– Мне давно нужно было об этом рассказать, но я не мог
никому об этом говорить. А сегодня, когда Алла сумела рассказать нам свою
историю, я решил, что и она должна знать мою историю.
Некоторые люди об этом слышали, некоторые сплетни доходили и
до меня, но я старался не обращать на них внимания. Теперь мне уже всё равно. Я
расскажу всё, как было на самом деле.
Дело в том, что я рано женился. Вернее, меня женили по нашим
обычаям. Наши отцы договорились ещё когда мы были детьми, и через двадцать лет
после нашего рождения нас решили поженить. Когда я впервые увидел Медею, то
влюбился в неё без памяти. Мне было только четырнадцать лет. Более того.
Сегодня я могу сказать, что она была моей первой женщиной. А я был её первым
мужчиной.
Но сердце Медеи не принадлежало мне никогда. Она не посмела
ослушаться своего отца, вышла замуж за сына его друга. Ничего не говорила мне
до свадьбы. Даже после свадьбы, когда мы как два неопытных щенка тыкались друг
в друга, она не открыла мне, что её сердце давно принадлежит другому. У нас не
принято встречаться до свадьбы с молодой девушкой, а после свадьбы она не
хотела говорить со мной на эту тему. На самом деле они любили друг друга давно.
В школе они сидели за одной партой все десять лет. И все десять лет Рамин носил
её портфели и провожал её до дома. А затем он уехал поступать в институт в
Москве и стал студентом, а она осталась во Владикавказе. Позже я узнал, что на
таком отъезде настояли его родители, они знали, что отец Медеи уже договорился
с моим отцом о предстоящей свадьбе.
Через год после свадьбы у нас родился сын. Это была радость
для всей нашей семьи. Для всего нашего рода. Мой отец зарезал четырех баранов,
собрал всех наших родных и близких, чтобы отметить это радостное событие. Ещё
через три года у нас родилась девочка. Медея закончила медицинский институт,
стала врачом, я работал уже секретарем комитета комсомола. Именно в год
рождения нашей дочери во Владикавказ вернулся Рамин. И тогда он впервые увидел
Медею на местном рынке. Они только поговорили. Но этого было достаточно. Нужно
было посмотреть на мою жену, чтобы понять, как она к нему относится. Её глаза
заблестели, она словно помолодела, забыв о своих обязанностях жены и матери.
Этот бесстыжий негодяй стал появляться у нашего дома почти
каждый вечер. Он знал, что она смотрит в окно и видит его. Вот такие у них были
молчаливые свидания. Он вспомнил, что когда-то был влюблен в мою жену. Его
стали замечать всё чаще и чаще, соседи начали перешептываться. К чести Медеи,
она не выходила к нему, но весь квартал уже знал, что Рамин появляется здесь
из-за неё.
Так долго не могло продолжаться. Я вышел из дома, когда он в
очередной раз появился перед нашими окнами, и поговорил с ним так, как говорят
мужчины друг с другом. Он не сопротивлялся, он даже не стал драться. Я бил его
долго и сильно, он потом две недели не показывался у нашего дома. И затем снова
появился. Я опять вышел и сильно его избил. И учтите, что я уже был
комсомольским функционером и мог очень серьезно пострадать за эти драки. Соседи
уже громко смеялись надо мной. Даже мой отец спросил, что у меня происходит с
Рамином. Когда тот появился в третий раз, я опять вышел из дома, чтобы наконец
выяснить наши отношения раз и навсегда. И тогда этот тип сказал мне, что любит
мою жену. Я сначала подумал, что ослышался. Как такое вообще возможно? Какое он
имеет право так говорить про мать моего сына, про мать моей дочери, про мою
жену? Но он как чокнутый твердил, что любит Медею и никогда не разлюбит её. И
тогда я понял, что ничего не смогу с ним сделать, даже если забью его до
полусмерти. Убивать его мне не хотелось и сидеть в тюрьме тем более. Тогда ещё
была советская власть, и за убийство возможного любовника вашей жены вас могли
посадить на несколько лет. И хотя во Владикавказе судья отнесся бы с пониманием
к такому убийству, но все равно моя карьера была бы сломана навсегда.
Я вернулся домой и в первый раз серьезно поговорил со своей
женой. Нет, я её, конечно, не ударил. Нельзя бить мать своего сына, это большой
грех. Но я сказал ей, что убью этого негодяя, если он снова осмелится появиться
у нашего дома. Он осмелился снова прийти на следующий день. И тогда я понял,
что должен спасать свою семью. Я пошел к своему дяде, который работал крупным
партийным чиновником. И он решил помочь мне, перевести меня третьим секретарем
райкома комсомола в соседний Дагестан. Мы вместе с семьей переехали туда. Там
жила сестра моего отца, и её муж работал заместителем министра.
Но этот тип появился в Махачкале уже через месяц после
нашего переезда. Я подумал, что возьму ружье и его застрелю. Я даже купил себе
ружье. Пусть все думают, что я случайно застрелил этого типа. Только так можно
спасти свою честь и свою семью. Но в тот вечер я не видел взгляда Медеи. Она
тоже поняла, зачем я купил ружье. И на следующее утро мы не обнаружили её дома.
В это невозможно поверить, так просто не бывает, но всё случилось именно так.
Эта женщина, забыв свой долг и свои обязанности, бросила мужа, сына и дочь,
чтобы спасти своего бывшего воздыхателя и сбежать вместе с ним. Я был не просто
опозорен, я был раздавлен, уничтожен, моя жизнь потеряла всякий смысл.
О побеге Медеи знала вся Махачкала. Хуже того. Об этом
узнали и во Владикавказе. Вся наша семья была опозорена. Мой мальчик не смог бы
оставаться жить в этих местах, моя дочь не смогла бы выйти замуж. Никто не взял
бы в свою семью дочь женщины, которая бросила своего мужа. Никто не стал бы
общаться с моим сыном, мать которого была падшей женщиной. Даже мой собственный
отец отказался от встречи со мной. Я не мог узнать, куда сбежали Рамин и Медея.
Мы искали их долго, по всему Кавказу, даже ездили в Баку и в Цхинвал, но нигде
не могли их найти. А потом отец предложил мне уехать. Мы были опозорены, и мне
не было места в доме моего отца.
Я забрал детей и переехал в Москву. Со мной переехала моя
младшая сестра, которая так и не вышла замуж, посвятив себя детям. Они выросли,
пошли в школу, в институт, но матери у них не было. И на все их вопросы я
отвечал, что она умерла. А сам искал их по всему бывшему Советскому Союзу.
Тогда было сложное время, распалась большая страна, миллионы людей оказались по
разные стороны границы, уехали или погибли. Но я твердо верил, что смогу найти
свою бывшую жену и её друга. Так и получилось. Один из моих родственников
случайно увидел Медею в Новосибирске, когда приехал туда по своим делам. Он
сразу позвонил мне. Уже на следующий день я был в Новосибирске. Я узнал, где
она работает врачом, в каком институте работает её муж. Теперь оставалось найти
нужного исполнителя. В начале девяностых с этим не было никаких проблем. Я нашел
двух отморозков и заплатил им деньги. А потом вернулся во Владикавказ и два дня
гулял на свадьбе моего друга. Там было четыре сотни гостей, которые могли
подтвердить моё алиби. Бандиты, которых я нанял, сделали своё дело. Они
зарезали и Медею, и её друга. Уже через несколько дней, когда меня вызвали к
следователю в качестве свидетеля, я узнал, что Медея была беременна. Беременна
незаконнорожденным ублюдком от своего друга, ведь развода она не получила. Я
никогда не жалел о том, что сделал. Но однажды моя дочь неожиданно спросила
меня, что я сделал с их матерью. И я не нашел, что ей ответить. Она стала так
похожа на свою мать. Возможно, она увидела правду во сне. Возможно,
почувствовала её по моему поведению. Я не знаю. Но с того дня я стал бояться и
свою дочь, даже не пытаясь с ней сблизиться. Дети выросли и уехали во
Владикавказ, не захотели со мной оставаться. Я думаю, что девочке кто-то
рассказал правду о тройном убийстве в Новосибирске. Возможно, она поделилась с
братом своими сомнениями. И они уехали, чтобы не оставаться со мной.
