К восьми часам утра мы немного пришли в себя. Костры
догорали, мы наконец обрели возможность двигаться и нормально соображать. Всем
было стыдно за вчерашнюю ночь. Мы наговорили друг другу такого, чего никогда не
говорят люди даже на исповеди. Мы были словно во сне, не сознавая, какие
последствия вызовут наши речи. Феликс бросал на меня злые взгляды. Он наверняка
запомнил всё, что я рассказал в эту ночь. И как я мог говорить о подобном? Что
со мной вообще случилось?
Леонтий Яковлевич вел себя как настоящий руководитель. Он
собрал нас на импровизированное совещание.
– Отсюда до моря один день пути, – строго сказал он, –
значит, нужно решать, что нам делать. Алла идти не сможет, наши носильщики
сбежали, а проводников у нас больше нет. Я предлагаю женщинам остаться здесь. С
ними останутся двое мужчин. А двое остальных пойдут на восток и постараются
выйти к морю. Или к какому-нибудь населенному пункту.
Мы все молчали. В такую глупую ситуацию мы попали впервые.
Разделяться было страшно. Первый отряд мог не дойти до цели, а второй мог не
уцелеть в этой долине. Но нам нужно было что-то предпринять.
– Как мы найдем дорогу в лесу? – мрачно спросил Ибрагим. –
Мы не сможем отсюда выбраться.
– Я так и знала, что всё плохо закончится, – у Аллы глаза
наполнились слезами.
– Мы обязаны что-то предпринять, – напомнил Дебольский, –
или навсегда здесь останемся. Скажите, Юлия, вы сможете идти?
– Конечно, – кивнула она, – я могу идти.
– Тогда сделаем так, – решил Леонтий Яковлевич. – Юлия
отправится вместе с двумя мужчинами. А ещё двое мужчин останутся здесь с Аллой.
Я думаю, выбор уже предопределен. Ибрагим останется здесь, а Роман пойдет вместе
с Юлией. Они оба хорошие стрелки и охотники, поэтому будет правильно, если мы
их разделим подобным образом. Остается только решить, кто из нас двоих уйдет с
первым отрядом, а кто останется со вторым. Я или Феликс.
– Вам лучше остаться, – предложил Ибрагим, – Феликс моложе,
пусть он идет вместе с ними.
– Нет, – сказал Феликс, – я не хочу никуда идти с Романом.
После его ночных откровений мне противно находиться рядом с ним…
– Господин Андреади, – прервал его Дебольский, – мы
договорились раз и навсегда, что вчерашней ночи просто не было. И никто не
должен вспоминать наших разговоров. Нигде и никогда. Это было помешательство,
вызванное наркотическим действием местных трав. От которого умер и наш
проводник. Поэтому давайте не будем говорить на эту тему. Мы договорились,
Феликс, что никто из нас ничего не слышал. Ты меня понимаешь?
– Не понимаю, – разозлился Феликс, – я всё слышал. И никогда
этого не забуду.
– Всё, – закрыл тему Леонтий Яковлевич, – мы уходим на
восток через полчаса. Давайте отнесем тело нашего проводника на край долины,
иначе скоро стервятники и гиены будут кружить вокруг нашего импровизированного
лагеря.
Мы с Ибрагимом отнесли тело корейца достаточно далеко от
лагеря. И даже не раскрывая одеяло, бросили его в лощину. Затем вернулись в наш
небольшой лагерь.
– Мы постараемся вернуться с помощью, – сказал Дебольский. –
Все припасы разделим пополам. Если не вернемся в течение трех суток, значит…
значит, мы погибли. И вам нужно искать какой-то другой выход.
При этих словах Алла всхлипнула, Ибрагим помрачнел, а
Феликс, наоборот, как-то повеселел. По-моему, его устраивала именно такая
перспектива. Чтобы мы все погибли, и никто не узнал, о чем мы говорили сегодня
ночью.
Затем мы быстро разделили наши скудные запасы. Воды почти не
было. Только четыре полные фляги на шесть человек. Две забирали мы, две
оставляли им. Почти всё снаряжение мы оставляли в лагере. Нужно будет идти
достаточно быстро. Вычислить, где находится восток, при таком солнце совсем
просто. Солнце всходит на востоке и заходит на западе. Значит, двигаться нужно,
ориентируясь по солнцу.
Потом мы прощались. Юлия поцеловала Аллу. Дебольский пожал
руки Ибрагиму и Феликсу. Я обнялся с Ибрагимом и кивнул Феликсу. Он отвернулся.
Глупо на меня обижаться. Если подумать, я ничего особенного не сделал. Только
помог его жене получить удовольствие с этим итальянцем. Она и без меня бы его
получила. Наверно, из-за этого Феликс и злился более всего. Он мог бы простить
мне даже совращение собственной супруги, но не оглашение её тайных пороков. Мы
часто боимся не того, чего нужно бояться, и стесняемся глупых вещей.
Предстоял долгий переход почти без надежды на успех. Мы
прошли в другой конец долины, углубились в лес. Я шел первым, думая о том, как
глупо мы поступаем. Ведь на самом деле только я владею оружием в этой компании.
Дебольский почти слепой, а Юлия женщина. Нужно было взять с собой Ибрагима или
Феликса, чтобы помогали мне прорубаться сквозь этот лес. Но не успели мы
углубиться в него, как раздалось несколько выстрелов. Мы остановились. Выстрелы
повторились вновь. Сомнений не было, это стрелял карабин Ибрагима. Но почему он
так стреляет? Очередями по три выстрела. Короткие и длинные. В чем дело?
– Это сигнал о помощи, – первым догадался Дебольский, – он
нарочно так стреляет, чтобы мы вернулись. Нужно поворачивать обратно.
– Мы прошли уже несколько километров, – напомнил я ему, едва
сдерживаясь от злости, – если вернемся, то сегодня уже никуда не выйдем и
никого не найдем. Неужели вы не понимаете, как это опасно? Может, он отгоняет
птиц или стервятников, которых привлек запах разлагающегося тела нашего
проводника. Зачем нам возвращаться?
В этот момент снова раздалась серия выстрелов. Сомнений не
было, Ибрагим подавал сигнал о помощи. Или о возвращении. Я взглянул на Юлию.
Кажется, мы переоценили женские силы. Ей нужно остаться в лагере, она не сможет
проделать такой путь. А нам с Ибрагимом лучше вдвоём попытаться выйти к морю.
– Возвращаемся, – твердо решил Леонтий Яковлевич, и мы
повернули обратно.
Мы шли обратно ещё полтора часа. Наконец, когда мы дошли до
своего небольшого лагеря, то увидели странную картину. Феликс сидел на земле с
обиженным выражением лица. У него был разбит рот, и он прижимал к нему платок,
скрывая два выбитых зуба и разорванные губы. Алла плакала, лежа на земле, а
Ибрагим ходил вокруг них со страшным видом и всё время ругался.
– Что случилось? – устало спросил Дебольский, когда мы
наконец подошли к ним. – Почему вы стреляли? Почему ты нас вернул?
– Это сукин сын нас всех обманывал, – крикнул Ибрагим,
замахиваясь на Феликса своим карабином. Тот невольно сжался.
– Подожди, – Леонтий Яковлевич встал между ними. Взглянул на
разбитое лицо Феликса. – Это твоя работа? – спросил он у Ибрагима.
– Ему и этого мало, – в сердцах воскликнул Ибрагим, – я бы
его убил.
– Что случилось? – снова уточнил Дебольский. – Только
объясни без крика.
