Мистер Уайли демонстративно поклонился, изображая бесконечную благодарность, и наконец-то позволил одному из лакеев увести себя в дом. Я наилюбезнейшим образом помахала ему ручкой, представляя, с каким наслаждением я воткну в него вилку, когда Джейми подаст мне знак устроить маленькую заварушку.
* * *
Не знаю, в чем там была причина, — то ли мне просто не повезло, то ли кто-то подстроил это умышленно, — однако за столом я обнаружила, что по одну сторону от меня сидит мистер Уайли, а по другую — квакер, мистер Хазбэнд, и при этом напротив меня находится мистер Гунтер, еще один человек, ни слова не понимающий по-гэльски. Так что мы, можно сказать, образовали небольшой английский островок в море волнующихся шотландцев.
Джейми появился в самый последний момент, и теперь сидел во главе стола, а по правую руку от него восседала Джокаста. Уже в сотый, наверное, раз я пыталась угадать, куда же его носило. Я внимательно следила за ним, чистая вилка, приготовленная для диверсии, лежала возле моей тарелки, но уже подали третью перемену блюд, а мне все еще не пришлось воспользоваться моим оружием.
— Я несколько удивлен, мистер Хазбэнд, видя человека ваших убеждений на приеме по подобному поводу. Разве вам дозволительны подобные вольности? — Мистер Уайли, так и не сумев привлечь к себе мое внимание во время двух первых перемен, решил теперь испробовать новый прием, и, наклонившись прямо перед моим носом, обратился к квакеру, сидевшему по другую сторону от меня.
Герман Хазбэнд улыбнулся.
— Даже квакеры должны есть, друг мой Уайли. А мне к тому же не раз уже приходилось наслаждаться гостеприимством миссис Камерон; мне бы и в голову не пришло на этот раз отказаться от ее приглашения, лишь потому, что ее внимание направлено не на меня, а на других. — Он снова повернулся ко мне, возобновляя прерванный из-за Уайли разговор. — Так вы спрашивали о регуляторах, миссис Фрезер? — Он кивком головы указал на нашего визави. — Я бы переадресовал ваш вопрос к мистеру Гунтеру; сколько бы ни говорили о регуляторах, что они слишком стремятся к власти, они на самом деле похожи вот на этого джентльмена.
Мистер Гунтер ответил на комплимент легким поклоном. Высокий, с очень худым лицом, этот человек был одет куда проще, чем большинство из присутствующих, хотя и не так, как квакер. Они с мистером Хазбэндом приехали вместе, и оба возвращались из Велмингтона домой, на окраину колонии. Помня о предложении губернатора Трайона, я хотела выяснить, как вообще обстоят дела в тех местах.
— Мы ничто иное, как свободное объединение, — скромно сказал он, ставя на стол свой бокал. — По правде говоря, мне бы не хотелось принимать на себя какое-либо звание; просто мне настолько повезло, что моя ферма оказалась вполне подходящим местом для собраний.
— Но поговаривают, что регуляторы — просто-напросто сборище черни, — Уайли промокнул губы салфеткой, стараясь не сдвинуть с места мушку. — Не подчиняются законам и склонны к насилию по отношению к представителям королевской власти.
— Разумеется, мы не таковы, — сказал мистер Хазбэнд, все так же мягко. Я удивилась, услышав, что он причисляет себя к этим самым регуляторам; возможно, это движение и вправду было не таким уж грозным и опасным, как то казалось мистеру Уайли? — Мы всего лишь добиваемся правосудия, а разве его можно достичь грубыми средствами, насилием? Там, где появляется насилие, нет места подлинному правосудию.
Уайли засмеялся неожиданно глубоким, низким, мужским смехом, отбросив свое фатовство.
— Да уж конечно, там нет места правосудию! Именно такое впечатление и создалось у меня после разговора с судьей Додсоном, я встречался с ним на прошлой неделе. А может быть, он ошибся, сэр, и просто не разобрал, кто были те головорезы, которые ворвались в его приемную, сбили его на пол и за ноги вытащили на улицу?
— Судья Додсон, — отчетливо произнес Гунтер, — просто пьяница и вор, позорящий звание юриста, и…
До меня уже некоторое время доносился снаружи какой-то шум, но я полагала, что это на большой кухне случился очередной кризисный момент, — эта кухня отстояла от главного дома метров на пятьдесят. Но теперь шум стал громче, и я уловила некий знакомый голос, тут же отвлекший меня от поучительный рассуждений мистера Гунтера.
— Дункан! — Я приподнялась с места, и головы сидевших вокруг меня гостей вопросительно повернулись в мою сторону.
И тут же на террасе раздался топот, в открытых французских дверях мелькнули тени, зазвучали громкие голоса, кого-то в чем-то убеждающие.
Все разговоры в столовой стихли, все глаза уставились на окна, пытаясь понять, что происходит снаружи. Я увидела, как Джейми отодвинул свой стул, но прежде чем он успел встать, в дверном проеме появилось нечто.
Вообще-то это был Джон Куинси Майерс, человек-гора, заполнивший собой распахнутую дверь сверху донизу и во всю ширину, — он был наряжен все в тот же потрясающий костюмчик, в котором я его увидела впервые. Он тяжело прислонился к косяку, оглядывая собравшихся налитыми кровью глазами.
Лицо у него было красным, дыхание тяжелым и прерывистым, и в руке он держал стеклянную бутылку с длинным горлышком.
Наконец глаза мистера Майерса остановились на мне, и лицо человека-горы чудовищно искривилось, пытаясь изобразить улыбку.
— Вот вы где, — сообщил он удовлетворенным тоном. — Ну, мне так и говорили. Дункан не врет. Да. Сказал — сначала ты выпьешь, а потом мисси Клэр будет тебя резать. Ну, вот я и выпил. Напился… — он умолк, угрожающе покачиваясь, и поднял вверх бутылку. — Как скунс! — торжественно закончил он. А потом шагнул в комнату, грохнулся на пол, растянувшись во весь свой невообразимый рост, и затих.
В дверях появился Дункан, выглядевший как последний оборванец или еще хуже.
Рубашка на нем была разорвана в клочья, сюртук свалился с плеч, а под глазом красовался уже начинавший темнеть синяк.
Дункан взглянул на бесчувственное тело у своих ног, потом посмотрел на Джейми и виновато развел руками.
— Я пытался остановить его, Mac Dubh.
Я выбралась из-за стола и очутилась возле павшего одновременно с Джейми, провожаемая удивленными взглядами и шепотом. Джейми скосился на меня, вздернув брови.
— Ну, ты действительно говорила, что для операции он должен лишиться сознания, — весело сказал он. Потом наклонился к человеку-горе и пальцем приподнял его веко, обнажив белый край глазного яблока. — Я бы сказал, что он неплохо потрудился, а?
— Но, но я вовсе не имела в виду, что он должен напиться до бесчувствия! — Я присела на корточки рядом с недвижной массой и осторожно коснулась пальцем сонной артерии. Пульс был ровным и сильным. Но…
— Алкоголь вовсе не является хорошим анестезирующим средством, — сказала я, грустно качая головой. — По сути, это яд. Он подавляет центральную нервную систему. Если добавить операционный шок к алкогольной интоксикации… ну, это самый верный способ просто-напросто убить человека.
