет, в ней было что-то еще. В Брианне Рэндэлл определенно было что-то еще.
Машин на дороге заметно прибавилось, и все они понемногу замедляли ход, приближаясь к въезду на территорию, где должен был состояться фестиваль.
— Послушай, — внезапно сказала Брианна. Она не повернулась к Роджеру, а упорно смотрела сквозь ветровое стекло на номерной знак стоявшего впереди автомобиля, приехавшего из Нью-Джерси. — Я должна объяснить.
— Не мне.
Ее каштановая бровь раздраженно дернулась.
— Кому же еще? — Она крепко сжала губы и вздохнула. — Ладно, хорошо, самой себе тоже. Но я должна.
Роджер вдруг ощутил горьковатый вкус лимона, положенного в чай, — где-то в самой глубине горла. Неужели она хотела сказать ему, что его приезд сюда был ошибкой? Он и сам так думал, все то время, пока летел через Атлантику, вертясь и ерзая в неудобном кресле самолета. Потом его оглушила суета аэропорта, и сомнения ненадолго ушли.
Но они, впрочем, не возвращались в течение всей прошедшей недели; он видел ее каждый день, хотя бы недолго, — и даже ухитрился сходить с ней на бейсбольный матч в Фенвейпарке, в четверг днем. Ему самому игра показалась из рук вон плохой, но азарт Брианны доставил ему истинное наслаждение. Он вдруг заметил, что подсчитывает часы, оставшиеся до отъезда, и ждет только одного — вот этого самого фестиваля, когда они могли бы провести вместе целый день.
Однако это ведь совсем не означало, что и она хочет того же самого. Он окинул быстрым взглядом ряды автомобилей; ворота были уже видны, но до них оставалась еще добрая четверть мили. У него около трех минут, чтобы убедить ее.
— В Шотландии, — говорила она тем временем, — когда… это… это случилось с моей матерью… Ты был на высоте, Роджер, ты был просто великолепен. — Брианна не смотрела на него, но он отлично видел, как повлажнели ее глаза, прикрытые густыми каштановыми ресницами.
— Невелика заслуга, — пробормотал он. Ему пришлось сжать пальцы в кулаки, потому что они просто сами тянулись к девушке, желая коснуться ее. — Мне было интересно.
Брианна коротко засмеялась.
— Да уж, что угодно поставлю, тебе действительно было интересно. — Она притормозила, потом повернулась и посмотрела прямо на него. Даже будучи широко открытыми, ее глаза оставались чуть раскосыми, как у кошки. — Ты возвращался к тому каменному кругу? В Крэйг-на-Дун?
— Нет, — резко ответил Роджер. Потом откашлялся и добавил, стараясь, чтобы его голос звучал небрежно: — Я даже в Инвернессе бывал нечасто; в колледже как раз шли экзамены.
