— Может, лучше не надо, — ответила я, осторожно поглядывая на плот. — Похоже, он знает, что делает. — Кроме капитана — старой развалины с дурной репутацией, насквозь провонявшей табаком, — на «Салли-Энн» была еще и команда, состоявшая из пожилого чернокожего, который в одиночку управлялся и с рулем (выглядевшим ну просто как обычный длинный шест), и с такелажем, благо его было немного.
Тощие мускулы чернокожего напрягались и расслаблялись в некоем неопределенном ритме. Седая голова наклонялась от усилий, и он вроде бы не обращал особого внимания на паром, а просто опускал в воду и снова поднимал шест, как будто сросся с ним, как будто так называемый руль стал его третьей рукой.
— Оставь его в покое. Мне все-таки кажется, что ты кое-что знаешь о собственной тетушке, а? — добавила я, надеясь немного отвлечь его. Плот угрожающе и неотвратимо двигался в нашу сторону.
Выглядело это сооружение просто чудовищно. От кормы до носа в нем было не меньше сорока футов, плот низко сидел в воде, нагруженный бочками и горами шкур, увязанных в сетки. От плота, опережая его, исходил острый запах мускуса и крови, и прогорклого жира, — достаточно сильный, чтобы заглушить все остальные ароматы, витавшие над рекой.
— В общем, нет; она вышла замуж за Камерона из Эрраха и уехала из Леоха за год до того, как моя мать вышла за моего отца, — Джейми не смотрел на меня, и его голос звучал как-то безразлично; его внимание было полностью приковано к грозному плоту. Костяшки его пальцев побелели, так крепко он стиснул кулаки; я просто чувствовала, насколько ему хочется броситься к негру, вырвать шест из крепления на палубе и оттолкнуть плот. Я положила пальцы на его напряженную руку.
— И она никогда не приезжала к вам в Лаллиброх?
Я видела блеск солнечных лучей, освещавших тусклое железо зажимов вдоль края плота, и полуобнаженные тела троих матросов, потных, несмотря на ранее утро. Один из них взмахнул шляпой и весело ухмыльнулся, выкрикнув нечто вроде: «Эй, там, привет!» — когда они проплывали мимо нас.
— Ну, потом Джон Камерон умер от дизентерии, и она вышла за его двоюродного брата, Черного Хьюго Камерона из Эберфилда, а потом… — Джейми непроизвольно зажмурился, когда плот проскользнул совсем рядом с нами, под веселые выкрики и смех его команды. Ролло, положив передние лапы на низкую крышу кабины, отчаянно облаял обитателей плота, и продолжал бы лаять им вслед, если бы Ян не шлепнул его по спине и не велел замолчать.
Джейми осторожно приоткрыл один глаз, потом, обнаружив, что страшная штуковина благополучно проскочила мимо, открыл второй и расслабился, выпустив край крыши кабины, за который до этого цеплялся яростно и упорно.
— Да, Черный Хьюго… его так называли из-за здоровенного черного жировика на колене, — он погиб на охоте, так что потом тетушка обвенчалась с Гектором Мором Камероном, из Лох-Эйлина…
— Похоже, она перепробовала всех Камеронов! — воскликнула я, совершенно очарованная этой историей. — А чем вообще славен этот клан… ну, я имею в виду, кроме склонности погибать от всяких несчастных случаев?
— Они, полагаю, умеют обращаться со словами, — ответил Джейми с неожиданной кривой усмешкой. — Все Камероны — поэты… и шуты. Иногда и то, и другое вместе. Ты помнишь Лохайла, да?
Я улыбнулась, разделяя с Джейми горечь и нежность воспоминания о Дональде Камероне Лохайле, одном из вождей клана Камеронов во время восстания. Это был яркий, интересный мужчина с выразительными глазами; но за его джентльменскими, элегантными манерами скрывался воистину огромный талант сочинителя похабных песенок, которые он с удовольствием исполнял на изредка случавшихся танцевальных вечерах в дни краткой удачи Карла Стюарта.
Джейми прислонился к крошечной каюте нашей лодки, опасливо наблюдая за движением на реке. Мы еще не выбрались из акватории порта Велмингтона, так что маленькие байдарки и двухвесельные лодки сновали вокруг нас, как водяные жуки, бесцеремонно проскакивая между более крупными неторопливыми судами. Джейми был бледным, но пока еще не зеленым.
Я тоже прислонилась к кабине, поставив локоть на крышу, и с наслаждением потянулась. Конечно, было жарко, но солнечные лучи приятно согревали мышцы, болевшие после ночи, проведенной на импровизированных постелях; лично я спала на твердой, как камень, дубовой скамье в пивном зале таверны, стоявшей у самой реки. При этом вместо подушки под моей головой были колени Джейми, который всю ночь продолжал укладывать вещи, не вставая с места.
Я застонала и выпрямилась.
— А кем был Гектор Камерон, поэтом или шутом?
— В данный момент он ни тот, ни другой, — ответил Джейми, машинально кладя руку на основание моей шеи и начиная массировать ее. — Он ведь умер, так?
— Ох, как хорошо… — пробормотала я и даже застонала от наслаждения, когда пальцы Джейми нашли особо чувствительную точку. — Я имею в виду, хорошо то, что ты делаешь, — уточнила я, — а не то, что твой дядя умер. Ой, не прекращай… Но как он оказался в Северной Каролине?
Джейми весело хмыкнул и придвинулся ко мне поближе, чтобы как следует размять мою шею и плечи, теперь уже двумя руками. Я прижалась к нему и блаженно вздохнула.
— Ты ужасно шумливая женщина, Сасснек, — заявил Джейми, наклоняясь и шепча мне прямо в ухо. — Я твою шею растираю, а ты издаешь такие звуки, как будто я… — он сделал движение бедрами, чуть подтолкнув меня, так что у меня не могло остаться сомнений в том, что именно он подразумевает. — А?
— Ммм… — ответила я и осторожно лягнула его в голень. — Ну и отлично. Если кто-нибудь сидит в каюте и подслушивает, он будет уверен, что ты именно растираешь мне шею, и ничего больше… тем более, что на этом плавучем корыте ничем другим и невозможно заняться. Так как насчет твоего покойного дядюшки?
— А, ты опять о нем… — Пальцы Джейми пробежались вдоль моего позвоночника, вверх и вниз, и снова вверх, как будто он пытался нащупать очередную нить в запутанной паутине своей семейной истории. Ну, по крайней мере, он не думал пока о своем желудке.
Более везучий — а может быть, более трезво оценивающий реальность или более циничный, — однако этот прославленный вождь Гектор Мор Камерон благоразумно и по-житейски мудро подготовился к неизбежному разгрому Стюарта. Он сумел ускользнуть с поля битвы при Калодене без единой царапины и добрался до дома, где поспешно погрузил в карету жену, слугу и кое-какие необходимые вещи, и ветром помчался в Эдинбург, а там, не задержавшись ни на одну лишнюю минуту, сел на корабль, отправлявшийся в Северную Каролину, едва успев сбежать от королевского правосудия.
Когда Гектор Камерон очутился в Новом Свете, он тут же купил большой кусок земли, расчистил его, выкорчевав деревья, построил дом и лесопилку, приобрел рабов, чтобы обрабатывать землю, засадил свою плантацию табаком и индиго и — без сомнения, в качестве приза за свою ловкость и предприимчивость, — умудрился скончаться от смертельной болезни горла в весьма почтенном возрасте, дожив до семидесяти трех лет. А Джокаста Маккензи Камерон-Камерон-Камерон решила, насколько то было известно Майерсу, что трех браков с нее довольно, отклонила очередное предложение руки и сердца и предпочла жить одна, хозяйничая в Речной Излучине.
