– У нас оставалось только два одеяла, – зло ухмыльнулся
Феликс. – Если погибнет ещё кто-нибудь, он останется без покрытия.
Все промолчали. Юлия помогала нам, как мужчина. Она вообще
вела себя очень мужественно. Леонтий Яковлевич устало вытер лицо и уселся в
тени дерева. Феликс подошел к нему и сел рядом.
Юлия посмотрела на них и обернулась ко мне.
– Что происходит, Роман? Кто мог убить Аллу и её друга? Кто
это сделал? Ты кого-то подозреваешь?
– Я ничего не понимаю. Ибрагима ударили ножом, а Аллу
отравили. Я действительно не понимаю, кто это мог сделать. И главное – зачем?
– Феликс поругался с Ибрагимом. Ты же видел, что они
подрались, – тихо напомнила мне Юлия.
– Из-за этого он его прирезал? А при чем тут Алла? И как он
мог её отравить? Чем? Он носит яд с собой? Для чего?
– Но здесь больше никого нет. Может, это Дебольский? Ему
было неприятно, что все узнали о грехах его молодости. Может, он просто не
хочет, чтобы мы вернулись в Москву. У него имидж респектабельного политика.
– Не знаю, – я посмотрел на сидевших под деревом Дебольского
и Феликса, – я ничего не знаю и не понимаю. Но кроме нас здесь никого больше
нет.
– А если наши носильщики вернулись?
– Ты же их видела. Они не способны на такое убийство. Тем
более подойти к Ибрагиму. Их уже давно здесь нет.
– А если наш проводник? Может, он притворился погибшим? Мы
же не умерли от его перебродившего зелья?
– Он не понимал толком даже английского и тем более
русского. Но если хочешь, ты сможешь его увидеть. Мы его видели. Стервятники
растащили половину, но остальная половина ещё гниет в лощине. Хотя я лично
смотреть не советую. Ужасное зрелище. А запах такой, что ты потом неделю не
будешь есть мяса.
– Не нужно, – попросила она, – ничего больше не говори.
– Скоро прилетит вертолет, – сказал я, – ты не волнуйся. Я
думаю, ничего страшного больше не произойдет. Во всяком случае я не допущу. До
вечера я не засну, а вертолет прилетит через два или три часа. Если бы не гнида
Феликс, мы бы давно отсюда улетели.
– Я тоже об этом подумала. Он отправил нас на верную смерть.
Ты думаешь, это он убил Ибрагима? Ведь кроме него этого никто не мог сделать.
– Не знаю. Когда вернемся, поговорим. А пока не знаю. Иди
под дерево. Сейчас самое жаркое время. Под солнцем все шестьдесят градусов, а в
тени сорок пять. Иди под дерево. А я немного похожу вокруг. Нужно быть
осторожнее.
– Ты молодец, – убежденно сказала она, – мне кажется, ты
единственный стоящий мужчина в этой компании.
– Даже с учетом моей вечеринки в Каннах?
Она улыбнулась и, кивнув мне, направилась к дереву. Я
проверил свой карабин и пошел в обход. Мне важно было понять, что здесь
происходит. Стервятники летали над лощиной, я видел их тени. Где-то кричали
животные. Один раз я услышал трубный рык слона и очень удивился. Как он
продирается сквозь эти заросли или непроходимые леса? Вообще, непонятно, как
могли выжить на острове слоны. Или носороги.
Я не верю в мистику. В домовых, чертей, привидения,
призраки. И я не верил, что в этой долине может быть какой-то призрак, который
отравил воду в чайнике и ударил ножом Ибрагима. Я был абсолютно уверен, что это
мог сделать только человек. И если учесть, что никого кроме нас в этой долине
не было, то убийцей мог быть только один из нас.
Солнце светило так, что, казалось, расколет мне череп. Среди
вещей, которые погибли под ударами носорога, были и наши панамы. Я достал
носовой платок, чтобы как-то защитить голову, соорудить подобие защиты, но
понял, что это бесполезно. И вернулся под тень дерева.
– Нашел очередного носорога? – лениво поинтересовался
Феликс, открывая глаза, когда я к ним подошел.
– Иди к черту, – сказал я ему.
– Не смогу его найти. Под этим солнцем даже черт не выживет.
Где вы оставили наши фляги? Ужасно хочется пить.
– Выпей из чайника, – зло посоветовал я ему, – как раз
ляжешь рядом с Аллой. И нам будет легче. Мы останемся трое и не будем никого
подозревать.
– Злой ты человек, – примиряюще сказал Феликс, – стоишь со
своим карабином и говоришь мне гадости. А я тебе даже не припоминаю, что ещё
сегодня ночью ты рассказывал, как «кувыркался» с моей женой. Или уже забыл?
И тут я не сдержался.
– С твоей женой «кувыркались» и остальные. Только они не
такие порядочные, как я.
У него сверкнули глаза. Я понял, что никогда не подставлю
ему свою спину, как Ибрагим. Честное слово, в его глазах была такая ненависть.
Но его винтовка лежала в стороне, а мой карабин был у меня в руках. И поэтому
он только сверкнул глазами.
– Сволочь ты, Роман, – убежденно сказал он, облизнув
пересохшие губы. – Ничего, мы с тобой посчитаемся в Москве. Там ты будешь без
своего карабина.
– Довольно, – поднялся Дебольский, – вы сейчас договоритесь
до того, что начнете стрелять друг в друга. И насчет воды Феликс прав. Мы с ним
пойдем за водой и принесем фляги. Возьми свою винтовку, Феликс.
– Может, я останусь здесь, а вы пойдете с Романом? –
предложил Феликс.
Леонтий Яковлевич посмотрел на меня, потом на Юлию. И
наконец на Феликса.
– Нет, – сказал он, – Роман должен остаться здесь. У нас два
трупа, а под таким солнцем они скоро начнут разлагаться. И их запах привлечет
сюда столько хищников, что нам понадобится все его умение. Ему лучше остаться
здесь, чтобы отбиваться от возможного нападения хищников. И он будет охранять
наш телефон. А госпожа Ивченко останется с ним. Возьми свою винтовку, Феликс,
мы пойдем за водой. Надеюсь, с нами ничего не случится.
– Пойдем, – согласился Феликс.
Он забрал свою винтовку, и я внутренне напрягся, как будто
рядом со мной появилась опасная змея. Дебольский тоже взял свою винтовку, хотя
с таким зрением лучше не носить оружия, можно попасть в своего напарника.
Они и пошли в сторону зарослей. Я проводил их долгим
взглядом. Они скрылись в зарослях. Юлия тоже посмотрела в их сторону.
– К нам могут полезть хищники? – уточнила она.
– Ещё как могут. – Я принес карабин Ибрагима и протянул ей.
– Ты умеешь стрелять?
– Никогда в жизни не стреляла.
– Научишься, – кивнул я, – нужно нажимать на курок. Он
двенадцатизарядный, тебе ничего особенного не нужно делать. Встань, я тебе
покажу.
Она поднялась, и я протянул ей карабин. Мы сделали несколько
выстрелов. Я чувствовал запах её волос. Они пахли парфюмом даже после трех дней
в лесу. Но я понял, что помощник из неё никакой. Она никогда не научится
стрелять. Зато сможет отпугивать птиц. Я опустил карабин, и она повернулась ко
мне.
