Брианна сжимала его в объятиях слишком крепко, и он наконец прервал поцелуй, тяжело дыша.
— Ты не против сделать перерыв на минутку? Уверяю, это будет только к лучшему, если мы чуть-чуть передохнем.
Но Брианна, вместо того, чтобы отступить назад, вдруг опустилась на колени.
Роджер невольно отпрянул, пораженный.
— Боже праведный, ты уверена, что хочешь сделать это? — Он и сам не понимал, то ли он надеется на это, то ли боится… Волосы Брианны щекотали его живот, и его петушок дрожал и горел в отчаянном ожидании. И в то же время Роджер боялся напугать или оттолкнуть девушку.
— А ты хочешь, чтобы я это сделала? — Ее руки скользнули по его ягодицам, и бедрам — настойчивые, испытующие… Он почувствовал, как каждый волосок на его теле встал дыбом, от щиколоток до талии. Из-за этого он сам себе показался сатиром, козлоногим и вонючим.
— Ну… да. Но я уже сто лет не принимал ванну, — осторожно сказал он, весьма неловко пытаясь отстраниться.
Она решительно ткнулась носом в его живот и поползла вниз, глубоко вдыхая. Кожа Роджера от возбуждения покрылась здоровенными пупырышками, дрожь пробрала его с головы до ног…
— Ты отлично пахнешь, — прошептала Брианна. — Как какое-нибудь огромное животное, как самый настоящий самец…
Он крепко обхватил ладонями ее голову, запутавшись пальцами в густых шелковистых волосах.
— Да уж, в этом ты абсолютно права, — также шепотом произнес он. Рука Брианны коснулась его запястья — легкая, теплая… боже милостивый, она была очень теплая…
Сам не осознавая того, Роджер ослабил хватку; и тут же почувствовал, как волна волос Брианны скользнула по его бедрам, и все мысли напрочь вылетели из его головы, а мозг наполнился пульсирующей кровью, мчащейся по сосудам с космической скоростью…
— Я пр-в-дюю?
— Чего? — Через несколько мгновений он вынырнул из густого тумана, потому что Брианна отодвинулась от него, убирая с лица прилипшие волосы.
— Я говорю, я правильно все делаю?
— Ох… а… думаю, да..
— Ты думаешь? Так ты даже не знаешь наверняка? — Брианна, похоже, возвращала себе самообладание с такой же скоростью, с какой Роджер его терял; он даже различил в ее голосе сдержанный смех.
— Ну… нет, — пробормотал он. — Я хочу сказать, я не… ну, то есть… ну да, я думаю, все так. — Он снова прижал ладони к ее вискам, осторожно давая понять, что желает сближения.
Ему показалось, что Брианна издала горлом какой-то странный гудящий звук, — но это мог быть отзвук гудения его собственной крови, несущейся по переполненным венам, бурлящей, как волны штормового моря, рвущиеся к берегу сквозь скалы. А в следующее мгновение он взорвался, как огромный фонтан.
Роджер резко отстранился, прежде чем Брианна успела выразить протест, рывком поднял ее на ноги — и тут же опрокинул на огромную кучу соломы, по которой была разбросана их одежда.
Его глаза уже вполне освоились с темнотой, но все же свет звезд, сочившийся сквозь щели в кровле навеса, был слишком слабым, чтобы он мог видеть что-то кроме едва заметных теней и очертаний чего-то белого, словно мрамор. Но не холодного; нет, совсем не холодного.
Он приступил к исполнению своего долга восторженно и бережно; когда-то давно, всего раз, он пытался иметь дело с девственницей, но всего лишь натолкнулся на дамскую гигиеническую прокладку, пахнувшую сладко, как цветы в церкви его отца по воскресеньям… и раз и навсегда оставил идею повторять подобный опыт.
Запах Брианны не имел ничего общего с аптечной гигиеной.
Наоборот, он был таким, что вызывал в Роджере желание наплевать на всякие там преамбулы и ворваться в нее со всей силой страсти.
Но вместо этого он глубоко вздохнул и поцеловал девушку в живот, как раз над линией курчавых волос.
— Черт, — вырвалось у него.
— Что такое? — В голосе Брианны прозвучала тревога. — Что, от меня жутко пахнет?
— Нет. Просто я уже давным-давно гадал, какого цвета у тебя волосы на этом месте… — он нежно провел ладонью по выпуклости между бедрами девушки. — А теперь, когда я тычусь в них носом, я ничего не вижу!
Брианна хихикнула, по ее животу пробежала волна дрожи, и Роджер ощутил ее ладонью.
— Хочешь, чтобы я тебе сказала?
— Нет, уж позволь мне самому рассмотреть их как следует утром! — Он наклонил голову и начал ласкать девушку, удивляясь тому, какое разнообразие ощущений можно получить на таком маленьком пространстве… тут была и гладкость, подобная стеклу, и щекочущая язык шершавость, и плотные упругие участки, и вдруг — нежная скользкая поверхность… он ощущал нечто мускусное, терпкое, солоноватое…
Через несколько мгновений по почувствовал, как ее руки мягко легли на его затылок, как будто благословляя. Он понадеялся, что не царапает ее своей щетиной, но, похоже, ей это было безразлично…
Внутренняя дрожь волнами пробегала по ее теплой плоти, Брианна широко раздвинула ноги и тихо постанывала в такт движениям Роджера.
— Я все делаю правильно? — спросил он наполовину в шутку, наполовину всерьез, поднимая голову.
— О, да… — мягко ответила Брианна. — Уж будь уверен. — Ее пальцы впились в его волосы.
Он хотел было вернуться к своему занятию, но вдруг замер, пытаясь сквозь тьму рассмотреть бледный овал ее лица.
— Черт побери, а откуда ты это знаешь? — спросил он. В ответ послышался лишь глубокий, вибрирующий смех. И тут же он очутился рядом с ней, вытянувшись вдоль ее тела, — он совершенно не понял, как это получилось… и его губы впились в ее рот, а живот прижался к бедрам Брианны, и Роджер ощущал лишь одно: жар кожи девушки, обжигавшей его, как лихорадка.
Она целовала его, он целовал ее, и, видит Бог, больше Роджер не мог ждать, не мог больше медлить…
И он решился. Брианна была пылкой, но неловкой, она старалась прижаться к нему бедрами, касаясь его бедер слишком быстро, слишком легко. Он взял ее руки, одну за другой, и приложил к своей груди. Ладони девушки были горячими, и соски Роджера тут же напряглись.
— Следи за моим сердцем, — сказал Роджер. Собственный голос показался ему абсолютно чужим, незнакомым. — Скажи мне, если оно остановится.
Он вообще-то не имел ни малейшего намерения шутить, и потому слегка удивился, когда Брианна нервно засмеялась. Но смех умолк, как только Роджер коснулся ее. Руки девушки замерли на его груди; она расслабилась, раздвинув ноги, подавшись навстречу ему.
— Я люблю тебя, — прошептал Роджер. — Ох, Бри, как же я тебя люблю…
Она не ответила, но ее пальцы вдруг коснулись его щеки, нежно и легко, как усики морских водорослей. И рука Брианны осталась на щеке Роджера, в то время как вторая продолжала следить за ударами его сердца.
Он чувствовал себя совершенно пьяным. Но это было не то дурное опьянение, что ведет к сонливости; нет, все было наоборот, его переполняла энергия жизни. Он чувствовал запах собственного пота. Он чувствовал запах Брианны: запах легкого страха и сильного желания…
