– Сейчас другой выбор, – возразила дочь. – Тюрьма или смерть.
Дежурная медсестра Сонечка (Маргарита часто видела ее в хирургии) аккуратно вывела в журнале: «Байкалов Г.С., огнестрельное ранение брюшной полости».
На экране осциллографа уверенно скакала зеленая линия. Монитор пестрел радужными всполохами, похожими на взрывы петард, демонстрируя высокую активность мозга.
Мерцающая рамка контроля работы сердца показывала пятьдесят пять сокращений в минуту. Давление – сто сорок на семьдесят. Режим вентиляции легких включен четырнадцать минут назад – сразу после того, как прооперированного больного доставили в палату интенсивной терапии. Зеленая лампочка показывала: смерть не спешит забирать к себе грабителя и убийцу. Господь дал ему время что-то понять…
– Сильный человек, – констатировала Сонечка, записывая в журнал показания компьютера. – Любой другой давно бы умер.
– Он – не любой, – буркнула Нонна Карловна.
Растрепанная, с красными воспаленными глазами, она сидела на банкетке у стены, уронив на колени руки и поджав сухие, потрескавшиеся губы. Маргарита стояла рядом, понурив голову.
В дальнем конце коридора за окном брезжил рассвет. Там, в холле, возле основного сестринского поста о чем-то оживленно беседовали дежурный врач Щевьев и поднятый среди ночи молодой ординатор. Возле служебного лифта старший оперуполномоченный Корж сухо и отрывисто давал указания прибывшим сотрудникам милиции:
– Возле палаты интенсивной терапии выставить круглосуточный пост! О состоянии подозреваемого докладывать каждые полчаса лично мне! Кроме того, понадобятся письменные показания врачей «скорой помощи», а также протоколы допроса матери и дочери Байкаловых.
– Они обе задержаны? – поинтересовался один из сотрудников.
– Только старшая. – Корж встряхнул запястьем и взглянул на часы. – Думаю, что уже не задержана, а арестована.
– А эта?.. – Милиционер кивнул в сторону Маргариты.
– С нее возьмете подробные объяснения, и пусть сидит дома и носа никуда не кажет.
В коридоре царило заметное оживление. Каждую минуту распахивались двери лифта, и в отделении появлялись все новые и новые лица. Кроме работников милиции – в форме и в штатском – сюда прибыли несколько врачей, испуганных и помятых со сна, толстолицый коротышка в синем кителе прокурора, худой, вертлявый журналист из местной газеты, а также тучный пожилой господин в очках – мэр Сырого Яра – в окружении свиты. Щелкали дверные замки, хлопали двери кабинетов, тревожно гудели голоса.
Мать и дочь, казалось, не обращали никакого внимания на царящую вокруг суматоху. Нонна Карловна сидела неподвижно, устремив взгляд на мерцающие мониторы ПИТа, а Маргарита стояла у стены, закрыв глаза и беззвучно шевеля губами – словно молясь.
– Ну что? – Перед ними выросла коренастая фигура Коржа. – Не удивляюсь тебе, Марго! Даже где-то понимаю тебя. – Оперативник хмыкнул. – Ножницами орудуешь, из ружья палишь – достойная дочь своих родителей.
Маргарита открыла глаза и с болью посмотрела на своего бывшего друга.
– Не надо, Саша… Прошу тебя…
– Отчего же – не надо? – удивился тот. – По-моему, перед нами – логичный итог всего, что годами происходило в твоем доме, Марго.
– Я не знаю, что происходило в моем доме, – пробормотала она.
– Еще бы! – воскликнул опер. – Ты вообще ничего и никого не видишь вокруг! Ни людей, ни зверей… Ни друзей. – Он поморщился. – Живешь в своем узком, инфантильном мирке, как в скорлупе. Просишь у Бога счастья, любви, покоя и не замечаешь, что рядом льется кровь, страдают люди, ломаются жизни. У тебя под носом резвятся «псы» – любятся, милуются, делят добычу, а ты ходишь как в сомнамбула и размышляешь, кто у тебя похитил с полки эфедрин и когда к тебе, наконец, вернется Танкован!
Нонна Карловна моргнула, словно очнувшись от тягостных мыслей, и повернула голову.
– Никогда не вернется! – На ее губах мелькнула кривая усмешка. – Кастрированному жеребцу уже нечего делать ни в Сыром Яру, ни вообще – в жизни.
– Что ты сказала? – обомлела Маргарита.
Мать подняла на нее красные глаза:
– Ты думаешь, твой отец – грабитель? Разбойник? Подлый убийца? – Она прочертила пальцем в воздухе знак, похожий на латинскую «Z». – Ему незачем было воровать. Он не нуждался в чужом золоте. Твой отец – вершитель справедливости! Он наказывал зажравшихся негодяев, отбирал у нуворишей награбленное, нажитое обманом и подлостью.
– Одним словом, сыроярский Робин Гуд, – презрительно вставил Корж.
– А при чем здесь Максим? – нахмурилась Маргарита.
Мать насмешливо поманила ее пальцем.
– Помнишь, я восхитилась, когда узнала, что ты хотела кастрировать этого вашего врача-насильника? – Она цокнула языком. – Я поняла, что в тебе течет правильная кровь! А Гриша наказал другого твоего обидчика – подонка Танкована. Он отправился в Москву, нашел этого смазливого мерзавца и оттяпал ему его жалкое достоинство. – Нонна Карловна победно сверкнула глазами: – Это лишний раз доказывает, что твой отец охотился не за золотом, а за справедливостью!
Корж удивленно вскинул брови:
– Танкована кастрировали? Вы ничего не путаете, уважаемая? Насколько мне известно, он целехонек и даже успел это доказать.
– Максим не пострадал, – подтвердила Маргарита. – Жертвой стал его ни в чем не повинный друг.
– Откуда ты это знаешь? – нахмурилась мать.
– Знаю… – вздохнула девушка. – И все это лишний раз доказывает, что человеческая справедливость не только слепа и жестока, но и бессмысленна.
– Где-то я это уже слышал, – хмыкнул Корж. – Совсем недавно.
– Прости меня, Саша. – Маргарита покачала головой. – Я ведь думала, что это ты мстишь Танковану.
– Вот как? – скривился тот. – Жаль, что это был не я… Тогда бы точно не случилось осечки и этот хмырь пел бы сейчас на клиросе, а не развлекался с молодой женой.
– Что? – Маргарита побледнела.
– Не хотел тебе говорить, – Корж небрежно стряхнул с плеча пылинку, – но твой физик женился. Больше того: он катит сюда со своей избранницей.
– Этого не может быть… – Она замотала головой. – Полнейшая чепуха…
Опер пожал плечами:
– Не веришь – спроси у Танкованов. Старики ожидают прибытия сына с невесткой сегодня утром.
– Но это ведь неправда! – закричала Маргарита. – Зачем ты дразнишь меня? Зачем мучаешь? – Она без сил опустилась на танкетку, рядом с матерью.
Та бросила на нее усталый взгляд и отвернулась.
– Я правда сочувствую тебе, – сказал Корж. – На тебя в последнее время свалилось столько открытий! Лучшая подруга оказалась завистливой стервой. Родные мать с отцом – самыми страшными бандитами в городе…
