Рядом с ним была только я.
— Погоди, — сказала я, выбираясь из лодки. — Я с тобой.
* * *
Горы пиленого леса по-прежнему лежали рядом с лесопилкой; никто не увез отсюда ни бревнышка с того дня, как я в последний раз была здесь. Ночная тьма поглотила все расстояния, лишив окружающее перспективы; кучи не так давно распиленных бревен, казалось, плыли над невидимой землей, то где-то вдалеке, то вдруг совсем рядом, так что я задевала их юбкой. В воздухе пахло опилками и сосновой живицей.
Я совершенно не видела, куда ступают мои ноги, — и из-за темноты, и из-за воланов собственной юбки цвета слоновой кости. Джейми держал меня за руку, чтобы я не споткнулась и не расшибла себе нос. Сам он, разумеется, никогда не спотыкался. Возможно, это было результатом того, что он всю свою жизнь прожил в глубоком убеждении: после захода солнца просто не может быть никакого света, и от этого в нем возникло нечто вроде радара. Ну да, подумала я, как у летучей мыши.
Где-то впереди, за хижинами рабов, горел костер. Было уже очень поздно; почти все должны были уже спать. В Вест-Индии в такой час стучали бы барабаны (впрочем, они стучали там все ночи напролет) и звучали бы ритмичные напевы; рабы причитали бы над каким-нибудь умершим, — такими причитаниями заканчивалась каждая неделя. А здесь было совершенно тихо. Ни звука, кроме шороха сосен, ни огонька, кроме костра на опушке леса.
— Они напуганы, — мягко сказал Джейми, останавливаясь на мгновение и прислушиваясь; я последовала его примеру.
— Чему тут удивляться, — пробормотала я. — Я тоже боюсь.
Он издал негромкий звук, как будто то ли хмыкнул, то ли коротко вздохнул, — и мне показалось, что в его голосе прозвучала усмешка.
— Ну, вообще-то и я тоже, — негромко произнес он. — Но только не привидений.
Он крепко взял меня за руку и толкнул небольшую дверь, которая вела в помещение под платформой лесопилки, — и я не успела спросить, чего же тогда он боится.
Тишина внутри была плотной, осязаемой. Поначалу я подумала, что это похоже на мертвую тишину поля битвы после сражения, но тут же поняла, что здесь все иначе. Эта тишина была живой. И что бы там ни скрывалось в ее мягкой массе это «что-то» не хранило полного молчания. И мне даже показалось, что я чувствую запах крови, все еще витавший в воздухе…
Я вдохнула поглубже — и холодный ужас охватил меня, заставив съежиться. Я действительно чувствовала запах крови. Свежей крови.
Я вцепилась в руку Джейми, но он и сам уже почуял кровь; его мышцы внезапно отвердели под моими пальцами, настороженно, как при близкой опасности. Не сказав ни слова, он высвободился из моих рук и растаял в темноте.
На мгновение мне показалось, что он и в самом деле растаял, и уже готова была удариться в панику, шаря в воздухе на том месте, где он только что стоял. Потом до меня дошло, что он просто набросил на голову свой темный плед, мгновенно скрыв светлые пятна лица и льняной рубашки. Я услышала его шаги, быстрые и легкие, — он едва касался ногами грязного пола, — но потом и шаги затихли.
Под платформой было жарко, неподвижный воздух насквозь пропах кровью. Жирный, сладкий запах, оставляющий на языке металлический привкус. И точно так же, как неделю назад, он вызывал видения. Все еще в тисках холодного ужаса, я повернулась и напрягла глаза, всматриваясь в дальний конец похожего на пещеру помещения, почти ожидая увидеть ту самую сцену, что впечаталась в мою память, как будто она могла вот-вот возникнуть в темноте… огромный крюк, раскачивающийся под страшным грузом…
Где-то неподалеку раздался тихий стон, и я чуть не откусила себе язык. В моем горле набух ком, готовый прорваться отчаянным визгом; и лишь испугавшись, что на мой крик кто-то выскочит из ниоткуда, заставил меня молчать.
Но куда подевался Джейми? Мне страшно хотелось позвать его, но я не решалась. Мои глаза уже немного освоились с темнотой, и я рассмотрела очертания пилы, — неопределенное пятно футах в десяти от меня, — но противоположный конец помещения по-прежнему оставался стеной непроницаемой тьмы. Я изо всех сил напрягла глаза, пытаясь хоть что-нибудь рассмотреть, и тут с некоторым запозданием сообразила, что мое светлое платье может без труда заметить кто угодно, если этот кто угодно прячется где-то неподалеку.
Стон повторился, и я непроизвольно дернулась. Мои ладони стали мокрыми от пота. «Да нет же, нет! — яростно повторяла я в мыслях. — Этого не может быть, так не бывает!»
Меня просто парализовало страхом, и мне понадобилось несколько мгновений, чтобы осознать то, что услышали мои уши. Стон раздался вовсе не из темноты в противоположной стороне помещения, где находилось основание подъемника с тем самым чудовищным крюком. Стон слышался за моей спиной.
Я стремительно развернулась. Дверь, через которую мы с Джейми вошли сюда, была все еще открыта, и я увидела бледный прямоугольник на фоне чернильной тьмы. Но в дверях никого не было, и ничто не шевелилось между мной и дверью. Я сделала шаг к выходу и остановилась. Каждая мышца моих ног была напряжена, меня так и подмывало броситься в паническое бегство… но я не могла оставить здесь Джейми.
И снова я услышала звук — все тот же рыдающий вздох, вздох физического страдания; в нем звучала невыносимая боль. И тут в моем уме вспыхнула новая мысль: а что, если эти вздохи издает Джейми?
Потрясенная до того, что забыла об осторожности, я повернулась на звук и громко выкрикнула его имя, загрохотавшее в замкнутом пространстве.
— Джейми! — еще раз крикнула я. — Где ты?!
— Я здесь, Сасснек. — Приглушенный голос Джейми раздался где-то слева от меня, ровный, но несколько напряженный и настойчивый. — Иди сюда, сможешь?
Значит, стонал не он. Чуть не заплакав от радости, я побрела сквозь темноту, не особо тревожась о том, кто же там дышал, — ведь это был не Джейми…
Моя рука натолкнулась на деревянную стену, я вслепую зашарила по доскам, а потом наконец нащупала открытую дверь. Джейми был там, в помещении, принадлежавшем надсмотрщику.
Я шагнула сквозь проем — и сразу ощутила перемену. Здесь воздух был еще плотнее, еще горячее, чем под остальной частью платформы. Пол здесь был деревянный, а не земляной, но моих шагов не было слышно: слишком неподвижная и плотная атмосфера глушила звуки, заставляла задыхаться. А запах крови стал еще сильнее.
— Где ты? — спросила я снова, на этот раз совсем тихо.
— Здесь, — последовал ответ, прямо рядом со мной, — у кровати. Подойди, помоги мне; здесь девушка.
Джейми был в крошечной спальне; помещение не имело окон, да и фонаря или свечи тут тоже не было. Я ощупью отыскала Джейми, стоявшего на коленях на дощатом полу, рядом с узкой кроватью, — а на кровати кто-то лежал.
Это действительно была женщина, как и сказал Джейми; понять это было нетрудно, стоило лишь прикоснуться к ней. Но то же самое прикосновение дало мне знать, что эта женщина почти полностью обескровлена. Щека, по которой я провела пальцами, оказалась холодной и липкой. А все остальное было влажным и теплым — одежда женщины, постель, матрас…
